День повелителя пираний - Веркин Эдуард. Страница 3

– Ну, – многозначительно сказал я. – Как сказать... Ничего не нашел. Но есть несколько любительских версий. Версия первая. Хилой плотью нашего друга прельстились водомерки-мутанты...

– Куропяткин, – укоризненно сказала Тоска, – не начинай, а? Я и так знаю, что ты парень остроумный и даже просто умный. Не надо меня в этом убеждать каждый раз. К тому же это уже было. Водомерки-мутанты, микроскопические касатки, я все это еще в детском саду слышала...

– Спасибо за комплимент. Но излагаю дальше. Если водомерки-мутанты отпадают, то, может быть, это миноги?

Тоска сделала непонимающее лицо. Непонимающее лицо ей так идет. Честно, идет. Тоска становится такой милой девчонкой.

– Ну, на него могли напасть миноги, – предположил я.

– Кто?

– Миноги. Это такие... Ну, что-то вроде водных змей. Они набрасываются на рыбу, присасываются к ней и высасывают всю, до костей.

Тоска брезгливо поморщилась.

– Буханкин не выглядел высосанным, – сказала она. – Он выглядел цветущим, даже несмотря на повреждения...

– Его даже миноги жрать не захотели, – пожал плечами я. – Миноги не жрут тарелочников, от тарелочников заворот кишок случается. На крайний случай большого голода они могут употребить экстрасенса или лозоходца...

– Понятно.

– Правда, такие миноги у нас не водятся, которые лозоходцев жрут. Так что миноги отпадают. Можно предположить, что это медузы. Некоторые виды вырывают специальными крючьями мясо из своих жертв, остаются мелкие, но очень болезненные следы. Медузы у нас, конечно, тоже не водятся, но их могло вполне занести сюда смерчем.

Я указал пальцем вверх.

– В последнее время не было смерчей, – сказала Тоска.

– Правильно. К тому же медузы не живут в пресной воде. Так что медузы – не наши клиенты. Пиявки... Пиявки присасываются и разрезают кожу, а не выкусывают куски мяса. Если бы на самом деле касатки... Хотя ни микрокасатки, ни микроакулы не подходят.

– Почему?

– И те и другие не выкусывают мясо. Они скорее вцепляются и отрывают. Для того чтобы выкусывать, челюсти должны быть устроены примерно так.

Я сложил кисти рук и продемонстрировал, как приблизительно должны быть устроены челюсти.

– Они должны быть маленькие и мощные, челюсти эти...

– Кто же это может быть?

– У меня есть идея, конечно...

– У меня тоже. Это, наверное...

Но я приложил палец к губам. Тоска замолчала.

– Об этом мы спросим потерпевшего. Я думаю, ему уже сделали все полагающиеся процедуры, я думаю, что он бодр и готов с нами побеседовать. Думаю, апельсины мы ему покупать не будем, не сдохнет...

Дверь хлопнула, и на крыльце появился Буханкин. Выглядел он неважно. Весь был заклеен маленькими кусочками пластыря и поэтому походил на мухомор. Впрочем, жизнерадостности Буханкин не растерял. Он весело сбежал по ступеням, киданул шишкой в белку-попрошайку, почесался, увидел нас.

Помрачнел.

Мы поднялись и не спеша направились к главному областному чудаку. Буханкин с независимым видом отошел и уселся на длинную скамейку, рядом с вечнобольными последние сто пятьдесят лет старушками. Мы тоже устроились со старушками, правда с другими, на скамейке напротив.

– Чего надо? – неприветливо спросил Буханкин.

– Ты нам ничего не хочешь сказать? – осведомился я.

– Хочу. Но здесь присутствуют дамы преклонного возраста, поэтому ничего говорить я вам не буду.

Старушки заинтригованно перестали обсуждать свои недуги.

Я спросил:

– А не скажете ли вы, дорогой мой космический господин, что вы делали сегодня примерно в два часа дня недалеко от городского пляжа? Да еще и с острогой?

– Рыбу удил, – спокойно ответил Буханкин. – А что, рыбу у нас удить запрещено?

– Посмотрите на него! – сказал я. – Рыболов-любитель! Удил рыбу острогой! Лучше бы работать устроился, а не маялся бы дурью понапрасну...

Старушки согласно закивали. Буханкин был равнодушен.

– Знаем мы, какую ты рыбу ловил, – продолжал я. – Рыбу... Да всем в городе давным-давно известно, что в реке завелся гигантский кальмар!

Буханкин презрительно плюнул. Старушки позеленели от любопытства.

