Академия и хаос - Бир Грег. Страница 38

— Не можете, — согласился Кансарв. Похоже, он как бы жалел себя. — Ведь единственный робот, которого я не способен отремонтировать и изготовить заново, — это такой, как я.

Дорс Венабили стояла в скромной четырехкомнатной квартире, построенной для нее, как только она прибыла на Эос. Мебель и прочее оформление квартиры напоминали те, что можно было встретить на Тренторе, в жилище чиновника среднего достатка или выдающегося университетского профессора. Температура в комнатах была чуть выше точки замерзания воды, влажность составляла менее двух процентов, освещенность такая, что человек назвал бы ее полумраком. Все эти условия были оптимальными для робота, даже гуманоидного, и вдобавок давали преимущества — затраты энергии сводились к минимуму.

Думать Дорс было почти не о чем, делать почти нечего, дня и ночи здесь не существовало, и к ним не было нужды приспосабливаться, поэтому Дорс пребывала в полудремотном состоянии. Энергетика ее была понижена до одной десятой обычного уровня, скорость мышления замедлена до почти человеческого. Раздумья Дорс вертелись вокруг старых воспоминаний, она пыталась установить связь между различными событиями прошлого. Почти все эти воспоминания и события касались Гэри Селдона. Дорс была создана для защиты именно этого конкретного человека и во имя заботы о нем. Поскольку теперь ей, судя по всему, больше никогда не суждено увидеть Селдона, можно было с полной откровенностью сказать, что она влюблена в него.

Кансарв, Дэниел и Лодовик вошли в квартиру через дверь для гостей и подождали в небольшой гостиной. Через несколько секунд появилась Дорс. На ней было простое полотняное платье без рукавов, до колен. Ноги ее были босы. Цвет кожи был здоровым, аккуратно причесанные волосы собраны на затылке в пучок.

— Рада снова видеть тебя, Р. Дэниел, — сказала она и кивнула Лодовику. Она слышала о нем, но лично они раньше никогда не встречались. С Кансарвом она даже не поздоровалась. — Как продвигается наша работа на Тренторе?

— Гэри Селдон здоров, — ответил Дэниел на тот вопрос, который на самом деле хотела задать Дорс.

— Наверное, он уже состарился за последние десятилетия, — сказала Дорс.

— Жить ему осталось недолго, — подтвердил Дэниел. — Через несколько лет его труды будут завершены, и он умрет.

Дорс слушала Дэниела с нарочитой холодностью, но от Лодовика не укрылось, как едва заметно подрагивает ее левая рука. «Изумительная имитация человеческих эмоций, — подумал он. — Каждый робот должен иметь целый набор рудиментарных эмоциональных алгоритмов, чтобы сохранять личностное равновесие: такие реакции помогают нам понимать, нормально ли мы функционируем и справляемся ли с данными нам распоряжениями. Но эта… эта женщина-робот ощущает все почти так же, как ощущал бы на ее месте человек. На что же это похоже? И как это согласуется с Тремя Законами и с Нулевым Законом?»

— На рабочие команды она реагирует хорошо, — сообщил Кансарв. — Но на самом деле и для нее, и для меня в эти годы работы крайне мало — после того как последние из провинциальных роботов возвратились на службу.

— Как ты себя чувствуешь, Дорс? — спросил Дэниел.

— Я в норме, — отозвалась она и отвернулась. — И еще я страдаю от отсутствия работы.

— Скучаешь? — осведомился Дэниел.

— Очень.

— В таком случае тебя должно порадовать новое назначение. Мне понадобится помощь в работе с людьми, которые готовятся к работе в «Конце Звезд».

— Там я действительно могла бы быть очень полезна. Предусмотрены ли для меня контакты с Гэри Селдоном?

— Нет, — ответил Дэниел.

— Это хорошо, — кивнула Дорс и обернулась к Лодовику. — Скажи, тебе давались инструкции любить и уважать Линь Чена?

Будь Лодовик человеком, он бы улыбнулся, услышав такое предположение. Он прямо посмотрел на Дорс, немного подумал и вздернул краешки губ.

— Нет, — ответил он. — Я поддерживал с ним прочные профессиональные отношения, но не более того.

