Проделки Лесовика - Ольченко Дмитрий. Страница 74

Петя погрузил голову в воду и поискал глазами друга. Его не было видно. Тогда он громко позвал. В наушниках послышался ответный голос:

— Я слышу тебя, в чем дело? Где ты?

— Я наверху, — сказал Петя. — Поднимайся, пообедаем!

— Но мы же недавно ели!

— Мне что-то опять хочется. Знаешь, наверху все-таки здорово! Солнце, тихо… Давай хоть немножко поболтаемся наверху.

— Ладно. Я сейчас. Только вот осмотрю одну скалу…

Юрка всплыл метрах в пятидесяти от друга. Заполнил поплавки воздухом и направился к Пете. Далеко, на горизонте, показался белый корабль, который шел курсом на юг.

С Петиной помощью Юрка отстегнул гидродвиг, решил еще раз посмотреть. Проверил контакты, секции с реактивами, заглянул в смесительную камеру — все как будто в порядке. Но совершенно смята головка термопликатора. Разобрать ее он не решился и, вздохнув, приступил к сборке.

— Смотри, опять дельфины к нам мчатся.

Через несколько минут их глянцевые тела заскользили вокруг ребят.

— «Это ты, Карро?»

— «Да, это я со своей общиной. Как у тебя успехи?» — спросил в свою очередь вожак.

— «Ничего хорошего».

— «А что же еще у тебя плохо?»

«Да вот, эту машинку исправить невозможно, а без нее я не могу вернуться на наш остров».

Дельфин посмотрел на Юрку в упор и вдруг выпалил: «Не падай духом. Ваш катер мы нашли в океане. Мы оставили возле него много дельфинов. Они тащат его зубами за цепь. Катер качается на волнах. У многих дельфинов сломались зубы».

— «А далеко он отсюда?»

— «Далеко. Полдня пути, если плыть изо всех сил. К ночи он будет здесь».

У Юрки от этой неожиданной вести даже сердце зашлось. Захотелось кричать и прыгать. Петька с удивлением воззрился на него.

— Что с тобой?!

— Петька, ура!

— Что случилось?

— Катер нашелся!

Петька ушам своим не поверил. Он переводил взгляд с Юрки на дельфина и с дельфина на Юрку.

— Это он говорит? — спросил Петька, указывая глазами на Карро.

— Он… Видишь, дельфинов с ним мало. Остальные тащат катер за якорный трос. К ночи будут здесь.

— Юрка-а, не верю… — понизив голос до шепота, сказал Петька. — Не верю и все…

— Приветствую тебя, о дерзновенный! — голос Хранителя Древних Тайн плыл отовсюду. Казалось, даже звезды прислушивались к нему. Юрка насторожился.

— Я не знаю, что ты надеялся найти в океане, но то, что я тебе расскажу, приоткроет завесу над главной тайной Атлантиды.

Юрка затаил дыхание. Ночной океан и темное звездное небо тоже затаились, замерли, только ровный шум воды слегка нарушал тишину. Было тревожно и торжественно.

— Если ты спросишь, когда это было, я отвечу так: это было очень давно. Так давно, что память о том времени превратилась в небытие. А жаль — в прошлом было столько интересного, что если бы людям удалось приоткрыть над ним завесу забвения, они стали бы намного умнее.

— А, может, это к лучшему? Может, людям ни к чему знать прошлое? «Преданья старины глубокой» — какая в них польза?

— Опасное заблуждение. Прошедшие тысячелетия стоили людям немало крови и страданий. Любые войны, потрясавшие когда-то мир, во многом были следствием забвения прошлого. Иные из вас говорят: важно не прошлое, важно будущее. Слепцы! Будущее — беспросветная тьма, и озарить ее можно только факелом прошлого.

У вождя атлантов Диониса было три сына-близнеца: Геос, Гефест и Марс. Они были так похожи друг на друга, что различали их только близкие люди. Зато характерами и повадками… о, в этом они были совершенно разные! До удивления разные, хотя и воспитывались в одинаковых условиях.

