Парк свиданий. Большая книга весенних романов о любви ... - Усачева Елена Александровна. Страница 30
– Это значит – здравствуйте, месье, на каком языке вы будете делать доклад? – улыбнулась Галя. – Я тоже в школе учу английский, но некоторые мамины словечки наизусть знаю.
– А… а кто у тебя отец? – с уважением спросил Данила.
– Заместитель министра культуры.
– Ничего себе… – от неожиданности Данила едва не выронил тарелку. – Крутые у тебя родственники… Слушай, Галка…
– Что?– Вам с Вавой не надо со мной связываться, – произнес он. – Я… я для вас не слишком подходящее знакомство.
8. Соня и Вася были здесь
До каникул оставалось всего ничего.
Это обстоятельство настолько грело душу, что Соня едва не проспала в школу. Расслабилась раньше времени.
– Соня, вставай! – сердито закричала бабушка. – Родители уже давно на работе! Говорила я им, что не надо ребенка таким именем называть – судьбу накликаешь, так оно и вышло… Вот и получилась у нас самая настоящая соня…
– Ба, ты все путаешь… – несчастным голосом произнесла Соня, с трудом заставляя себя вылезти из-под теплого пухового одеяла. – Меня зовут – Софья. А Софья по-гречески значит «мудрость»!
– Ага, вот я и говорю – перемудрили они!
С бабушкой спорить было невозможно.
Соня быстро позавтракала, умылась, с трудом расчесала свои пушистые светлые волосы, которые за ночь успели превратиться в нечто вроде мочалки. Потом заглянула в зеркало и ужаснулась.
Зеркало отразило некое существо белесого цвета, с невыразительным и тусклым взглядом. «Неужели это я? Какой кошмар! Нет, утром на себя лучше не смотреть…»
Впрочем, это открытие ничего не меняло – в любом случае надо было хватать сумку с учебниками и бежать в школу.
«Хорошо Галке… – уныло подумала Соня. – Она всегда такая бодрая, подтянутая и даже ранним утром выглядит великолепно, хотя, я знаю, ничего такого особенного с собой не делает… Почему же я такая недотепа?»
Соня не понимала, отчего у других людей всегда хватает времени по утрам, а у нее – нет?
«Опоздаю! – решила она. – Ну и что! Зато буду выглядеть человеком».
Она снова принялась расчесывать свои волосы. Аккуратно уложила их, чтобы они не торчали в разные стороны, и даже побрызгала лаком. Потом протерла лицо освежающим тоником. Напудрила нос, который блестел. Подвела брови маминым специальным карандашом. Поскольку карандаш был черным, то брови получились очень яркими и какими-то ненастоящими, словно у знаменитого иллюзиониста Дэвида Копперфильда.
Соня ужаснулась и принялась быстро стирать краску с бровей.
– Софья! – трагическим голосом произнесла бабушка, заглядывая к ней в комнату. – Ты знаешь, который сейчас час?
– Знаю, знаю… – вздохнула Соня. – Ба, ты не можешь мне сказать, в чем заключается смысл жизни?
Сонина бабушка очень не любила таких неопределенных вопросов, она от них сразу начинала злиться. В чем смысл жизни, кто виноват да что делать… Разве на них можно ответить? А если ответить нельзя, то и спрашивать было незачем!
– Нет его, этого смысла! – завопила бабушка. – И вообще посмотри на часы – ты давным-давно на первый урок опоздала!
– На первый опоздала, зато ко второму успею… – сделала философское заключение ее внучка. – Ба, ты скажи, у тебя в юности тоже такие светлые волосы были?..
Поскольку бабушка ничего не ответила, а только затрясла головой, зажмурившись, Соня сделала вывод, что у ее родной бабушки в юности проблем с цветом волос не было.
…Ко второму уроку Соня все-таки успела.
– Сидякин, дело есть, – подошла она на большой перемене к Васе Сидякину, который сосредоточенно читал какую-то книжку. На обложке было написано – «Великие мореплаватели мира».
– Какое такое дело? – недовольно пробубнил он, не выпуская книгу из рук. – Мне некогда…
– Галке надо помочь, – деловито произнесла Соня. – Дело государственной важности! И перестань читать, когда с тобой люди разговаривают! Это, между прочим, неприлично – мне Галкина гувернантка рассказывала…
– А что случилось? – с тоской произнес Сидякин, поднимая на нее круглые, зеленовато-рыжие глаза.
