Дневники Джинна. Часть 1 (СИ) - Тигрис Кира. Страница 20

– Тролль в пальто! – вздохнула белокурая девочка, переводя вопросительный взгляд с меня на мое фото. Затем, наконец, она повернулась ко мне лицом, – и, правда, рыжая не спит. Вот так и думала!

– Вы тут давно… Ай! Живете? – мое положение становилось невыносимым, кажется, благородному семейству Мед-Ведеркиных придется срочно выезжать, – ой! Да выключите эту дурацкую дверь, пока… ай! Я ее выбила! Что тут за шабаш карликов? Ох-е!

– Мы справляем ваше новоселье! – не растерялась белокурая гостья, – поторчи тут недельку, похудеешь и сама выскочишь. Что же тут непонятного?

– Да вы совсем… Ай! Вижу, спятили! – закричала я, представляя, как завтра утром перед лицом всех волшебных кукол меня будет вытаскивать отец с помощью пилы и топора, к тому же моя пятая точка совершенно не выдерживала такого обращения и потихоньку превращалась в отбивную, – ой! Чтоб вас… ох! Спасибо большое.

Автоматическая дверь, видимо, сломалась, оставив мою «Мадам Сижу» в покое.

– Я чуть не отравилась тем козьим пометом, что вы оставили для меня на кухне! – возмущалась ночная гостья, – ешьте такое сами! Может, станете в двери пролезать!

– Это корм для кота! Очень вкусный, – начала я, пара самых чувствительных тетушек грохнулось в обморок, и я поспешила закончить, – ой… то есть… кто вы?

– Я ваш домовой! – смертельно оскорблено пискнула девочка, она даже сделала шаг назад, – только что из главной школы…

– Хогвартса? – деловито переспросила я, желая показать собравшимся, что я тоже в курсе модного «волшебного» образования.

– … домоведенья и хозяйствоводства! – быстро поправила высококвалифицированная домовиха, будто я непристойно выругалась, – мне вчера вручили новый…

– … носок? – кто-то тянул меня за язык.

– Нет, трусы! – завопила она, гордо расправляя свой передник перед моим носом, – конечно, фартук! Настоящий, как лысый тролль! И по вашей величайшей милости меня зовут Всегота!

– Всего-что? – переспросила я, поддерживая беседу интенсивным хлопаньем ресниц, «синие блюдца» расстреливали меня в пух и прах, – что это за «всегота»?

– Первые слова, которые я услышала, едва вы вошли в этот дом! Всего-то!

Я проглотила язык, прилагая все усилия, чтобы не смеяться. В памяти цветной картинкой всплыл мой отец, Петрович, действительно переступивший порог с негромким задорным свистом и восклицанием «Всего-то! За такие-то деньги!».

«Могло быть и хуже», – подумала я, вспомнив свои следующие фразы, такие как «В сортире темнота!» или «А где же помойка?» и «Писать хочу!» в личном исполнении Тимки.

– Со мной вышло хуже, – усмехнулся седой старичок с фартуком «Морской проезд 17», – меня назвали Закрой!

– Это еще терпимо, Зак! Я Идивон!

– Ой! Так мы почти родственники, Иди! – пропищала маленькая домовиха с болезненно бледной кожей и полупрозрачными белокурыми волосами, – я Идита!

И тут каждый решил представиться лично. «Ого», «Ау», «Занято», «Ку-ку», «Гаф-гаф», «Кто там?», «Пошел вон!», «Ха-ха» и «Хо-хо», «Ух ты!», «Что надо?», «Хлам», «Ты кто?» и даже «Апчхи!».

Домовые, тут же забыв о моем присутствии, принялись бурно обсуждать свои имена, заодно с хозяевами. Перед моими глазами замелькали цифры на белых фартуках. Я заметила, что человечки повторяли не только характер и привычки, но и полностью внешний вид своих хозяев, высоких и толстеньких, опрятных и не особо, лохматых и очень лохматых, превращаясь в их миниатюрные копии.

Мой сощуренный взгляд скользил по столбику громадного термометра.

«Только бы Всегота была полностью в отца, или, в крайнем случае, копировала маму, – думала я, подозревая худшее, – хотя, она такая рассеянная! Забыла отметить на своем навигаторе кота! Значит, вся в меня!»

– Тихо! – наконец, прогремел голос, и все вдруг замерли, погрузившись в абсолютную тишину, лишь шипела закончившаяся пластинка патефона, – отставить базар! Я просто хотел доложить, что меня зовут Тихо!

