Макар-Следопыт - Остроумов Лев Евгеньевич. Страница 15

Неужели на этом и кончится их недолгое, но такое теплое знакомство?

Следопыт глубоко вздохнул и пошел прочь от Днепра в степь. Он шел по дороге, пока не стали попадаться навстречу верховые, скакавшие сломя голову, автомобили, переполненные офицерами, двуколки, санитарные повозки. Тогда, не желая привлекать к себе внимание, Макар свернул с проселка и стал пробираться напрямик — хлебами и картофельными полями.

Так шел он довольно долго и начал уже терять представление о том, где он находится, когда пушечный выстрел, раздавшийся у него за спиной, показал ему, что белые батареи остались позади него. Пройдя еще немного, он услышал впереди себя тихие голоса. Припав к земле, он пополз на животе и скоро различил в темноте ряд белевших фигур, — они лежали на откосе, выставив винтовки над его гребнем.

Это была цепь белых, залегшая на обочине шоссе.

Макар повернул вправо и пополз вдоль цепи, выискивая место, где бы солдаты лежали не так часто. Он скоро нашел такое место: цепь прерывалась курганом; на вершине его сидели человек пять, но на скатах не виднелось никого: там лежать было неудобно.

Макар вполз до середины кургана, извиваясь, как уж, в густом ковыле. Он уже поравнялся с цепью, когда снизу, от подошвы кургана, его окликнули.

— Эй, кто там?

У Макара, что называется, душа ушла в пятки. Он так и замер, распластавшись на земле.

— Заяц, должно быть, — сказал другой голос. — Здесь человеку не пробраться.

— Наверное, заяц, — послушав, подтвердил первый.

Потом все затихло. Макар перевел дух и пополз дальше. При каждом шелесте сердце у него так и замирало.

Самое страшное оказалось впереди: спустившись с кургана, он очутился возле шоссе; перед ним сажен на двадцать в ширину тянулась светлая гладкая лента дороги; за ней белые, конечно, следят во все глаза, переползти ее нечего и думать; обойти — некуда; назад возвращаться — невозможно!

Макар притаился в узенькой канавке под самым шоссе и мучительно соображал, как поступить? Собравшись с духом, он вскочил на ноги и, что было сил, кинулся бежать через шоссе.

Батюшки, что тут поднялось! Мальчику показалось, что позади него с треском разорвали большущий холст, а потом, как горох, защелкали отдельные выстрелы. Одна пуля ожгла ему тело, проскользнув близко-близко, она пробила ему штаны. Но он лупил во всю мочь, не переводя духа, пока не перебежал шоссе и не упал в канаву по другую сторону дороги.

Тут он сообразил всю опасность своего положения: в ответ на залп белых с другой стороны, шагах в двухстах, раздалась трескотня выстрелов: отвечала красная цепь. Макар понял, что если он поползет дальше, красные примут его за белого разведчика и подстрелят; если же поползет назад — убьют белые, как лазутчика красных. Что делать? Он не прочь был провалиться сквозь землю или взлететь жаворонком под облака, лишь бы уйти с этой проклятой полосы, над которой свистели и пели пули с двух сторон.

Полежав немного, он поднял голову и осмотрелся. Взошла луна. Прямо против него, шагах в пятидесяти, темнела ветряная мельница, одна из замеченных мальчиком утром. Макар обрадовался этой мельнице, как другу: надо бежать туда и дождаться, пока не кончится вызванная им перестрелка. А потом видно будет, что делать.

Он торопливо пополз к мельнице и добрался до нее без всяких препятствий; вскарабкавшись по крутой лесенке внутрь, он очутился в полной темноте и притаился под мельничным поставом, радуясь своей удаче.

Но радость эта оказалась непродолжительной. Не прождал Макар и пяти минут, как услышал наверху чей-то голос, говоривший отчетливо и громко:

— За церковью налево — колонна красных. Прицел 120.

Голос умолк. Минуты через три раздался протяжный писк: пи-и-пи-пи-и!

— Алло! — сказал голос и, помолчав, добавил. — Да, да! Колонна численностью до ста штыков. Сто двадцать. Залп.

Снова прошло минуты две полной тишины, а потом с белой стороны грянул залп четырехорудийной батареи. Снаряды с воем пронеслись над мельницей и разорвались вдалеке.

— Недолет, — тотчас сказал голос наверху.

— Колонна рассеялась. Отвечает батарея за двумя скирдами. Перенести огонь на нее. Сто сорок.

