Тайна одноглазой «Джоконды» - Роньшин Валерий. Страница 27

– И что у вас в этом музее?

– Да все! – с воодушевлением воскликнул старик. – Ручки, сливные бачки, фановые трубы, унитазы… А тебе известно, Маняша, что в начале девятнадцатого века в дворянских поместьях было принято иметь унитаз из чистого серебра?

– Не может быть!

– Может, деточка, может. У Державина даже ода есть, посвященная серебряному унитазу. Она так и называется: «Ода серебряному унитазу». Ты хоть знаешь, Маняша, кто такой Державин?

– Конечно, знаю. Комик известный.

– Боже, какой комик? – схватился за седую голову Канализацын. – Маня, чему вас только в школе учат?! Гаврила Романович Державин – величайший русский поэт! Предшественник Пушкина! Это ему Александр Сергеевич посвятил такие строки: «Старик Державин нас заметил и, в гроб сходя, благословил»!

– А в вашем музее есть серебряный унитаз? – поинтересовалась я.

– Ну а как же! Хочешь, я тебе его покажу?

«Сходить, что ли, посмотреть?» – подумала я, бросив взгляд на часы. День только-только начинался. Еще и десяти не было. А начальник питерской контрразведки, наверное, раньше двенадцати на работе не появится.

– Ну что, Маня, идем? – спросил Канализацын.

– Идемте, граф, – ответила я.

Глава XXX

«Разыскивается девочка-убийца»

Игнат Матвеич жил неподалеку от детского ресторана. Когда он открывал дверь своей квартиры, приоткрылась и соседняя дверь.

В образовавшуюся щель выглянуло старушечье личико с острым носиком и бегающими глазами.

– На прогулочку ходили, Игнат Матвеевич? – проворковала старушка сладким голоском.

– На прогулочку, Капитолина Пафнутьевна, на прогулочку, – сухо ответил Канализацын. Было заметно, что старуха ему не нравится. Мне она, честно сказать, тоже не понравилась. Как и Гафчику.

– Гаф-гаф-гаф! – кинулся он на нее.

Старуха быстро захлопнула дверь.

Мы вошли в квартиру Канализацына.

– Соседка моя, Тараканова, – объяснил Игнат Матвеич. – Мымра, каких свет не видывал. Все чего-то вынюхивает, высматривает, записывает… Очень неприятная особа.

Квартирка у Канализацына была крохотная, однокомнатная и действительно напоминала музей. В самодельных витринах под стеклом лежали обрезки труб, вентили, прокладки, сиденья для унитазов… А на стенах висело множество разных схем. И все они напоминали схему метро. Меня это сразу заинтересовало.

– Игнат Матвеич, а что это за схемы?

– Да отдельные участки городской канализации. Я их по памяти начертил. Надо же чем-то на пенсии заниматься. А вообще я хочу составить полный план канализационной системы Петербурга. Вклю чить в него и современные, и старинные коммуникации… Ох, опять разболтался старик, – оборвал он сам себя. – Тебе все, Маня, не терпится посмотреть серебряный унитаз.

– Подождите, подождите… – Я так прямо и впилась глазами в одну из схем. Ошибиться было невозможно: точно такую же схему я видела в кабинете у Однорукого. – Игнат Матвеич, а это какой участок канализации?

Старик нацепил на нос очки с толстыми линзами.

– Сейчас глянем… А-а, это канализация Эрмитажа. Самая первая. Она уже много лет не действует.

Мой мозг лихорадочно заработал:

– А скажите, Игнат Матвеич, по трубам канализации можно пролезть в Эрмитаж?

Канализацын озадаченно почесал ухо:

– Признаться, я об этом никогда не думал. – Он снова почесал ухо. – Да нет, наверное, нельзя.

– Вы же говорили, в канализационной трубе может поместиться танковая дивизия.

Старик рассмеялся:

– Не все же трубы такие огромные. В трубы под Эрмитажем разве что собака пролезет. И то с трудом.

Услышав слово «собака», Гафч подбежал к Канализацыну и дружелюбно завилял хвостом.

– Хороший пес, хороший, – погладил его по голове Игнат Матвеич. – Пойдем, я тебя угощу. У меня есть вкусное куриное крылышко.

Он увел Гафчика на кухню, снова забыв о серебряном унитазе.