Это был, пожалуй, самый высокий и широкоплечий из присутствующих – домовой Спартиных, одетый в военный парадный костюм с погонами. Вот досада, даже он не застрял в этой несчастной круглой двери.

– Александра Ведеркина? – спросила полненькая старушка в очках, облаченная в синее бархатное платье с длинной юбкой, – напоминаю, что завтра в два часа дня в лицее состоится концерт и собрание. А послезавтра я буду вести у вас литературу.

– О, нет! – вырвалось у меня, ее остренькие карие глазки недовольно блеснули за толстыми линзами, – в смысле, концерт это куда ни шло, а вот эту литературу терпеть не могу. Какая-нибудь зубрила пытать будет, что за лето прочитали.

– А вот и нет, – ответила старушка, пучок седых волос на ее голове от возмущения съехал в сторону, – будем писать о том, как лето провели, Ведеркина. И ни с зубрилой, а со мной, Профессором Рифмой.

– Ой, простите, профессор! – промямлила я, тряся головой, недоумевая, почему эта Рифма не говорит стихами, – что вы тут делаете?

– Пью чай с твоими конфетами! – нисколько не смутилась старушка, – я школьный домовой. Уже как вторую сотню лет преподаю в лицее литературу, с тех самых пор, когда он еще был гимназией. Я лично знакома почти со всеми авторами, что входят в школьную программу.

– Это же очевидно, Алиса, – добавил седой старичок, облаченный в белый медицинский халат и шапку, – я домовой центральной больницы. Той самой, где сегодня у твоей мамы сбежал пациент. Весьма странно – ни один прибор не зафиксировал смерть. Эти люди так халатно относятся к своему здоровью!

– Простите, но я бы тоже сбежала, нечаянно увидев вас, – пробормотала я, краснея, – приняла бы за глюки на последней стадии горячки!

На моем чердаке было не менее десяти домовых из различных городских учреждений – детского садика, торгового центра, главного банка, кинотеатра и даже зоопарка. Последний притащил с собой дрессированных енотов. Он не раз спасал всяких невезучих троллей и оборотней, принимаемых людьми за зверей и насильно посаженных в клетки.

– Эх, были времена, когда нас уважали и ценили, – тихо пропел насквозь седой старик с сухим морщинистым лицом и бледно-голубыми слезящимися глазами, – нас любили, как собственных детей и боялись обидеть, как родителей.

– И не травили козьим пометом! – угадайте, кто это добавил.

– Мой первый хозяин, великий граф, большой человек, – мутные глаза вдруг стали ясными и яркими, рассказчик словно видел, о чем говорил, будто этот граф вот-вот залезет в окно, – он назвал меня Хоспиум, что значит – хозяин! Я до сих пор исправно полирую мебель в Замке Пьяного Тролля и гоняю крыс. Но только и слышу от новых владельцев «Сгинь нечистая!», «Убирайся, чухломордый!», «Рекс, фас эту шушеру!». Одни зовут полицию, другие сразу в обморок падают.

– Позвольте мне объяснить, – начала я, и тут же мои слова обрели яркость, а фразы смысл, – люди не ценят и бояться услуг, за которые они не заплатили. Думают, что все равно придется платить. У нас такой закон – либо домовых видят все, либо никто. Все исключения считаются бесповоротно спятившими либо весьма недалекими, раз решили об этом рассказать.

Естественно, что меня смело можно было считать самой сумасшедшей. Я не только видела больше дюжин ы домовых на собственном чердаке, но еще и пару часов с ними болтала, частично находясь на лестнице. Этой ночью я получила самые неожиданные ответы на вопросы, которые даже и не думала задавать. И не только про человечков на моем чердаке.

– Домовые ходят без шума, готовят, не тратя продукты, едят, не пачкая посуду, и носят в кармане фартука ключ от всех дверей!

А если покороче, то на Земле, прямо под носом у людей, существуют тысячи волшебных народов, надежно скрытых магией от человеческих глаз. Они называют себя эльвиры – небесные, земные, морские, пещерные и тому подобное. Конечно, для людей гораздо привычнее звучат эльфы, орки, тролли, гоблины. Их невидимый мир зовется Магиверией и живет по своим необъяснимым законам и правилам. Она надежно спрятана от людских глаз простейшей магией. Люди не видят то, во что не верят. А не верят, потому что не могут увидеть. Просто и гениально!