Избранные произведения в двух томах: том I - Артюхова Нина Михайловна. Страница 46

Девочки замолчали, удивленные. Восемь мальчиков с видом мрачноватым и решительным вошли под навес.

— Вот что, девчата, — сказал Кирилл, — давайте-ка нам ножи и идите себе, отдыхайте, а мы займемся картошкой.

Звеньевая вскочила с протестующим жестом:

Мы дежурные! Бросьте, ребята! Уходите, не мешайте нам!

Услышав разгорающийся спор, шеф-повар Клавдия Алексеевна выглянула из окна.

— Пойди-ка, Маруся, разберись, в чем там дело. Похоже, что ребята каяться пришли, так ты им помоги восстановить репутацию.

Маруся подошла к ребятам:

— Мальчики, зачем вы здесь? Не мешайте работать. Вы не дежурите сегодня, вы третьего дня дежурили.

Плохо дежурили третьего дня, — сказал Кирилл.

— Ты не сердись на нас, Маруся, — добавил Витя, — обещаем быть хорошими поварами!

— Тогда вот как сделаем, — сказала Маруся. — Мальчики, придвиньте сюда вон ту скамейку, садитесь. А вы, девочки, не гоните ребят, им нужно восстанавливать репутацию. Вместе будете работать. Сейчас принесу ножи.

Кирилл вошел в кухню вместе с ней.

— Клавдия Алексеевна! — сказал он. — Картошку мы сейчас очень быстро очистим. Вы потом еще что-нибудь нам чистить дайте… ну, кастрюли там какие-нибудь, сковородки или котлы, — он неуверенно обвел взглядом кухню, сиявшую белизной. — Может быть, найдется у вас погрязнее что-нибудь, позаржавленнее. Вы не стесняйтесь, подвалите нам побольше, ребята сегодня все сделают!

— Прекрасно! — сказала Клавдия Алексеевна, выволакивая на стол упругий ком теста величиной с футбольный мяч. — Не беспокойся, Кирилл, мы с Марусей не будем стесняться, такого случая не упустим.

День и Ночь

К маскараду в лагере начали готовиться давно. Анна Павловна, вожатая пятого отряда, нарочно ездила в Москву, привезла марли, цветной бумаги, клею — два больших легких пакета. Все приготовления были строго засекречены. Ребятам нужно было, во-первых, придумать себе костюм и, во-вторых, склеить, сшить, примерить так, чтобы никто не увидел и не догадался. Малышам, разумеется, и придумывала костюмы и помогала Анна Павловна. Старшие в укромных уголках мастерили себе что-то сами, некоторые скрывались даже от своего отряда и звена. Тем лучше — больше будет неожиданностей.

Странно вел себя Андрюша Кузнецов. Он не просил ни марли, ни бумаги, ни клею, зато вступал в таинственные переговоры с шеф-поваром Клавдией Алексеевной. Из кухни мчался к доктору — не за лекарством же? Он был совершенно здоров. У носил в глухие, безлюдные места какие-то маленькие баночки. Потом долго и тщательно, с необычным для него усердием, мыл руки под краном.

Особенно, конечно, хлопотали о костюмах девочки. Мальчикам что? Если не хватило уменья и фантазии на что-нибудь лучшее, мальчикам нужно было просто заготовить небольшой деревянный кинжал или саблю, а в последнюю минуту намотать полотенце на голову в виде чалмы, нарисовать усы и брови жженой пробкой, на плечи накинуть простыню или одеяло — чем не пират?

Девочки мечтали о красивых костюмах и готовы были не пожалеть трудов. Хотелось такой костюм, какого нет ни у кого. И чтобы распущенные волосы. И чтобы никто, никто не догадался! К тому же лучшие костюмы будут премированы.

Зина Чернышева и Оля Воронова решили нарядиться одинаково. Они дружили в школе и здесь, в лагере, тоже были неразлучны.

В день закрытия лагеря девочки должны были танцевать матросский танец, но в матросках ребята их уже видели. Для маскарада, для костра нужно было придумать что-то другое.

Но что ни предлагала Оля, Зине все казалось неподходящим.

— Может быть, цыганками, Зина? Будем ходить и предсказывать всем: дорогу, встречу с родственниками… Главное, так все и сбудется: на другой же день в Москву уезжаем!

— Ну, какая же ты цыганка, посмотри на себя!

Зина с насмешливым негодованием потянула за кончик светлую прядь Олиных волос и поднесла ее к самому Олиному носу.

