Сокровище магов - Евлогиев Иван. Страница 17

Рабочие выскочили из палаток, заполнили поляну, и жестами приветствовали двух авиаторов в вертолёте.

— Здравствуйте, здравствуйте! Понесся многого­лосый крик.

— Здравствуйте, ребята! обратился ко всем первый лётчик, сходя с вертолёта. Это был профессор Марти­нов, который самодовольно поглаживал свою белую бородку.

Старший геолог сидел в стороне от шумной толпы встречающих, но не спускал глаз с того, что происхо­дило. Особенно занимал его старый профессор Марти­нов. На секунду старший геолог подумал: «А почему, в сущности, мне его ненавидеть? Ведь всё-таки должен же кто-то руководить, а если так, он должен требовать от каждого по мере его сил и знаний. Да ведь и то, что на меня возложено, должен же кто-нибудь выпол­нить?».

К сожалению, он не был расположен последова­тельно рассуждать и трезво анализировать. В следую­щее мгновение бунтарское настроение опять охвати­ло его.

«Горы кроют такие сокровища, у меня в руках та­кая богатая проба, я могу стать открывателем такого богатого участка, а меня тут держат, будто старую няньку, исследовать какие-то старые выработки, на ар­хивной службе… не-ет, с этим я не могу примириться!»

Старший геолог нервными шагами направился к своей палатке. Стоя среди развеселившейся толпы с видом какого-то сурового и страшного диктатора, он мрачным, холодным взором обвёл смеющиеся лица, внушая всем смущение, замешательство, колебание, и в конце концов крикнул во всё горло:

— Не будем терять времени, начнём, товарищи!

Его холодный тон и суровое выражение лица, ещё подчеркнутые надменным и безразличным отношением к новоприбывшим, создали натянутую атмосферу. Все расселись по поляне.

Но около профессора Мартинова несколько чело­век ещё шумели. Профессор бросил беглый взгляд на лицо старшего геолога и сказал громко, чтобы все его услышали:

— Сядем, ребята, а то нам достанется. Начальник что-то сердится.

Все обратили взоры на старшего геолога. Мрач­ный и нахмуренный, он увидел насмешку в глазах у многих и, не в силах ничего поделать, сел на траву, за­курил и скрылся в клубах дыма.

— Ну-ка, начнём, коллега Петров, — с добродуш­ной усмешкой обратился к нему профессор Мартинов.

Петров искоса посмотрел на него, разжал ладонь, рассмотрел блестящий кусок руды, полученный от Мед­ведя, и начал без всякого предисловия:

— Сегодняшнее наше производственное совещание мы используем для выяснения одного теоретического вопроса. Буду краток. В здешних старых рудничных работах можно различить несколько периодов. Первый, самый старый период, характеризуется тем, что тогда использовали минералы железной шапки [2]. На них воз­действовали атмосферные влияния, и при этом образо­вывались гидроокиси железа. Разработку вели тогда при помощи самых примитивных сооружений, обыкно­венно на уровне подпочвенных вод. Потом эти выработ­ки забрасывали. Во второй период, в более новое вре­мя, были использованы те же самые залежи, но на бо­лее глубоких горизонтах, в связи с повышением тех­ники. В этом случае большая часть старых галерей выходит на поверхность, вследствие оседания почвы или обрушения шахт. Наша задача проследить такие оседания. С какой целью? По мнению начальника экс­педиции, это цель научная, это должно помочь выяс­нить характер местности, свойства области с точки зре­ния рудно-геологической. Может быть, истинная цель, — тут старший геолог подмигнул нескольким слушателям и запнулся, так что все подняли головы посмотреть, от­чего он приостановился, — истинная цель, — повторил он, и глаза его горели от выпитой водки, — это какой-нибудь будущий труд товарища профессора.

Наступило неловкое молчание. Профессор Марти­нов сжал кулаки, но не поднял голову. Старший геолог вызывающе глядел на него. Тогда откликнулся профес­сор Иванов.

— Неприлично! Только твоё состояние может из­винить тебя.

