Большая книга ужасов – 52 (сборник) - Некрасова Мария Евгеньевна. Страница 43
На лестничной клетке было темно. Силуэт гостя, здоровенный, явно принадлежал не потомку Жана Бодена. Влад прилип к дверному глазку, пытаясь разглядеть, кто ж там такой? Здоровенный, лысый, одна рука неестественно болтается, как будто на клочке кожи. Палка какая-то в другой руке… Алик!
А почему не заходит? Хотя неважно, наоборот, хорошо!
«Не пущу», – шепотом пообещал Влад и уселся на табуретку в прихожей. Если бы Алик мог, давно вошел бы, а так – постучит и уйдет. Вот хорошо!
Алик стучал и дергал ручку. Нашел дурака! Дверь уже ходила ходуном от ударов. Влад знал, что мать и бабку это не разбудит, главное – самому не шуметь…
– Открывай! – рявкнул Алик, и дверь затряслась, как будто ломится стадо слонов. – Открывай по-хорошему!
Влад молчал. «Ничего ты мне не сделаешь, ничего ты мне не сделаешь». – Он бормотал это про себя и сам не верил.
– ОТКРЫВАЙ!
Ноги защекотало. Влад прищурился: в прихожую сквозь дверь просачивалось черное пятно. Лиза! Вот только тебя нам не достает! Он чиркнул зажигалкой (вечером купил, когда бегал в последний раз в пустую квартиру) и молча показал монаху. Черное пятно подобралось, вытянулось и замерло в углу прихожей у самой двери.
А дверь между тем поддалась. Влад до последнего думал, что ему кажется, будто амплитуда двери, ходившей ходуном, становится все больше. Как будто одна петля уже соскочила, и вот…
– Вот ты где?! – Алик отшвырнул в сторону дверь. Владу попало по ноге. Не сильно, а ровно столько, чтобы опомниться, вскочить…
Алик занял собой весь дверной проем, да еще и руки расставил, как вратарь. Бежать в комнаты? Влад не такой дурак. Он выставил впереди себя зажигалку, чиркнул… И полетел на пол. Алик вывернул ему руку так, что нельзя было не упасть. Этот приемчик Влад сам проделывал с ним несколько часов назад. Сломанная рука болталась у Алика на клочке кожи, что не мешало ей действовать как здоровой.
Влад больно ушибся о тумбочку в прихожей, но тут же вскочил на ноги, благо Алик его выпустил. Зажигалка закатилась куда-то под шкаф, Алик заслонял собой дверь, да еще эта Лиза…
Лиза повела себя странно. Вместо того чтобы идти нападать на бабку, пока никто не мешает, она спикировала под ноги Алику, закружилась… И получилась такая подсечка, что Влад едва успел отскочить, прежде чем Алик рухнул на пол.
Влад с удовольствием шагнул через него и побежал вниз по лестнице! Сзади послышалась возня, потом – грохот: неуклюжий Алик тяжело топал следом. Он хрипло дышал, вроде далеко, а казалось – в самое ухо. Ухо болело, да. Порезанное. Влад цеплялся за перила, чтобы не свалиться с лестницы (тогда точно схватит!) и царапнул руку торчащим гвоздиком. Алик за спиной прибавил шагу. Чует кровь! У самой двери Влад еще очень-очень долго не мог найти кнопку домофона – темно. Пока еще нашаришь, тебя сто раз догонят. Но повезло. В последний момент, когда Алик уже протягивал к нему руку, Влад нащупал чертову кнопку и вылетел из подъезда.
Направо-налево? Вперед, через двор, к Невидимому другу, он укроет… А если нет? Свет не горел. Если квартира опять заперта, Влад окажется в западне: в подъезде, на пятом этаже… Он бежал через двор по лужам, перемахнул через оградку палисадника: в кустах попробуй найди. Только и продираться сквозь кусты нелегко. И слышно! Хрустнет веточка под ногой: вот он я, лови меня, Алик… Плохая была идея.
Влад замер под ветками сирени: если Алик подойдет ближе чем на два шага – считай попался. Лампочка под козырьком подъезда хорошо освещала ту часть палисадника, где топтался Алик. Он не спешил продираться сквозь кусты, просто стоял и слушал. У него было припухшее красноватое лицо давно пьющего человека и нечеловеческие мутные глаза, лишенные зрачков. Вот и пойми, куда он смотрит!