Оля, скосив глаза, «посмотрела на себя». Да, конечно… Вот Зина — другое дело. Распустит волосы…

Светлая прядь, свернувшись мягкой пружинкой, легла на прежнее место, за Олиным правым ухом.

— Зина, как же тогда? Цветами? Бабочками?

— Цветов уже сколько угодно в пятом отряде.

— Откуда ты знаешь?

— Да уж знаю! Вчера видела, как Анна Павловна учила девочек вырезать шапочки из цветной бумаги.

— Только ты никому не рассказывай, Зина, не выдавай малышей… Давай будем бабочками! Крылья можно сделать из проволоки, даже из прутиков, обтянуть марлей…

— Нет, — сказала Зина, — это все не то. Давай вот какие костюмы: День и Ночь. Так одна моя знакомая девочка на елке одевалась, Марина Орлова. Помнишь, ты ее встречала у нас? Ее мама артистка тоже. Марина была Ночь, а ее подруга — День.

У Ночи длинное синее платье, и по синему серебряные звезды, а на голове — серебряный месяц. А у Дня все платье белое-белое! И золотое солнце над головой, лучи во все стороны, сюда и вот сюда… Они так и ходили все время вместе. Очень красиво!

— Да, красиво, — согласилась Оля.

Ей сейчас же показалось, что Днем интереснее быть, чем Ночью. К тому же белое платье проще сделать, да и со звездами не возиться. Оля знала, что Зина не очень любит рукодельничать.

— Ты будешь День, Зина, да?

— Нет, нет, я буду Ночь. Распущу волосы…

— Только, Зина, откуда же взять синей материи? Знаешь, можно марлю синькой покрасить. Я тебе сделаю. Будем твое платье вместе шить, хорошо?

— Марля… синька… — Зина презрительно сморщила носик.

Вечером Зина сидела в беседке, перед ней лежал конверт. Она торопливо писала, прикрывая бумагу рукой — на случай, если вдруг войдут ребята:

«Только никому ничего, это абсолютный секрет, даже маме ничего не говори…»

Через несколько дней Зина получила письмо из Москвы и сказала Оле:

— Ну вот, все в порядке! О моем костюме можешь не беспокоиться — будет у меня костюм.

Потому что Оля уже начинала беспокоиться о Зинином костюме. Свое платье Оля как раз заканчивала. Надежно укрытая от любопытных взглядов кустами акации, она подшивала подол. Зина, присев рядом с ней, следила за однообразным движением иглы.

— Оля, а ты не знаешь, какие будут премии?

— Не знаю. Девочки говорили, что в прошлом году были книжки, конфеты…

Зина легла на траву, закинув руки под голову.

— Первая премия, должно быть, будет книжка, — мечтательно сказала она. — И на книжке написано: «За лучший костюм на маскараде», год и число… Как ты думаешь?

— Не знаю. Может быть.

Зина полежала немножко, обрывая пушистые травинки и мелкие листочки акации, потом вскочила:

— Ну, я пойду. Девочки звали в волейбол играть.

Когда подол белого платья Дня был подшит, Оле потребовалась золотая бумага для солнца…

После тихого часа Зина опять нашла подругу в любимом местечке, за кустами желтой акации.

— Что ты делаешь? — удивилась она. Какую бумагу тебе дали? Золотую нужно, а эта какая-то серо-буро-малиновая! И как ты режешь! Ты совсем не так!

Оля, улыбаясь, продолжала аккуратнейшим образом резать бумагу на тонкие полосы. Получилась длинная бумажная бахрома, чуть волнистая, рыжевато-коричневатого цвета.

— Это бороды для четвертого отряда.

— Какие бороды? Зачем тебе бороды? А солнце?

— Солнце я успею сделать завтра, я обещала помочь Анне Павловне. Мальчики совсем не умеют вырезать, у них бороды какие-то выщипанные получаются. Уж сколько бумаги напортили!

Зина пожала плечами. Ей казалось, что во время маскарада все ребята будут в некотором роде соперниками. Досадно стало, что Оля так хлопочет для каких-то бородатых мальчиков.

Неловко, конечно, об этом говорить, в особенности Оле. То, что другим девочкам сказать было бы просто неудобно, Оле сказать невозможно.

А Оля думала: «Может быть, немножко завить бороды? Если вот так провести ножницами по каждой тонкой бумажной полосе?.. Нет, не годится. Слишком растрепанные получатся, солидности в них не будет, пусть лучше прямо висят… А солнечные лучи — как их сделать? Просто из бумаги или подклеить на тонкий картон, чтобы стояли?»