Трофейная банка, разбитая на дуэли - Крапивин Владислав Петрович. Страница 37

— Па-а! Я пришла!

— Отрадно слышать, — прозвучало за дверью. Потом показалась голова с растрепанной светлой прической, блестящей щетиной на худом лице и толстыми очками. — О, да ты с охраной!

— Это Лодя, — сообщила Стася. — То есть Всеволод...

— Рад вас приветствовать, Всеволод... Стась, мы с Евгением перепаиваем схему. Мама на дежурстве, жареная картошка на плите, чайник согрей сама...

Стася сбросила курточку и подшлемник. Лодька — куда деваться-то! — стянул ватник и шапку. Стася потянула его на кухню. Здесь горела яркая лампочка, подоконники были заставлены густой геранью и вкусно пахло. Стася толкнула в розетку штепсель электрочайника. Стукнула о покрытый зеленой клеенкой стол деревянной подставкой, принесла с плиты и освободила от крышки сковороду. Волшебный дух жареной картошки заполнил кухню, как вода заполняет аквариум. У Лодьки застонало в желудке. Стася поставила плоскую корзинку с нарезанным хлебом. Выложила вилки. Ножом провела по картошке границу.

— Вот, на двоих. Давай прямо со сковородки...

Они встали коленями на табуретки и навалились на картошку, как оголодавшие в полярной экспедиции путешественники. Иногда поглядывали друг на друга и смеялись.

Потом пили чай с кусочками рафинада вприкуску и с домашним ржаным печеньем...

Потом еще поговорили. О всяких мелочах и о том, что "завтра в семь у входа в раздевалку".

Наконец Лодька двинул домой. Самым коротким путем: по улице Челюскинцев, потом по Герцена до Большой ограды, через нее — до забора, за которым была Смоленская улица, а оттуда — до Первомайской, через мост, и вот он дом. Опасных встреч не случилось, настроение было пересыпано солнечными зайчиками, дорога показалась пятиминутной, и Лодька очень удивился, что ходики в прихожей показывают одиннадцать.

Дома его встретило каменное молчание. Мамино и Галчухино (которая всегда морально поддерживала маму в трудные моменты).

— Ну, чё... — небрежно сказал этому молчанию Лодька. — Ну, задержался малость... Бывает ведь, что, когда катаешься, забываешь про часы...

— Я не знала, что думать, — произнесла наконец мама. С подозрительной вибрацией в голосе. Я... даже ходила к Борису. А он там с каким-то мальчиком играет в шахматы, и оба заявляют, что на каток с тобой не ходили и понятия не имеют, где ты...

— Ну, понятно, что не имеют, раз не ходили. Вот если бы ходили, тогда бы имели, но Борька, будто Лемешев-Козловский, дрожит над своим голосом и боится холода, как мимоза. Вот я и пошел один, а там ведь время бежит незаметно... — словесной вязью Лодька рассчитывал отвлечь маму от недавних страхов и переживаний. (При этом царапнулась неприятная мысль: а что это за мальчик, с которым Борька играл в шахматы, вместо того, чтобы с ним, с Лодькой отправиться на каток? Но тут же забылась.)

— Надо же! "Время бежит незаметно"! Я вот не пущу тебя никуда целую неделю, сразу оно станет заметным!

— Ну что ты , мама! Я зачахну, как этот... стебелек в пустыне.

— Ты не стебелек, а бесчувственная дубина! — сообщила мама. — Может быть, ты объяснишь, где и почему...

— Да не надо спрашивать, Татьяна Федоровна, — печально вмешалась Галчуха. — Гляньте на его физиономию...

— А чего на нее глядеть? Совершенно бессовестная физиономия...

— Не бессовестная, а влюбленная. Понятно же, что дело в прекрасной незнакомке...

— Чушь какая! — энергично возмутился Лодька. — Ну, какая же она незнакомка, если мы познакомились! Ее зовут Стася. Полное имя — Станислава. Это тебе не какая-нибудь Галина-малина... — Лодька знал по опыту, что иногда храбрая откровенность — лучшая защита. Да и не собирался он ничего скрывать!

Мама уронила руки:

— Был бы здесь папа, он бы прописал тебе... малину...

— Папа бы меня понял, он мужчина, — заявил совсем уже осмелевший Лодька.

Опять встряла Галчуха:

— Ничего не поделаешь, Татьяна Федоровна. Наступает возраст...

