Хозяин небесных гор - Зверев Максим Дмитриевич. Страница 1

ПОД ТРОПОЙ АРХАРОВ

ХОЗЯИН НЕБЕСНЫХ ГОР

Холодно зимой на вершинах гор. Облака окутывают их, скрывая от глаз. Только изредка поблёскивает голубоватый лёд. Всё живое в горах перекочёвывает зимой на южные склоны. Там теплее – снег выдувается ветрами и тает во время оттепелей. Сюда приходят стада диких горных козлов и пасутся на мелкой травке – типце. Сюда же прилетают горные индейки – улары. Они, как куры, роются на обнажённой от снега земле.

...Огромный барс бесшумно вскочил на камень. Его светло-серое в чёрных пятнах тело почти незаметно на камне. Вершина горы упрятана в облаке. Барс будет ждать, пока ветер унесёт облако.

Вот подул легкий ветерок. Клубы тумана заколебались, южный склон очистился, и на нём показались горные козлы. Дрожь пробежала по телу зверя, измученного голодом. Когти вцепились в выступы камня, нервно завилял кончик хвоста.

Не подозревая опасности, козлы всё ближе подходили к хищнику. Ещё немного – и внезапным длинным прыжком зверь опустится на ближайшего козла. Барс замер. И в этот миг на соседний камень сел улар, сел и тотчас ракетой взвился вверх. Его громкий свист прозвучал сигналом смертельной тревоги. Козлов словно бы подхватило ураганом – они бросились вниз и скрылись за поворотом скалы.

Барс раздражённо заворчал, потянулся, спрыгнул с камня и медленно побрёл в лощину, откуда до его чуткого слуха донеслось едва слышное пение петуха. Синие сумерки скрыли зверя. Всё стихло на перевале.

Большие снега в середине зимы засыпали глубокие ущелья Тянь-Шаня. Под тяжестью снега низко осели ветви елей. Здесь, в зимних горах, различались только три цвета: синее небо, белый снег и тёмная зелень густых ельников.

Снег с «головой» укутал маленький домик пасеки. Издали можно подумать, что дым тонкой струйкой поднимается прямо из сугроба. Сегодня хозяйничала четырнадцатилетняя Аня. Отец с матерью и маленьким братом уехали на два дня в колхоз. Вместе с ними увязался и пёс Бобка.

Кончались зимние каникулы. Скоро Аня уедет в интернат. Прощайте горы и ущелья! Прощай вольная жизнь!

Девочка давно подоила корову, поужинала и теперь сидела над книгой. Наступала ночь, дворик горной пасеки наполнился голубоватым лунным светом, но спать не хотелось.

Вдруг в хлеве замычала корова. Аня посмотрела в окно. Снежные сугробы переливали серебром, хлев выделялся на фоне снега чёрным пятном. Стёкла на окне уже подёрнулись тонким ледком. На улице крепчал мороз.

«Наверное, опять запуталась на привязи», – подумала Аня, торопливо надевая полушубок. Перед самым выходом она снова взглянула в окно и замерла в испуге... Посередине двора стоял барс! При свете луны резко чернели пятна на шкуре. Длинный хвост извивался. Зверь стоял боком к окну и смотрел на хлев, в котором испуганно мычала корова. Точно такого барса отец Ани убил в начале зимы высоко в горах.

Девочка родилась и выросла на пасеке. Она была здесь дома и ничего не боялась. Но зверь в нескольких шагах от неё за тонким стеклом мог испугать и взрослого. Аня задула лампу. Теперь зверь стал виден ещё отчётливее. Он на миг повернулся к окну, глаза его сверкнули зеленоватыми огоньками. Девочка присела на корточки. Так прошло с минуту. Затем зверь неслышными шагами подошёл к хлеву и стал осторожно скрести дверь, пытаясь открыть её. Корова замолчала. Дверь не поддавалась, и тогда мягким прыжком барс взлетел на крышу хлева и медленно прошёлся по гребню, оставляя на снегу чёрные пятна следов. Потом он прилёг и надолго остался недвижен, словно бы задремал...

Тишину ночи не нарушал ни единый звук. Луна поднялась выше, и стало светло, как днём. Корова молчала. И девочка немного успокоилась. Не зажигая огня, она легла в постель, накрылась полушубком и уснула. Она не слышала, как ночью опять ревела корова, не слышала, как спрыгивал во двор барс, обходил хлев с разных сторон. Близкий запах коровы не давал покоя голодному зверю.