Старший геолог покраснел, но счел благоразумным промолчать. Он не ответил естественнику, хотя ему хо­телось высказать всё, что он о нём думал. По мнению старшего геолога, тот без всякой нужды вмешивался в геологические вопросы, и это геологу совсем не нрави­лось. Петров считал, что не будь здесь профессора Ива­нова, он, Петров, был бы вторым человеком в экспеди­ции, главным помощником начальника, и деятельность экспедиции не отклонялась бы так в сторону теории.

— Но я вас спрашиваю, какова наша цель здесь? — опять не выдержал и взорвался геолог. — Какая поль­за нам, как производственникам, рассчитывающим на премии… и на всё… И вообще какая польза для на­рода, для народного хозяйства, так сказать? Вот в чём вопрос. И этим вопросом мы начнем сегодняшнее про­изводственное совещание.

Старший геолог замолчал, шумно закурил, и в на­ступившей тишине разнеслось его дыхание, тяжёлое, как у разъярённого быка.

Профессор Мартинов поднялся. Он не хотел гово­рить сидя, как Петров. Пригладил волосы и начал ти­хо, едва слышно, будто у него не было сил.

— Великий русский писатель Лев Толстой сказал слова, которые следует помнить каждому, кто любит говорить. Он сказал: «Мы знаем, что надо осторожно обращаться с заряженными ружьями, но не знаем, что так же осторожно следует обращаться и со словами. Слово может убить, может иногда причинить зло горше смерти». Да-а-а! Но, впрочем, товарищ Петров, вернём­ся к теориям. Вы поняли, что я стою и за теоретическую постановку наших исследований. «Стойне! — обратился профессор к одному из рабочих — полагаю, что и ты это понял!»

Среди общего смеха Стойне выкрикнул:

— Да можно ли без этого?

— М-да-а! — продолжил профессор, смотря испод­лобья на старшего геолога, который уставился в землю и нервно рвал пальцами травинки. — В эпоху древней­ших третичных пластов Родопы понижались. Большая часть их была залита морем. В эти же времена проис­ходили крупные разрывы пластов. Из земных глубин вырывалась лава, которая выливалась в морской бассейн или на сушу. Скалы, образованные этой лавой, сопро­вождаются туфами, а местами и морскими отложе­ниями.

— В эпоху поздней третичной системы, — продол­жал профессор, — начинается повышение Родопского массива. В него проникает магма, затвердевающая глубоко под земной поверхностью. Одновременно с этим массив Родоп вновь рассекается большими и малыми разрывами, разломами, по которым, после кристалли­зации магмы, проникают рудоносные водные растворы, гидротермальные растворы, а они образуют, отлагают жилы руды. В тех местах, где жилы руды пересекают карбонатные скалы, мраморы или известняки, образуют­ся метасоматические тела или залежи. Задача нашей экспедиции открыть рудоносные разломы и богатые ру­дой участки в них, а там, где эти разломы пересекают карбонатные скалы, искать метасоматические рудные тела, залежи.

— Вот как обстоит дело, товарищ Петров, насчет этих оседаний, изучение которых поручили вам, как старому, опытному геологу. В действительности, эти оседания являются только указанием, что в прошлом наши предшественники находили в этих местах при­знаки руды. Во многих случаях они не имеют практиче­ского результата и ценности. Но они служат указанием, где именно находили руду и тем самым оказывают ус­лугу нашим поискам, помогают нам, направляют нас, а нам сейчас именно это и нужно. Только это. Вы знае­те, что когда мы двинулись сюда от отдалённых границ нашего участка, мы встречали всё более и более на­дёжные признаки богатой залежи и всё надеялись ов­ладеть ею, но случилось то, что изредка бывает: вдруг оказалось, что заграждённая неводом рыба исчезла.

Что же произошло? Почему вдруг нет рудной жилы? Вот вопрос, для разрешения которого геолог должен приложить свой опыт, свои творческие размышления. Не важно, кто напишет труд об этом, важно, что разре­шение вопроса будет на пользу нашей народной куль­туре. Но кто бы ни раскрыл тайны природы, нас они, конечно, интересуют теоретически, прежде чем мы пе­редадим их в руки Стойне или Христо, чтобы они их раскрыли кирками, буровыми станками, даже экскава­торами. М-да-а. Думаю, ясно.