– Галка там, в своей ссылке, случайно познакомилась с одним человеком… – понизив голос, начала Соня. – А человек этот, по стечению обстоятельств, оказался в федеральном розыске…
– В каком таком розыске? – удивился Сидякин. – Слушай, Филатова, наша Галка не могла с уголовником связаться!
– Никакой он не уголовник! Я же говорю – просто обстоятельства так сложились. В общем, слушай…
И Соня пересказала ему все то, что узнала от подруги по телефону. Про Данилу, про братьев Фикусовых, про Элизе…
– Во дают! – с осуждением произнес в адрес нечестных дельцов от шоу-бизнеса Вася. – Но мы-то с тобой чем можем помочь этому Даниле Громову?
– Я пока не знаю, – нахмурилась Соня. – Но, надеюсь, что-нибудь придумаем. Так ты будешь мне помогать?
– А куда я денусь! – сказал Вася Сидякин. – Мы же друзья… Ладно, после уроков отправимся к одному товарищу. Ты ведь адреса этих Фикусовых не знаешь, да?
– Не знаю! – спохватилась Соня.
– Ну ничего, в этом проблемы нет…
После уроков они вышли из школы вместе.
– Вась, ты куда? – пробежала мимо Верочка Симакова. – Поехали со мной в театр кошек, у меня как раз один билет есть лишний.
Соня покраснела, а потом моментально побледнела. Вечно эта Симакова!
– Спасибо, Вер, но я не могу, – вежливо сказал Вася. – У нас с Соней дело. Надо кое-что для Галки Аверченко сделать.
– А-а… – протянула Верочка и убежала.
Вася с Соней некоторое время шли молча. Светило яркое осеннее солнце, а под ногами шуршала опавшая листва.
– Сидякин… – через некоторое время спросила Соня.
– Что?
– Слушай, а ты пошел бы с Симаковой в театр кошек? Ну, если бы у нас дела никакого не было…
– Не знаю, – пожал плечами тот. – Может, и пошел бы – раз билет лишний пропадает. А может, и нет…
Соня не любила неопределенности.
– Так да или нет? – напирала она.
– Да! То есть нет! – рассердился Сидякин. – Если бы ты меня в театр кошек пригласила, я бы точно пошел, потому что мы друзья.
– Вот еще! – возмутилась Соня. – С какой это радости я должна тебя приглашать! Вообще это мужчина должен делать…
– Ладно, Филатова, – вздохнул Сидякин. – Я приглашаю тебя в театр кошек. Ты пойдешь со мной?
– Ну, я не знаю… – задумалась Соня. – Надо у родителей спросить. Слушай, Сидякин! – вдруг взорвалась она. – Что ты мне голову морочишь! Какой театр, какие кошки – у тебя и билетов-то нет!
– Так ты же сама меня спросила!
– Сидякин, как ты можешь общаться с Симаковой, если она такая дура!
– Она не дура! – возразил Вася.
– Ну хорошо, тогда дура – это я.
– Ты тоже не дура!
– Тогда кто же из нас дурак?
– Наверное, я… – вздохнул Сидякин. – Слушай, Сонь, я тебя, кажется, понял. Завтра подойду к Симаковой и вежливо попрошу ее, чтобы она со мной больше не общалась. Ты на нее как-то чересчур бурно реагируешь.
– Я? Ха-ха! Чушь кошачья… то есть собачья. Общайся с кем хочешь. Подумаешь еще, не дай бог, что я тебя к Симаковой ревную…
– А ты меня ревнуешь? – оживился Вася. – Здорово! Меня еще никто никогда в жизни не ревновал.
– Сидякин!!! – от возмущения Соня даже растеряла все слова.
– Ладно, заходи, нам сюда…
Пешком они поднялись на третий этаж. Дверь им открыл парень ботанического вида, в растянутом свитере, потрепанных джинсах и круглых очках.
– Привет, Картер. Познакомься – это Соня… Соня, это Картер. Продвинутый пользователь.
– Что? – захлопала глазами Соня. Она ничего не понимала.
– «Соня»? – сказал Картер. – Прикольный ник.
Соня вдруг вспомнила, что «ник» на языке компьютерщиков – это прозвище.
– Да нет, это имя у меня такое – Соня! – возразила она.
– А-а… ну, а я вообще-то Гена Картохин, – Картер улыбнулся Соне. – Ладно, ребята, проходите… Вам чего надо?
– Надо узнать кое-что, – сказал Сидякин, которому неожиданно не понравилось, как его знакомый улыбается Соне. – У тебя, говорят, есть доступ в базу данных?