Проснулась Аня от солнца, светившего в окна. Она вскочила и бросилась к окну. Следы на крыше хлева, следы во дворе, но хлев был по-прежнему заперт, на дверях висел тяжёлый замок. Курятник тоже закрыт. Оттуда донеслось пение петуха. Ничто, кроме следов, не напоминало о ночных страхах. Наверное, с рассветом барс ушёл в горы...

Аня оделась, взяла ломоть хлеба, подойник и вышла во двор. «Хорошо, что на крыше остались следы, а то папа не поверил бы», – подумала Аня, открывая хлев. Корова стояла около яслей с нетронутым сеном и тряслась.

– Что с тобой, Бурёнка? – удивилась Аня. Она оглянулась назад и уронила ведро: на крыше дома, из которого она только что вышла, лежал барс! Осталось загадкой, почему он не бросился на неё. Аня кинулась к двери, захлопнула её, подпёрла вилами и только после этого беспомощно опустилась на корточки. Сердце стучало, ноги противно тряслись. Она долго не могла овладеть собой.

Над дверью было окошко для голубей. В него не могла бы пролезть даже курица. Успокоившись, Аня подтянулась на руках и выглянула наружу. Барс всё ещё сидел на крыше. Он не шевелился.

Аня спрыгнула вниз и вдруг услышала шаги. На миг девочка обрадовалась, решив, что это идут свои. Она снова подтянулась к окошку и не увидела барса на крыше. Значит, это были его шаги! В ужасе Аня спряталась за корову. Бурёнка тряслась, переступая с ноги на ногу. Барс начал скрести дверь в хлев, басисто ворча. Обмирая от страха, девочка подобралась, к двери и навалилась всем телом на вилы – на всякий случай, чтобы они не сорвались. За дверью опять стихло – видно, барс отошёл. Испуганно вздрагивая от шороха своих же шагов, Аня зарылась в сено, прижалась к тёплому боку Бурёнки и в ужасе ждала, что барс с минуты на минуту ворвётся в хлев.

Но время шло, а за дверью было тихо. Незаметно девочка забылась тревожным сном...

В полдень вернулись родители. Не застав девочку дома, отец окликнул её, но ответа не было. На хлеве не было замка, но странно – дверь не открывалась. Пришлось приставить лесенку к окошку и шестом отвалить вилы. Аня спала, прижавшись к корове, и долго не могла прийти в себя и толком рассказать, что произошло.

Могла ли Аня подумать, что вскоре будет воспитывать детёныша этого страшного барса.

На летние каникулы Аня опять приехала на пасеку. Она любила вставать на рассвете, сидеть на крылечке и любоваться снежными вершинами Заилийского Алатау. Кругом долго стоит тишина. Но вот раздаются первые звуки... Далеко на каменистых россыпях свистнет горная индейка. Закричит в ельниках кедровка. Деловито застучит дятел. Разноголосо защебечут горные овсянки и пеночки. Наконец, всё перекрывая, загорланит петух в курятнике. Значит, наступило утро! Аня встаёт и идёт в хлев доить корову...

В это раннее утро высоко в горах барсиха принесла козлёнка в заросли арчи. Но барсята не выскочили на её басовитый призыв. Зверь тревожно оглянулся. Шерсть поднялась дыбом на загривке: поляна была отравлена запахом человека! Крадучись, барсиха неслышно поползла вдоль кустов. Следы человека вели вниз. Барсиха заметалась по зарослям. Вот они, двое барсят. Но где же третий? Его нигде не было. Человек унёс барсёнка в рюкзаке.

Барсиха увела малышей в самую гущу арчевника и продежала там до вечера, насторожённо поводя ушами. Насосавшись молока, барсята беззаботно спали. Мясной завтрак для них был ещё не обязателен.

...Первым заметил труп козлёнка ворон. «Крру!» – вырвался у него торжествующий крик. Ворон описал несколько «смотровых» кругов над арчевником и сел в стороне. Оглядевшись, он осмелел, подобрался к козлёнку и клюнул его в глаз...

Но громкое «крру» уже сделало своё дело: звук услышала пара воронов на скалах, где они приводили в порядок свои перья после купания в ручье. Вороны сорвались с места и вскоре пристроились к первому. Не успели они насытиться, как с поднебесной высоты их заметил гриф. Сложив двухметровые крылья, он с громким шумом спикировал на козлёнка. Вороны поспешно отскочили в сторону. И тотчас с горных вершин слетели ещё несколько таких же чёрных птиц с пышными жабо на шеях. Через несколько минут под живой грудой огромных птиц от козлёнка ничего не осталось.