Дионис в молодости много воевал. Соседние народы трепетали при одном звуке его имени. Он объединил под своей властью все острова Атлантского архипелага: четыре крупных и несколько десятков помельче. И настало время, когда Дионису надоело воевать. В дни своей молодости вождь мог бросить клич — и его дружины собирались вокруг него в считанные дни, чтобы обрушиться на кого-либо из соседей по самому пустячному поводу, по одному капризу Диониса. Много зла принесла свирепые, сильные, храбрые атланты своим соседям. На всех берегах Средиземного моря не было народов, которых бы не повоевали атланты. Но Дионису, как я уже сказал, надоело воевать. То ли он удовлетворился тем, что соседи безропотно платили атлантам дань и поставляли рабов; то ли с годами пришли доброта и мудрость, а жажда воинской славы уступила место совестливым размышлениям о природе добра и зла, только на острова снизошел мир. Дионис окружил себя мудрыми и многознающими людьми, талантливыми певцами, ваятелями, художниками, сказителями и зодчими. Он вдруг понял, что жизнь проходит, а ему нечем потешить память, — былые походы лежали на ней невыносимо тяжким бременем.

Он все чаще думал о своих сыновьях, присматривался к ним и ломал голову над нелегким вопросом: кто же наследует его престол? По освященному веками обычаю у атлантов неоспоримым правом наследия пользовался первенец. А с близнецами Диониса получилась вот какая история. Появившегося на свет первым повитуха пометила алой ленточкой. Повязала ему запястье левой руки. Второй получил зеленую ленточку, третий — белую. Спустя полгода несмышленые наследники преподнесли сюрприз: развязали и перепутали лёнточки. Особых примет ни у кого из них не было.

При дворе вождя переполошились. Что делать? Королева посадила близнецов в круг, положила перед ними ленточки. Ручонки с пухлыми растопыренными пальчиками дружно потянулись к алой ленточке. Близнецы ухватились за нее и стали тянуть каждый к себе. Казалось, уже в этом возрасте они понимали, что алая ленточка обозначала первородство, что первородство открывало дорогу к власти, а власть обеспечивала ни с чем не сравнимое чувство превосходства над остальными смертными. Как тут быть?

— Все это неспроста, — заметил один из придворных мудрецов. — Не обошлось тут без вмешательства небесных сил.

Спросили прорицательницу. Она изрекла туманно и двусмысленно: «Да не будет отмечен сын твой среди прочих». Вождь и его сановники изрядно поломали головы, толкуя прорицание, пока не пришли к выводу: наследники в правах равны между собой. «Ради чего же я пролил столько крови? — думал Дионис. — Я объединил Атлантиду под единой властью, теперь что же — опять дробить ее?»

Дионис присматривался к сыновьям. Гефест с малых лет тянулся к людям, занимающимся каким-либо ремеслом, часами наблюдал за работой гончаров, ваятелей, резчиков по дереву, зодчих… Подрос — и сам стал вырезать что-нибудь из крепкого черного дерева, привезенного из краев, заселенных черными людьми, или высекал из белого мрамора.

Гефест был одним из тех, кто начал выплавлять олово и медь. Это ему пришло в голову сплавить вместе оба металла и получить бронзу. Дионис поначалу пытался воспретить сыну занятия, достойные рабов и ремесленников, но Гефест с упрямством, непонятным вождю, отстаивал право на свои увлечения, и в конце концов повелитель вынужден был на все махнуть рукой, тем более что и в поведении Геоса начали проявляться удивительные странности. Он начал скрещивать различные сорта цветов, а затем, путем отбора и кропотливого выращивания, вывел удивительный цветок и назвал его гелиотропом. Затем он вывел несколько сортов роз, цитрусовых, абрикос и слив.

А чем же занимался Марс? На взгляд Диониса, Марс вел себя наиболее достойно: занимался гимнастикой, стрельбой из лука, метанием копий и дротиков, был лют и неукротим в драках. Правда, пользуясь положением принца, Марс в любых схватках и состязаниях выходил победителем, ибо никто не осмеливался метнуть свое копье дальше Марса или дать ему сдачу, когда он набрасывался с кулаками.

Настоящий атлант — сильный, храбрый и воинственный. Дионис, хоть его взгляды и переменились, считал Марса наиболее подходящим претендентом на трон. Но что поделаешь. Вещие слова прорицательницы надлежало исполнить — разделить Атлантиду между сыновьями по жребию.