Но мне уже было не до унитазов.

Мозг продолжал возбужденно работать. Шестеренки в голове крутились со страшной скоростью. Однорукий говорил Паштетову о каком-то препарате для быстрого похудания. И еще шутил: «Смотрите, Паштетов, как бы вас ветром не унесло». А что, если Паштетов и его банда похудели для того, чтобы пробраться по трубам канализации в Эрмитаж! Возможно такое? Возможно! Хотя и невероятно… А разве то, что я увидела схему в квартире Канализацына, – это не невероятно?! Ведь если бы я не встретила Игната Матвеича в детском ресторане и не пошла к нему смотреть серебряный унитаз, мне бы и в голову никогда не пришло, что бандиты для похищения «Джоконды» выбрали столь хитроумный способ. А в том, что они выбрали именно этот способ, я уже ни капли не сомневалась.

Впрочем, кое-что все же следовало уточнить.

– Игнат Матвеич, – спросила я у старика, когда он вернулся в комнату, – вы эту схему канализации Эрмитажа кому-нибудь показывали?

Канализацын задумался, припоминая:

– Показывал. В Эрмитаже. Я думал, работникам музея будет интересно поглядеть. Да куда там. Только один человек и заинтересовался.

– Какой человек? – затаила я дыхание.

– Ну этот, как его… Забыл.

– Игнат Матвеич, миленький, вспомните.

Старик сильно наморщил и без того морщинистый лоб.

– Ей-богу, не помню. Знаю, что он там какой-то начальник. А какой, тоже запамятовал.

– И что этот начальник?..

– Да ничего. Поговорили мы с ним. Его очень заинтересовала городская канализация. Все выспрашивал, что да как. Ксерокс с моей схемы сделал. На память, говорит, о нашей встрече.

– А больше вы схему никому не давали?

– Больше никому, – твердо ответил Канализацын.

Так-так. Каким же тогда образом схема оказалась в руках – точнее, в руке – Однорукого?

Игнат Матвеич включил старенький телик, стоящий в углу комнаты.

– Сейчас городские новости будут показывать, – сказал он. – Я всегда их смотрю.

Экран засветился. Новости уже показывали. Черно-белая тетенька (телевизор был не цветной) бойко тараторила: «В нашем городе проходит национальный конкурс красоты „Супермодель России“. На невские берега съехались лучшие модели и манекенщицы страны. Во Дворце молодежи они оспаривают титул первой русской топ-модели. – Картинка на экране сменилась. По подиуму туда-сюда заходили манекенщицы. Голос за кадром продолжал: – Стоимость короны, которой увенчают голову мисс Супермодель, равняется тридцати тысячам долларов. Кроме того, победительницу ждет контракт с одним из престижных парижских модельных агентств. Но самое главное – обладательница короны будет представлять Россию на конкурсе „Супермодель мира“, который состоится в Испании…»

На экране появилась Элька Синичкина, расфуфыренная в пух и прах.

«Сейчас вы видите на своих экранах московскую школьницу Элеонору Синичкину, – сказал голос за кадром. – Элеонора является бесспорным лидером конкурса. И скорее всего, именно она получит бриллиантовую корону победительницы…»

Я ушам своим не поверила: Элька получит бриллиантовую корону?! Подпишет контракт с престижным парижским агентством?! Поедет в Испанию на конкурс «Супермодель мира»?! Мне прямо нехорошо стало.

Но от следующих слов дикторши мне стало просто паршиво: «А теперь, – сказала она, – передаем криминальное сообщение».

И на экране появилась знакомая физиономия. Это была я!

Голос дикторши зазвучал сухо, по-деловому: «Внимание – розыск. Органами правопорядка разыскивается девочка-убийца Эмма Мухина. На вид ей тринадцать-четырнадцать лет, рост сто сорок – сто сорок пять сантиметров. Волосы светлые, телосложение нормальное. Одета в черные джинсы и черную куртку. Внимательно посмотрите на фотографию преступницы. Просьба ко всем, кто может что-либо сообщить о местонахождении Мухиной, позвонить по телефону 02. Вознаграждение гарантируется».

Канализацын молча выключил телевизор. Я тоже молчала. Несколько секунд в комнате стояла тишина. Было только слышно, как Гафчик на кухне хрустит куриным крылышком.