Алик странно водил носом, широким, расплющенным, – говорят, ему еще в школе кто-то сломал… Широкие поры на носу, заметные даже Владу из кустов, шевелились и покрывались капельками пота. На улице было по-ночному прохладно, а этот вольно стоял в одной майке и дурацких то ли шортах, то ли трусах, как будто холод ему нипочем. Влад видел обломанные ногти с черной каймой. Кожа на подушечках пальцев шелушилась, как будто обгрызанная. Через локоть проходил длиннющий шрам, похоже, Алик закрывался рукой от ножа… И рука! Так сломать ее Влад не мог. Алик явно принарядился к ночи, обнажив желтоватый сустав и кокетливо распустив мышечные волоконца. Над плечами торчали мелкие волоски, кулаки сжимались и разжимались, шевелились ноздри, втягивая воздух, а глаза… Вот кто их разберет, пустые бельма. На Влада он смотрит или в сторону? Сейчас ка-ак набросится!
Влад запоздало заметил, что Алик потихоньку по шажку двигается в его сторону. Их разделяло уже меньше одного шага – поздно бежать. Алику осталось только протянуть руку, если Влад выдаст себя шумом… Ноздри раздулись, показывая влажные волоски внутри, рыжие в свете лампочки. Влад понял, что попался. Он и вздохнуть не успел, как в майку вцепились ногти с черной каймой. Один был совсем черный, как будто Алик попал молотком по пальцу. Вот так и думай: нечисть или человек? Живой или не очень? Днем-то живой, а теперь с таким глазами…
Подбородок царапнула ветка, по глазу хлестнула кисть сирени, забив ноздри сиреневым своим запахом. Резануло под лопатками, и ноги потеряли опору. В лицо пахнуло гнилью, и здоровенные кучерявые ноздри замаячили перед глазами. Влад запоздало охнул: Алик держал его за майку перед собой.
Майка противно врезалась в спину. У Алика пахло изо рта, Влад попытался вывернуться, но получил такую оплеуху, что лампочка над подъездом задвоилась в глазах и поплыла.
Чтобы удержаться в этом мире, Влад стал смотреть на доску с объявлениями. «Мыши, тараканы, Голосуйте за Иванова». После «тараканов» стояла запятая, а дальше – «Ивановым» заклеили. Смешно получилось.
– Оклемался? – Алик больно тряхнул его за майку – вот уж не до смеха. В нос опять шибануло гнилью. Алик шевельнул свободной рукой, и перед лицом блеснул топор. Маленький с железной ручкой, когда осенью ходили с классом в поход, такие топоры давали девчонкам. Мелкие царапинки на железе плясали перед глазами.
– Ну? – Алика тянуло поговорить. – Тебя пришить сразу или помучить? – Заточенное лезвие топора медленно царапало щеку. – Алик явно наслаждался казнью. Лампочка над подъездом опять пошла пятнами: если Влад хлопнется в обморок, то церемониться с ним не станут. Что за удовольствие: истязать того, кто не вопит и не молит о пощаде?
А идея хорошая! Влад набрал воздуху и заорал.
Лампочки над подъездом сразу собрались в одну и «мыши-тараканы» стали читабельными. Влад смотрел в белые глаза и зачем-то в кучерявые ноздри и от души вопил.
За окном первого этажа возникла бабулька, погрозила кулаком: «Чего орешь?» – и тут же спряталась от греха. Алик на нее отвлекся, и Владу хватило этих двух секунд. Не переставая орать, он как-то вывернулся, кувырнулся спиной вперед, царапнул лицо веткой сирени и побежал напролом.
– Стоять! – Алик летел по пятам, хрустя кустами. Бабулька высунулась по пояс и кричала что-то про полицию, но Влад уже выскочил на ровный асфальт и припустился дальше во дворы. Куда бежать? Ночь длинная.
Он летел по песку на детской площадке, перемахивал через низенькие ограды и думал, что долго так не протянет. Второй раз Алик догнал его через минуту, повалил на асфальт и уже занес топор, но Влада спасла неожиданная машина из-за поворота. Она только чуть коснулась его плеча, как выскочил водитель и рывком поднял Влада на ноги.
То ли рывок был такой силы, то ли Алик некрепко его держал, но он откатился в сторону и тут же вскочил опять.
– Быстрее отвезите меня в церковь! – Влад вырвался из рук водителя и успел нырнуть на пассажирское сиденье и захлопнуть дверь. В следующую секунду на дверь опустился топор.
Стекло хрустнуло, боковое зеркало отлетело в сторону. Водитель так и стоял перед мордой машины, осовело глядя на Влада и покореженную дверь. Он же Алика не видит! Зато Алик видит все. Пока хозяин машины пытался что-то сообразить, Алик полез на водительское сиденье. Влад успел выскочить. Алик – за ним. До хозяина машины дошло, что сбитый парень цел, а дверь – покорежена. Не важно как, важно, что сбитый парень пытается удрать, а ведь, кроме него, испортить дверь было некому.