ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЮНГИ [худ. Г. Фитингоф] - Ликстанов Иосиф Исаакович. Страница 27

— Что надо сказать, юнга? — напомнил Иона Осипыч.

— Спасибо, — чуть слышно сказал Виктор.

Ему стало тепло и радостно. Командир, очевидно, не сердился на него за то, что он сделал. С сердца скатилась тяжесть.

— Кто идёт? — раздался на юте окрик.

К трапу миноносца подошёл катер «Болиндер» и остановился, плавно поднимаясь и опускаясь на волне. Старшина, который казался большим и неуклюжим в чёрном дождевике, спросил, имеется ли корреспонденция и готовы ли пассажиры. Командир передал ему два конверта: один в штаб, другой в редакцию походной газеты. Иона Осипыч первым прыгнул в катер, боцман Щербак подхватил Виктора под мышки и передал его Костину-коку. Затем последовал оптик и чемодан оптика. «Болиндер» запыхтел и отвалил.

— Виктор! Витя! — вдруг прозвенел тоненький голосок на палубе эсминца. — Ви-и-и-тя!

Юнга вскрикнул от радости, бросился к борту катера, стал коленом на банку, наклонился, увидел маленькую фигурку на палубе миноносца и закричал:

— Митя! Митька!

— Не высовываться! — забеспокоился Иона Осипыч, стараясь оттащить Виктора от борта.

— Не шуметь на палубе! — послышался голос Алексея Ивановича.

— Митя, Митя-а! — надрывался Виктор. — Ты мне друг или так? Митя-а-а!

Катер набирал ход. Миноносец уходил в сторону. Его очертания становились тусклыми, неверными. Ветер, разбитый скалами Гогланда, налетал порывами. Зыбь поднимала и опускала катер. Брызги обдавали лицо. Стыли мокрые руки. Но Виктор не хотел отойти от борта, не слышал воркотни Костина-кока, который звал мальчика в каюту катера.

А Митя в это время метался по палубе эсминца и, не отрываясь, провожал взглядом «Болиндер», на котором уходил его друг.

— Ступай-ка вниз, — приказал Алексей Иванович. — Нечего тебе тут делать.

Мальчик остановился и затем молча направился на ют. Щербак с улыбкой посмотрел ему вслед. Юнга покинул борт миноносца, Митя остался под присмотром Алексея Ивановича, и теперь боцман был вполне уверен, что доставит его домой целым и здоровым. Но он видел печаль Мити и не мог остаться равнодушным. Малыш! Только что он твёрдо решил не встречаться с Лесковым, не видаться с обидчиком, но вот не вытерпел же, выскочил на палубу…

Митя вернулся в каюту и, не зажигая огня, забился в угол. Он чувствовал себя одиноким, потерянным. Ну да, предательский поступок Виктора потряс его, и действительно он совершенно твёрдо решил, что больше никогда, никогда не заговорит с обидчиком, а теперь… Теперь в его ушах звенел крик: «Ты мне друг?..» Он знал, что надо было ответить, и теперь так жалел, так сильно жалел, что не мог ответить Виктору!

Нет с ним Виктора, нет даже Митрофана, он остался один среди больших, строгих людей. Дядя Алёша очень строгий: он не хочет, чтобы Митя дружил с Виктором, он даже помешал ему ответить Виктору: «Да, я друг тебе! Друг!» Для грусти было много оснований. Но вдруг дверь открылась, каюту залил свет. Алексей Иванович, ничего не говоря, поставил на стол медный чайник с кипятком, достал чашки, сахар, хлеб, масло, сыр и заварил чай. Боцман улыбнулся и, как видно, не знал, с чего начать.

— Ну, рыжик, иди чай пить, — сказал он. — Вот так… Должен я тебе одну вещь сообщить: приказом по кораблю тебе объявляется благодарность за то, что ты обнаружил лодку…

Митя от удивления открыл рот,

— А Витя? — спросил он заикаясь.

— Видишь, в чём дело, — усмехнулся Щербак. — Лескову тоже объявлена благодарность за то же самое. Тут дело сложное. Переплёт.

Глаза Мити заблестели.

— Тут переплёт сложный. Командир так и говорит: сложная, мол, ситуация. Я сейчас тебе объясню. Ты послушай…

Алексей Иванович налил чаю.

«СОВСЕМ ПРАВИЛЬНО!»