— Ты стал для него незаменим?

— Не знаю, — покачал головой Лодовик. — Несомненно, он считал меня крайне полезным сотрудником, и мне удавалось оказывать на него влияние во многом, что способствовало достижению наших целей.

— Дэниел запрещал мне чересчур сильно влиять на Гэри, — призналась Дорс. — Думаю, эту его инструкцию я исполняла плоховато. А он уж точно сильно повлиял на меня. Вот почему мне приходится так долго восстанавливать равновесие.

Несколько минут все роботы молчали.

— Надеюсь, больше ни одного робота никто и никогда не научит чувствовать нечто большее, чем чувство долга, — продолжила Дорс. — Преданность, дружба, любовь — все это не для нас.

Ян Кансарв обследовал Лодовика в диагностической лаборатории, которую разобрали на Авроре и перевезли на Эос двадцать тысяч лет назад. Роботов окружали строгие, призматической формы матрицы, содержащие банки памяти с данными о конструкции практически всех роботов со времен Сьюзен Кельвин. Всего насчитывалось более миллиона моделей, включая и уникальную модель Лодовика.

— Твоя основная механическая структура в порядке, — объявил Лодовику Кансарв после часа обследования робота всевозможными датчиками, зондами и мониторами. — Биомеханическая интеграция не затронута, хотя заметно, что тебе пришлось произвести довольно объемную регенерацию наружных псевдоклеток.

— Вероятно, это вызвано потоком нейтрино. Тогда я чувствовал, как гибнут псевдоклетки, — отозвался Лодовик.

— Я не без гордости склонен отметить, что регенерация прошла успешно, — заметил Кансарв, поворачивая платформу, на которой был размещен Лодовик.

Глаза Лодовика следили за роботом. Кансарв остановил платформу, переступил на трех ногах и сказал:

— Я должен объяснить тебе, что выражения, которые я употребляю, носят весьма обобщенный характер. Я очень люблю говорить на языках людей, но все эти языки страдают ограничениями в плане описания состояний роботов.

— Конечно, — отозвался Лодовик.

— Однако на данной стадии диагностики все твои чисто роботские алгоритмы задействованы в самопроверке. Я не осмеливаюсь пользоваться роботской микроволновой речью в разговоре с тобой до тех пор, пока все эти фрагменты твоей структуры не заработают снова.

— Ощущение такое, словно чего-то недостает, — признался Лодовик. — Теперь мне трудно осуществлять долгосрочное планирование действий, к примеру.

— Сдержи свои ощущения посредством бездействия, — посоветовал ему Кансарв. — Если у тебя что-то не в порядке, я определю, что именно. Пока же я никаких отклонений не замечаю.

Прошло несколько минут. Кансарв вышел из лаборатории и вернулся с новым прибором для проведения особого теста. До этого момента ему не было нужды нарушать целостность псевдокожных покровов Лодовика.

Негромко жужжа, Кансарв поднес новый прибор к основанию шеи Лодовика.

— Сейчас ты почувствуешь нечто вроде инородного вторжения. Постарайся, чтобы твои ткани не пытались инкапсулировать или растворить незнакомое органическое вещество, которое проникнет в твою систему.

— Но это неизбежно произойдет, как только все мои роботские функции вернутся к норме, — сказал Лодовик.

— Да. Конечно.

Кансарв отдал микроволновые инструкции главному диагностическому процессору, и Лодовик почувствовал, что контроль над ним стал интенсивнее. Он выполнил распоряжение Кансарва и ощутил, как тонкие иглы датчиков проникают в его псевдокожу. Через несколько минут Кансарв отнял прибор от шеи Лодовика. Чуть ниже края волосяного покрова остались две крошечные точки, из которых выступило вещество, внешне напоминающее человеческую кровь. Кансарв аккуратно промокнул его и опустил тампоны в небольшой сосуд для последующего изучения.

Прошло еще несколько минут. Кансарв не двигался, только время от времени негромко жужжал. Наконец робот-техник наклонил голову на несколько градусов.

— Сейчас ты утратишь самоуправление. Пожалуйста, передай управление внешнему процессору.

— Операция выполнена.

Лодовик закрыл глаза и отключился. Надолго или нет этого он не знал.