Два дундука из сундука - Гусев Валерий Борисович. Страница 12

Вот пологий бережок, где резвилась стайка речной шпаны. Сейчас здесь пусто, только валяются пакеты от чипсов и пивные бутылки.

Вот пристань «Опенки». На пристани стоит милиционер и смотрит нам вслед.

Вот и затон, где нашли свой причал отслужившие корабли.

А вот и старая знакомая «Амелия» с задернутыми шторками иллюминаторами. Толстяка в фуражке не видно, наверное, еще спит.

Мы беззвучно проскользили мимо нее и выбрали себе судно понадежнее. Это был буксир номер 136 с высокой трубой и железной палубой. Обойдя его, мы причалили к левому борту, покрепче привязали лодку и взобрались на палубу. Она гулко отозвалась под нашими шагами.

Стараясь не шуметь, мы проникли в рулевую рубку. Здесь сохранился красивый дубовый штурвал, обитый медными полосками, и дырявое сиденье у задней стенки.

И начали свое секретное наблюдение.

Папа говорил, что в оперативной работе самое главное – это умение терпеливо ждать. Часа через два мы с этим утверждением согласились безоговорочно.

Было невыносимо скучно. Со скуки мы уничтожили все наши запасы продовольствия. Изучили глазами рубку до последнего ржавого винтика. Пересчитали всех чаек, которые пролетали над нами. Алешка даже попытался снять штурвал.

– Тебе это надо? – разозлился я, тоже от скуки.

– Митьку подарим, – был ответ.

– Ему это надо?

– Он его в свою машину вместо «баранки» поставит. И будет у него морской автомобиль.

– Тогда давай мачту вон с той яхты снимем. И будет у Митька сухопутная яхта.

Алешка бросил взгляд на эту полузатонувшую яхту и вдруг привстал.

– Тихо, Дим! Кто-то движется в нашем направлении. Дай бинокль.

Алешка прилип к иллюминатору и тихонько докладывал мне результаты наблюдения.

– Так... Движутся по берегу две неопознанные личности. Одна из них – Полундра в тельняшке, а другая – Рыжий Клоп.

А я уже и без всякого бинокля их видел. Они подходили к яхте, которая полузатонула возле самого берега. Что им там надо?

Оказалось, что им надо примерно то же, что и нам, только побольше. С берега пацаны перемахнули на яхту, с нее – на почти новый речной трамвайчик, оттуда – на катер. С катера на баржу, с баржи – на еще один катер, а потом на баржу с песком.

И вот они уже на палубе «Амелии». И стучат в дверь рубки.

– Сейчас им будет! – злорадно прошептал Алешка.

Но ничего им не было. Даже наоборот. Толстяк вышел к пацанам, пожал им руки, как взрослым; о чем-то они поговорили и спустили с катера ялик.

Пацаны забрались в него и, захватив какой-то длинный шест, который им дал толстяк, отчалили от «Амелии».

– Интересно, – сквозь зубы проговорил Алешка, не отрываясь от бинокля.

Загадочно, подумал я.

А дальше стало еще интереснее. Пацаны пересекли весь затон и причалили к небольшому пассажирскому теплоходу со странным лирическим названием «Ива». Он грузно осел в воде по самую палубу.

Пацаны привязали к нему ялик и поднялись на борт вместе со своим шестом. И исчезли внутри теплохода.

– Интересно...

– Загадочно...

Их не было очень долго. Мне даже надоело ждать. Хоть и загадочно и интересно.

– Дим, – возбужденно шепнул мне Алешка, – нужно в этом разобраться!

– А как?

– Подслушать, когда они вернутся на «Амелию».

Тут и я сообразил.

Мы быстренько спустились в свою лодку и кружным путем, между старыми кораблями, добрались до баржи. Взобрались на нее и залегли возле самого борта в засаду.

Терпение. Терпение. Терпение.

И вот оно уже почти лопнуло, когда мы услышали плеск весел. Выглянули чуть над бортом – ялик возвращался.

Толстяк вышел на палубу и нетерпеливо крикнул:

– Ну что?

– Пусто! – донесся ответ Полундры. – Весь кормовой салон обшарили.

Ялик стукнулся в борт «Амелии».

Толстяк со вздохом достал из кармана бумажник, отсчитал деньги и передал их Полундре.

– Маловато будет, – сказал тот недовольно.