– Да-да, – подтвердил я Тоске. – Гигантский кальмар. И сахар в связи с этим подорожает уже сегодня, к вечеру. На пять рублей!

Старушки дружно, всей стайкой вскочили со скамейки и поспешили к выходу.

– Ну что вам надо? – покривился Буханкин. – Чего вы ко мне прицепились? Мы же с вами раньше мирно жили, не пересекались...

– Что ты делал на пляже?

– Тонул я на пляже, – занервничал Буханкин. – Тонул...

– Ай-ай-ай, Буханкин, – укоризненно сказал я. – Зачем ты нас так жестоко обманываешь?!

– Нехорошо, – еще более укоризненно сказала Тоска. – Очень нехорошо...

– А зачем вы за мной таскаетесь? На видео снимаете... Вы больные?

Я его не услышал.

– Буханкин, как ты мог тонуть? Ты же не можешь утонуть. Такое, как ты, не тонет!

– Ладно, – сказал Буханкин. – Вы меня тут оскорбляете, надоели вы мне, я пошел домой. Сегодня у меня был трудный день...

– Ты нас принуждаешь к крайним мерам, – предупредил я.

– Расправой меня не запугать, – в голосе Буханкина прозвучала альдебаранская сталь. – К тому же у меня с собой Диск Воздействия...

– Мы не в палеозое, Буханкин, мы не будем тебя пытать. И диск свой можешь себе... выкинуть. Антонина, будь добра.

Тоска извлекла из кофра камеру, отщелкнула экранчик.

– Продемонстрируй ему.

Тоска запустила воспроизведение.

Фильм получился удачный. Было зафиксировано все. Как Буханкин бился в воде, как жалко орал и вообще, выглядел непрезентабельно, недостойно для председателя тарелочного общества.

– Отличная фильма, – сказал я. – Назовем ее так: «Космос внутри», по-моему, хорошо, а?

– Прекрасно, – подтвердила Тоска.

– Вот здесь мне особо нравится, – сказал я. – Экспрессивный вариант. Где ты на карачках выползаешь на сушу... В Интернете куча сайтов, которые этим заинтересуются. Еще бы! Видный уфолог, научный работник, первооткрыватель энцефалитного клеща – и в таком непрезентабельном виде!

– Я думаю, мы отправим это на сайт Академии наук, – подыграла мне Тоска. – Пусть посмотрят на моральный облик своих лучших людей...

– Убедили, – свирепо сказал Буханкин. – Убедили, шантажисты поганые. Только не будем же мы беседовать здесь, в общественном месте. Поедемте ко мне домой. Поговорим по-хорошему, по-спокойному...

Мы согласились. Почему бы, собственно, и нет? В берлоге уфолога я еще не бывал.

– Только заходите через час, – Буханкин поглядел на часы. – Мне надо кое-куда забежать...

Глава 2

УЛИЦА ГОГОЛЯ

Буханкин проживал на улице Гоголя.

Улица Гоголя – это не окраина, но и до центра тоже далековато. Асфальта нет, старые, двадцатиметровые тополя, дома деревянные и одноэтажные, все в зелени. Середина двадцатого века, тишина, покой, хорошо. Собак только почему-то много. Простые собаки, неагрессивные, высовывают из-под заборов любопытные морды.

Раньше я никогда не был в гостях у Буханкина, я уже говорил. Как все здравомыслящие люди, я старался держаться от него подальше. Я всегда держусь подальше от ураганов, любой ураган может внезапно занести, к примеру, в район городских канализационных отстойников. Ураган может поднять из них всю эту ароматную субстанцию и потом весьма удачно вывалить ее на головы ни в чем не повинных наблюдателей.

Так же и Буханкин. Мог вывалить.

Никто в здравом уме и трезвой памяти не мог общаться с Буханкиным больше двадцати минут. Чтобы переносить Буханкина, надо было самому быть Буханкиным, а второго Буханкина существовать не могло. Два хорька в одной норке не уживутся.

Друзей, соответственно, у Буханкина не водилось. Наличие друзей, конечно, ни о чем не говорит, у меня у самого нет друзей (Тоска не в счет, девчонка не может быть другом в классическом смысле этого слова). Но я при желании могу с кем-нибудь задружиться, мне просто не хочется расходовать на кого-то свою нервную энергию, она мне еще пригодится. А Буханкин не мог ни с кем задружиться в принципе. Если доверять агентурным данным (Тоска опросила на улице Гоголя трех мальчиков от восьми до десяти), у Буханкина случилось три друга.