Наковальня звезд - Бир Грег. Страница 67

— Я не понимаю, как он мог спланировать все это? — сказал Мартин.

— О только не говори мне, что ты не знаешь, насколько он ловок, — воскликнула Ариэль, презрительно прищурив глаза.

Мартин увидел прежнюю Ариэль. Он понял, что всё это время она с трудом сдерживала свой гнев и свою ярость. И опять с тревогой он ощутил, что его неудержимо влечёт к ней.

— Он лучший Пэн, чем я, — возразил он.

— Он лучший — для простых марионеток, роботов-манипуляторов. Да, согласна, он знает, чего хочет.

— Он вынул нас из ямы, — продолжал Мартин, приняв на себя роль защитника Сатаны. Он хотел убедиться, прав ли он в том, что Ариэль ни капли не изменилась. Он боялся признаться даже самому — это бы очень обрадовало бы его.

— Он же нас туда и сбросил.

Гарпал сел и скрестил ноги. И Мартин, и Ариэль в упор смотрели на него, они явно ождали его комментариев, но он лишь тихо произнёс:

— Хороший Пэн, плохой Пэн…

— Команда, выбирая Пэна, многое ему доверяет. Мартин был неплохим Пэном, возможно, только излишне доверчивым. Но каждый знал, что он может поговорить со своим Пэном, что Пэн не сделает ему зла. Да, я всегда спорила с ним, но это касалось принципиальных вещей…

— И делала ты это весьма убедительно, — заметил Мартин.

— Ну извини, мне было не до нежностей, — огрызнулась Ариэль и повернулась к Гарпалу, — Когда ты думаешь сложить свои полномочия?

Гарпал искоса взглянул на Мартина.

— Не знаю, время покажет, — ушёл он от прямого ответа. — Скажите, кто-нибудь из вас может мне ответить: Ганс, что, пытается соблазнить Розу?

— Он уже не пытается, он уже добился успеха, — заметила Ариэль. — Роза до сих пор в его каюте. Ты знаешь, что у неё долгие годы не было настоящего друга?

Мартин кивнул:

— Он думает, что она пригодится ему.

— Зачем?

— Она может нам дать то, в чём мы нуждаемся.

— Что?

— Веру, — ответил Мартин.

Гарпал отшатнулся, будто получил удар в лицо:

— Ты шутишь!

— Нет, я не шучу. На ней есть какая-то отметина, она становится всё более и более популярной. Я сам на себе ощутил это, — Мартин ткнул себя в грудь.

— Теперь я уже совершенно ничего не понимаю, — сказал Гарпал. — Видимо я действительно не гожусь на роль заместителя Пэна. Я в полной расстерянности.

— Вскоре все встанет на свои места, — успокоил его Мартин. — А мы давайте просто понаблюдать за развитием событий.

К удивлению Мартина, Ариэль легко согласилась с ним.

— Ганс делает ошибки, — сказала она. — Но всё-таки сейчас он на своём месте. Нам нужно выполнить Работу.

Гарпал приостановился на пороге:

— Если он поддержит моё отставку, что ж… Для меня это будет даже лучше. Но почему он выбрал Рекса? Рекс, откровенно говоря, не самый смышлёный малый на корабле. Он совсем не понимает в чём состоит роль лидера.

Мартин с трудом сдержался, чтобы не произнести вслух напрашивающийся ответ: Рекс никогда не скажет Гансу «нет».

Ганс сидел в задних рядах столовой. С его губ не сходила лёгкая усмешка. Роза опять стояла на столе в центре зала. Все со вниманием слушали её.

— Через два дня, — сказала она, — мы встречаемся со своими новыми партнёрами… Интересно, на кого они будут похожи? О чём они думают и во что верят? Сможем ли мы общаться, взаимодействовать с ними? Мы и они — совместимо ли это?

Команда безмолствовала. Мартин сидел в нескольких метрах от Ганса, рядом с Гарпалом и Ариэль. Ганс подмигнул Мартину.

Роза выглядела прямо-таки лучезарной. Это была красота сострадания к окружающим, красота полной отрешённости от себя. Неуклюжесть Розы расстаяла без следа, уступив дорогу образу совсем иной, новой женщины. Неужели это все дело рук Ганса? Сам Ганс не выдавал секрета.