Снова после минутного затишья грянул залп.

— Прекрасно! Скирды загорелись. Две пушки отступают. Сто шестьдесят.

Когда снова рявкнули пушки, Макар понял: здесь, на мельнице сидел белый офицер-наблюдатель, по телефону сообщая батарее, куда ей стрелять. Опять помог Егор. Не объясни он Макару, что такое телефон, — тот во веки не догадался бы, с кем говорит голос на мельнице.

— Ах, негодяй! — подумал Макар. — Как бы его убрать отсюда! Ведь он этак весь красный фронт разгромит.

В первый раз в жизни Следопыт пожалел о том, что у него в руках нет ни винтовки, ни револьвера, чтобы ссадить наблюдателя с его позиции. Но красные, по-видимому, тоже сообразили, что кто-то указывает белым, куда стрелять, и, зная повадку наблюдателей прятаться на высоких местах, начали обстреливать мельницу.

Грох! Рявкнул тяжелый снаряд, шагах в двадцати от Макарова приюта. Грох! Грох! Грянуло еще два, и осколки со свистом пробили тесовые стены мельницы.

Тра-ра-рах! Ударило где-то совсем рядом, и огненный вихрь ослепил мальчугана, опрокинув его навзничь. Как сквозь сон он расслышал грохот падающих досок, а когда очнулся, над ним виднелось зеленоватое лунное небо: снаряд снес крышу мельницы, и голос наверху затих навеки.

Весь дрожа от потрясенья, Макар с ужасом ожидал еще снаряда, который прикончит и его. Но красные, полуразрушив мельницу, успокоились. Тогда Следопыту захотелось поближе взглянуть на своего замолкшего врага. Он поднялся наверх, на жернова, и увидел убитого офицера, лежавшего в луже крови. В руках он еще сжимал какой-то черный кружок, который неистово пищал: пи-и-пи-пи-и!

Макар понял, что это и есть телефон, и телефон этот не испорчен. Он приложил кружок к уху, а сам сказал в ящичек, белевший на стене:

— Алло!

— Вы живы? — спросил голос из кружка.

— Жив, — отвечал Макар важно. — Немного только оглушило.

— Откуда они стреляют? — спросил голос.

— Сейчас скажу! — Макар высунулся из обвалившейся стенки и поглядел вокруг; неподалеку белелась под луной церковь, озаряемая снизу как бы молниями. После молний раздавались четыре выстрела, выли снаряды и разрывались где-то далеко позади, у белых. Это стреляла красная батарея. Макар понял, что ему надо делать.

— Батарея стоит возле помещичьего дома, — сказал он в телефон.

— Прицел сто пятьдесят? — спросил голос.

— Ну, конечно! — важно сказал Макар и с удовольствием увидел, как четыре взрыва блеснули далеко в стороне от красной батареи, которая продолжала усиленно палить…

Всю ночь сидел Макар у телефона, мороча голову белым; по его приказу летели стаи шрапнелей, бухались гранаты, — и все время совсем не туда, где были красные.

Наконец, к рассвету красные ободрились от такой глупой стрельбы неприятеля. Целые тучи снарядов полетели в белых. Никогда в жизни Макару не снилось такой страсти: гранаты выли над его головой, как буря; от грохота дрожала земля. Он не вытерпел и спустился вниз. И вовремя! Минут через пять мельница рухнула, засыпав его обломками досок.

Но когда Макар, совсем потеряв голову от страха, вскочил на ноги, чтобы бежать куда глаза глядят, он внезапно совсем близко перед собою увидел целое море серых шинелей с красными звездами на шапках. Они с ревом бежали в сторону белых, и не успел он опомниться, как чьи-то дюжие руки схватили его за шиворот:

— А ты кто такой, почтеннейший?..

Вот каким образом попал Следопыт в Красную армию. Не он пришел к ней, но она к нему, подбодренная бестолковым артиллерийским огнем белых, — бестолковым, благодаря Макару Следопыту-Орлиному Глазу!

Красные войска шли в атаку.

XIV. Лучше поздно, чем никогда

Макар очутился в просторной избе, где помещался штаб полка. Перед ним за столом сидел большой усатый человек в папахе с красной звездой и с револьвером на поясе — командир полка. Вокруг теснились красноармейцы, с удивлением разглядывая мальчугана, храбро стоявшего среди них и посматривавшего на всех блестящими от удальства и вызова глазами.