— Я боялась этого всю жизнь, — еще больше сникла мама. — Этого... наступления... Галя, а может, все-таки выдрать?

— Толку-то, — отозвалась умная Галчуха.

— Ты однажды пробовала, — напомнил маме Лодька. — В первом классе. И отступилась из-за нехватки опыта.

— Вот именно, что из-за нехватки... Имей в виду: если ты еще раз появишься дома после десяти вечера...

— После одиннадцати! — внес торопливую поправку Лодька.

— Ирод бессовестный, — сказала мама.

На уроке геометрии молодая и всегда решительная Варвара Северьяновна сообщила:

— Мне хочется посмотреть, насколько у вас развито нестандартное мышление (конечно, если оно у вас есть и способно к развитию). Поэтому даю вам задачку, у которой несколько вариантов решения. Уверена, что большинство не найдет ни одного. Нашедший получит пятерку. Не нашедший не получит ничего. А тот, кто предпочтет не искать, а бездельничать, получит "пару"... Стукалин и Суглинкин, это касается прежде всего вас...

— Небось, полаялась со своим Евграфом, а с нас дерет клочья... — пробормотал себе за пазуху Суглинкин.

Тощий и жизнерадостный Евграф Павлович был мужем Варвары.

Математичка обладала прекрасным слухом.

— Я не лаялась со "своим Евграфом", — сообщила она Суглинкину и всему классу. — У нас нет на это времени. Мы тратим все силы, чтобы вбить хоть какие-то азы физики и математики в головы учащихся нашей знаменитой школы. Правда ка пэ дэ пока ничтожен... — Она снова застучала мелом по доске. — Вот условия. Принимайтесь. А я пока отвлекусь от преподавательских забот и почитаю художественную литературу...

— Мопассана... — вполголоса сказал Игорь Калугин.

— Именно, Калугин! Того самого Мопассана, которого вам не дают в библиотеке и в котором вы ожидаете найти то, чего там нет...

— Больно надо, — сказал Игорь.

Класс засопел над тетрадками.

Лодька смотрел на доску минут пять. Потом усмехнулся, достал из своей полевой сумки книгу и углубился в чтение. Открыто...

Где-то через полчаса поднял руку Олег Тищенко:

— У меня, кажется, получилось...

Варвара с сомнением глянула поверх Мопассана.

— Да? Ну, иди к доске...

Олег пошел и стал исписывать обшарпанную черную фанеру строчками уравнений.

— И вот в результате этих расчетов мы получаем два результата. Икс отбрасываем, как не соответствующий условиям, а игрек дает нужную точку...

Варвара минуты две щупала уравнения глазами.

— Ну, что же, Тищенко. Ты, как всегда оправдал мои ожидания. Садись... У кого-нибудь еще есть решения?.. Я так и думала... Но если большинство хотя бы делает вид, что трудится, то Глущенко демонстрирует свое отношение к науке геометрии недвусмысленно. А я предупреждала... Кстати, я сейчас не только впишу тебе двойку, но и отберу  книгу...

— Это же не Мопассан, — разъяснил Лодька. — Это "Пылающий остров" Казанцева.

— Все равно отберу.

— А я пожалуюсь Евграфу Павловичу, что вы это... посягаете на личную собственность.

— А ты посягаешь на "Правила для учащихся", нахально читая на математике посторонние книжки.

— А что еще делать, если я давно решил?

— Что-о? Ты решил эту задачу? Кстати, мог бы встать, когда говоришь с учителем... Ты просто сдул с доски решение Тищенко.

— Ничего я не сдувал... — Лодька неторопливо воздвигнулся над партой. — Зачем мне это решение? Тищенко в нем похож на взломщика, который колдует с отмычками. А у сейфа в задней стенке большая дыра...

— Смелое заявление.  Обрисуй нам эту "дыру".

Лодька удовольствием обрисовал. То есть изложил идею, которая осенила его в начале урока. Он тогда не захотел торопливо вскакивать, чтобы всякие "Бахрюки" не заскулили: вот, мол, выскочка. А теперь — пожалуйста...

— Всего-то и надо: опустить из точки "бэ" перпендикуляр на основание параллелограмма. Точка пересечения как раз и будет центром искомой окружности. А расстояние от нее до точки "дэ" радиусом... А дальше уже дважды два...