— Если брать масштабы Вселенной, мы очень беспомощны, а наш корабль просто маленькая точка света. Но как и планктон в море, мы часть фундамента всего того великолепия, что лежит наверху. Мы неотъемлимо связаны не только с нашим прошлым, но и с тем, что недоступно нашему пониманию. Вмешательство в подводный морской мир даже слаборазвитых созданий может привести к катастрофическим необратимым последствиям. Может быть погублено то, что создавалось веками. Для нас высочайшей заслугой будет, если мы будем относиться ко всему нас окружающему с бескорыстной любовью. Ведь мы крохотная частичка Вселенной, часть её истории, её дети…

Те, что вскоре присоединятся к нам, я уверена, испытывают нечто подобное, потому что они перенесли те же испытания. У них так же, как и у нас, разрушили родной дом, они, так же, как и мы, веками странствуют по чужим просторам, теряя в борьбе своих близких. Они так же, как и мы, лютой ненавистью ненавидят планетных убийц. Мы воссоединимся с ними и станем вдвое сильнее… И это не пройдёт незамечанным для Всевышнего, для галактики ярчайшей духовности, что, без сомнения существует где-то в необъятных просторах Вселенной…

Любовь к нашим союзникам не будет каким-то особым видом любви. Это будут просто любовь, одна из её составляющих. Так мы любим своё тело, свою плоть — жалкую бренную оболочку нашей души.

И это очень важно — победим мы или потерпим поражение. Если мы погибнем, мы не исчезнем бесследно, мы останемся в памяти потомков, как воплощение справедливости Всевышнего, как его посланники в этот суетный мир, где разворачиваются все основные события.

— Чувствуется, что она не знакома с трудами Фомы Аквинского, — прошептала на ухо Мартину Ариэль.

Но то, о чём вещала Роза, бальзамом разливалось по душе Мартина. Ему просто необходимо было знать, что Тереза и Вильям счастливы; что они нашли своё успокоение; что где-то оценили острый сардонический ум Теодора и достоинства других; что они плавают где-то, не ощущая ни боли, ни страданий; что где-то там, в том другом мире, они достигнут того, чего не успели добиться здесь…

— Когда наши корабли объединятся, сольются и наши цели. Мы делаем Работу не для удовлетворения момов. Мы должны очистить космос от убийц для себя. Хотите называйте их дьяволами, хотите — алчущими, хотите — губителями всего насущного, как хотите… Убийцы отлучены от Всевышнего, Всевышний не заботится о них.

В присутствии Всевышнего виночерпии оргий планетных убийц не решаются заниматься своим прямым делом. Мы чувствуем их страх. Они убили наши дома, они убили наших друзей. Теперь пришло наше время. Мы должны указать убийцам их законное место, калёным железом выжигать свой страх. Они должны понять, что борьба против Всевышнего бесполезна.

Однако реальной духовной помощи мы не получим. Хотя дела убийц отвратительны высокому интеллекту, высокому духу, они не могут дать нам своей мощи, своей проницательности для борьбы с этими изуверами. Это был бы вид вмешательства, даже более дьявольское, чем бессмысленное убийство. Это было бы смешение шкалы: высшие подавляли бы потенциально низших, а этого Всевышний не может допустить. Все в наших руках. Наша борьба не бессмысленна.

— Что думают момы об этом? — негромко спросил у Мартина Гарпал.

Мартин молча покачал головой.

— В истории, которую я рассказала вам сегодня нет ничего успокающего, ничего доброго, это все о войне. Но мой рассказ напоминает вам о том, с чем мы вскоре столкнёмся лицом к лицу. Ведь, может быть, пройдут ещё века до того момента, как мы сможем отложить оружие в сторону и зажить собственной жизнью.

— Почему я не чувствую того, что ты чувствуешь, не вижу того, что ты видишь? — спросила у Розы Нгуен Горная Лилия.

Роза на какой-то момент застыла в замешательстве, затем она вновь улыбнулась и, протянув руку, повела ей вокруг.

— Всевышний никогда не соприкасается с нами. Он не говорит, что нам следует делать, а что не следует. Но мы чувствуем его присутствие, мы чувствуем, что кто-то любит нас, кому-то мы очень важны.

Любовь Всевышнего не имеет сексуальной окраски, она как любовь каждого из нас к самому себе — к своему телу, к каждой его клетке. Да мы кормил его, лелеем, но мы же не вмешиваемся в работу каждой клетки.