— Вызвал меня командир. Говорит: «Вот что устроил юнга Лесков, когда я на минуту оставил его в своей каюте». И даёт мне прочитать ту заметку, которую он для походной газеты «Красный Балтийский флот» писал. В этой заметке так было доложено: «Первым обнаружил подводную лодку «синих» пассажир на борту эсминца «Быстрый» Виктор Лесков». А Виктор зачеркнул своё имя и написал так: «Митя Гончаренко, брат краснофлотца с линкора «Грозный». Оказывается, он это после разговора с командиром приписал.

Митя, не веря своим ушам, вскочил, подбежал к Алексею Ивановичу, схватил его за руку и, глядя на боцмана в упор, сказал горячим шёпотом:

— А ты что говорил, дядя Алёша?! Ты говорил, что с ним не надо дружить.

— Дружить с ним можно, — не без смущения признал боцман. — Конечно, мальчик он занозистый, да не всем ведь тихонями быть…

— Нет, Витя верный друг, — убеждённо сказал Митя.

— Ах ты, добрая душа! — проговорил тронутый его радостью боцман. — Ну, слушай дальше. Командир вернулся с мостика в каюту, увидел, как Виктор переделал заметку, но не рассердился, Переписал её начисто вот так: «Первыми обнаружили подводную лодку «синих» пассажиры на борту эсминца «Быстрый» Митя Гончаренко, брат краснофлотца с линкора «Грозный», и Виктор Лесков, воспитанник блокшива». Как ты думаешь: правильно сделал командир?

— Правильно! Совсем правильно! — воскликнул Митя. — Мы вместе, сразу, в одну минуту увидели… Сначала я увидел палочку — перископ, потом он, потом мы вместе. Теперь мы дружки-годки навсегда!

— Ну, это ещё вопрос… Что-то уж слишком часто вы цапаетесь. Вчера на стенке подрались, сегодня ссору на весь корабль подняли.

— Хоть и дерёмся, а дружим, — серьёзно ответил Митя. — Так даже лучше. Пускай не фордыбачит…

— Слушай, Митя, — сказал Щербак, — ведь лодку-то первый увидел ты. Лесков тут при чём? Не обидно тебе всё-таки?

Мальчик посмотрел на него не понимая.

Алексей Иванович замолчал и больше не возвращался к этому вопросу.

Митя знал только то, что он счастлив, что кончился самый грустный, самый тяжёлый день в его жизни, что Виктор его друг навсегда. Худенькое лицо мальчика светилось, улыбалось всеми своими веснушками, и от этого стало светло, уютно в каюте Алексея Ивановича. Впервые за службу на «Быстром» он неохотно оставил её ради своих бесчисленных боцманских забот.

СЕКРЕТ ОКСАНЫ ГРИГОРЬЕВНЫ

Всё не ладилось в тот вечер у Фёдора Степановича Левшина. Не ладилась его последняя модель, не вязались мысли: они шли вразнобой, и о чём бы ни думал старый командир, он неизменно возвращался к Виктору. Он не видел мальчика два дня, а казалось, что разлука продолжается годы, что за это время юнга перенёс тысячи бед. Старик резко обрывал такие мысли, обвинял себя в том, что поддался Костину-коку, давал себе обещание встретить Виктора строжайшим выговором. Но тут в памяти всплывало лицо с лукавыми глазами, с упрямым подбородком, припоминались мельчайшие случаи из жизни Виктора на блокшиве: и то, как он люком прищемил палец, и как вздумал играть с капсюлями гремучей ртути, и как его нечаянно заперли на ночь в Ленинском уголке… Припоминалось многое. Старик рассеянно вертел в руках резец или попусту состругивал чурочку дорогого пальмового дерева.

В это время и зазвонил телефон.

— Товарищ командир блокшива? — спросил незнакомый голос. — Говорят из редакции военно-морской газеты. Только что получено радио с флота. Нас просят сообщить вам, что воспитанник блокшива Лесков брат краснофлотца с линкора «Грозный» Митя Гончаренко первыми обнаружили в море подводную лодку «синих»… Нет, никаких подробностей не имеется. Если получим дополнительные сведения, я сообщу зам. Моя фамилия Бельский… До свидания!

Как только послышался звонок разъединения, Фёдор Степанович вскочил, вызвал Пустовойтова, чтобы узнать адрес Гончаренко. Минёр Пустовойтов вчера дважды навестил Оксану Григорьевну: сначала с сообщением, что Митя ушёл в море на посыльном судне «Змей», а потом — что Митя перебрался на «Водолея».

Узнав адрес, Левшин быстро оделся и ушёл с корабля. По улицам Кронштадта старик шагал так быстро, что забыл даже посмотреть, насколько прибыла вода в канале. Скоро он разыскал на окраинной улице маленький домик, в котором светились два окна. Оксана Григорьевна открыла не сразу.