– Потерпи, Витек, – усмехнулся толстяк. – Найдем – рассчитаюсь по полной программе. Мало не покажется. Завтра жду – как обычно. Да поосторожнее, тут какие-то подозрительные пацаны вертелись.

– Небось эти... – предположил Клоп. – Ненормальные, которые у писателя живут, людоеды.

А «подозрительные людоеды» в это время уже спустились в лодку и беззвучно отогнали ее в укромное место – под нависший над водой кормовой свес какого-то странного судна. Потом мы узнали, что это старинный водолазный бот.

Полундра и его рыжий сообщник обратным путем перебрались на берег.

Алешка толкнул меня локтем в бок и горячо шепнул:

– Я все понял, Дим! Они заложника ищут!

Я только хмыкнул в ответ.

– А что? – обиделся Алешка за свою версию. – Он у них сбежал и где-то здесь прячется. На затонувших кораблях. А они его ищут.

– С шестом?

– Конечно! Там же, в трюмах и каютах, полно воды. Вот они и шарят.

– Ага, – серьезно кивнул я. – Он сидит где-нибудь в трюме под водой. Как твоя рыба. В бочке.

Алешка рассмеялся.

– Как ты догадался, Дим?

– Митёк там умываться перестал. Говорит: почему-то вода испортилась. Не от прокисших макарон?

– От котлет, – хихикнул Алешка.

– И еще он там кусок лягушки обнаружил.

– Не доела. Капризничает.

Мы выгребли из-под свеса и не спеша поплыли домой.

– Лех, – спросил я, – а чего ему, этому заложнику, по трюмам прятаться? Пошел бы сразу домой. Или в милицию.

– Да, домой! А они его там ждут. – Он подумал. – А, может, его и в милиции тоже ждут. Может, он сам тоже преступник. Какой-нибудь темный бизнесмен. И у них там свои разборки.

– А записка в бутылке?

– Я еще подумаю, – пообещал Алешка. – Но нам надо его найти. Человек попал в беду. И не важно, Дим, плохой он или хороший. Важно ему помочь.

«Тебе это надо?» – подумал я.

Когда мы вернулись, взрослые пили на терраске чай.

– Как улов? – спросила мама.

– Как всегда, – ответил за нас папа.

– Они не рыбу ловят, – заметил с усмешкой Митёк.

– А кого? – спросила мама. – Зайцев?

– Волков, – ответил Митёк.

– На фига они нам? – вырвалось у мамы. – То есть я хотела сказать: зачем нам волки?

– А что? – не стал возражать Митёк. – Пусть живут. Собачья будка у меня все равно пустует.

– Алешка их приручит, – предположил папа, – сколотит из них собачью упряжку. И она будет таскать Митькову машину.

– Нет, – возразил Митёк. – Алешка будет их стричь и делать из их шерсти кисточки.

– Для бритья? – спросил папа.

– Для рисования, – с упреком уточнил Митёк.

Что-то они сегодня как-то подозрительно резвятся.

– Куда ему столько кисточек? – всерьез обеспокоилась мама.

– А он лишние продаст, – успокоил ее папа.

– И купит мне новый бинокль, – строго добавил Митёк.

– Зачем тебе два? – удивилась мама.

– А он мой уже утопил.

Алешка вдруг хлопнул себя ладонью в лоб. И я тоже – бинокль-то мы оставили в рулевой рубке буксира номер 136! И я уже открыл было рот, но Алешка меня опередил и уже спокойно сказал:

– Ничего не утопил, я его спрятал.

– Ну да, – кивнул Митёк, – на дне реки.

Алешка фыркнул и гордо вышел за дверь. Я – за ним.

И мы помчались на берег. И плюхнулись в лодку, и погнали ее к затону.

Никогда я еще так не греб. Будто за нами гналась целая стая речных акул. Или речной шпаны на матрасах.

Фу! Бинокль на месте. Так и лежит спокойненько на драном сиденье. Алешка схватил его, повесил на шею и прижал к груди.

И тут послышался какой-то ровный шум. Очень подозрительный. Мы выглянули – в затон входил небольшой открытый катер. И прошел совсем рядом с нами.

За рулем сидел матрос, а рядом с ним стоял высокий человек в кожаном пиджаке и держался рукой за край ветрового стекла. И как-то странно улыбался. Будто скалился. Будто у него было много лишних зубов. Или они были ему слишком велики.

Катер подошел к «Амелии». Тут же на ее палубе появился Толстяк.