Привет от верблюда - Гусев Валерий Борисович. Страница 23

Глубокой ночью, мимо уснувшего на посту капитана Бессонова, Шкорпион пробрался на базу, затаился возле мавзолея, осмотрелся.

Все спокойно. Все спят. Только бродит возле самолета часовой да все еще светится палатка геологов.

Шкорпион подполз к ней и стал подслушивать.

Разговор Сени и Жени в основном велся вокруг нефти. Они обсуждали предстоящие дела: какую нужно доставить сюда технику, каких специалистов и прочее. И ни словом они не коснулись сокровищ Александра Дюма, что дало Шкорпиону некоторые неясные надежды.

А потом он услышал:

– Ну все, Сеня, спать. Завтра рано вставать. – И скрипнула раскладушка.

– Женя, – прозвучало в ответ. – Я наши документы, план-карту и сигареты в кармашек положил. Напомни утром, чтобы нам не забыть. – И скрипнула другая раскладушка.

Шкорпион чуть не взвизгнул от такой великой радости. Но он долго и терпеливо лежал, притаившись под боком палатки, дожидаясь, когда геологи заснут покрепче.

Потом он поднял руку и провел ею по влажному от росы брезенту. И почти сразу же почувствовал под ладонью что-то твердое. „Паспорта“, – догадался он. Достал нож и рассек брезент в этом месте. Засунул руку в кармашек, нащупал листок, выхватил его и спрятал за пазуху.

Все его существо было подчинено теперь одному желанию: вскочить на ноги и помчаться к своим. Но он это желание подавил и опять ползком двинулся через весь лагерь. Дрожа от страха: как бы не попался на его пути какой-нибудь бессонный ядовитый гад.

Однако его подстерегала другая опасность. В середине пути он вдруг услышал мягко приближающиеся шаги и сверху на него упала чья-то лунная тень.

Шкорпион застыл на месте, ожидая грозного окрика: „Встать! Руки за голову!“. Но окрика не последовало. Вместо этого возникло в тишине, прямо над его головой, чье-то дыхание, так что даже зашевелились волосы на затылке – то ли от него, то ли от страха. И в ту же секунду Шкорпион почувствовал на спине какую-то твердую тяжесть. Что-то неумолимо прижало его к земле. Отпустило на миг. И опять прижало на мгновение, но уже в другом месте.

И Гера безмятежно прошествовал дальше по своим ночным верблюжьим делам.

...Шкорпион долго лежал, уткнувшись головой в песок. Потом вскочил и, уже не заботясь о конспирации, промчался мимо спящего капитана Бессонова – и след его затерялся в ночной пустыне.

Прибежав к своим кунакам и отдышавшись, Шкорпион важно подбоченился и заявил:

– Гена, задание выполнено! С риском для жизни. Два вот таких вот мента, – он показал на амбалов, – навалились на меня. Но я отбился, руками и ногами. Можно докладывать шефу – план у меня в руках. Давай рацию – я лично доложу.

Один из амбалов – тот, что вел в эту ночь наблюдение за базой, – усмехнулся и пробормотал:

– Два мента и один верблюд.

Не дожидаясь утра, Шкорпион вызвал по рации „второго“ и приказал ему записать слово в слово свое сообщение:

– Чернову. Точка. С боем добыл необходимые сведения. Точка. Обозначил место стальными вешками. Точка. Можно действовать. – Потом он сообщил координаты месторождения и добавил: – Потерь в личном составе нет. Ранен в спину неизвестным оружием. Жду указаний.

Ответ шефа не заставил себя ждать. Ранним утром Гена принял очередное распоряжение.

Шеф приказал Гене срочно доставить ему план, а Клопу с его амбалами – задержаться на базе и выведать: что слышно о сокровищах француза Дюма? И добыть их любым путем. А заканчивая связь, строго добавил, что называть его теперь следует не Черновым, а Шварцем. И еще раз напомнил о сокровищах.

– Вот жлоб! – выругался Гена. – Все ему мало! На миллионы баксов дело провернули, а ему еще какие-то цацки нужны.

Но ослушаться приказа никто не посмел.

Гена вызвал вертолет – другой, конечно, не тот, который вылетал весь бензин и был задержан милицией. И улетел на нем вместе со своим водителем, оставив Шкорпиону автомашину.

– Как дело закончите, – сказал он на прощание, – садитесь в джип и чешите на город Вейск. Там вас встретят. Бензину вам хватит. Желаю удачи.

Глава XVIII

ПОПАЛСЯ?

Прилетел наш исправленный вертолет. Часть группы снова в него загрузилась и вылетела на поиски Шкорпиона.

Довольно скоро они вернулись и сообщили, что обнаружили в пустыне брезент – чехол для самолета, железные трубы, пустую канистру и следы автомашины.

Когда я услышал про эти самые следы, то тут же вспомнил про джип, который мне привиделся вдали, про следы колес и про свои находки. Особенно, как ни странно, про окурок. Сигареты марки „Кент“ курил Шкорпион.

Слишком много совпадений. И я решил пока никому о своих подозрениях не сообщать, а сделать сперва проверку.

Я разыскал капитана Бессонова в палатке, где он тихонько похрапывал на раскладушке, разбудил его и протянул найденный в ложбинке патрон.

– Это вы обронили, – сказал я. – Когда в засаде сидели.

– Я не ронял, – категорически отказался капитан Бессонов. – Это кто-то другой.

– А я решил, что вы, – наивно так объяснил я. – Потому что рядом еще окурок „Кента“ валялся.

– Дима, не с моей зарплатой „Кент“ курить. И патроны терять. – Он повернулся на скрипнувшей раскладушке к стенке и опять уснул.

Не медля ни минуты, я пошел искать Алешку. Он понял меня с полуслова. И мгновенно загорелся.

– Мы их поймаем, Дим! В западню.

– А как?

– Я им в плен сдамся! – огорошил меня Алешка. – И на базу заманю. А тут уж их бойцы прихлопнут... А то ищут, ищут!

Я, признаться, ничего не понял. Алешка догадался об этом по моим глазам и стал нашептывать мне в ухо. А последнюю фразу сказал вслух и громко:

– Строим себе дом, Дима!

Папа писал какую-то бумагу, которую собирался отправить в „центр“. Лешка сидел на раскладушке и ныл:

– Па, ну чего нам поделать-то?

– Картошку почистить, – буркнул папа, не отрываясь от бумаги.

– А потом? – занудливо тянул Алешка. – Скукота тут, как в пустыне. И жарища. А в палатке даже ночью духотища. У меня голова все время болит и температура поднимается... – Тут он сделал паузу, чтобы показать: ему очень неожиданно пришла в голову интересная мысль. – Пап, мы с Димой себе землянку построим, ладно? И тебя тоже пригласим. Ты только скажи, чтоб нам брезент отдали от самолета.

„Лишь бы отвязался“, – подумал папа, согласно кивая, занятый своими важными мыслями.

Мы выбрали из тех ям, что нарыли здесь археологи, самую глубокую и перекрыли ее досками. Но не всю – оставили в самой середке дырку – вроде как вход.

Потом притащили брезент и накрыли им доски. Взялись за лопаты и закидали весь брезент слоем песка, разровняли.

Получилось здорово. Никакой ямы не стало. Осталась только дыра. Но мы и ее закрыли – той самой черной пленкой, которую дядя Серж использовал для получения воды.

Пленку мы присыпали очень осторожно, чтобы она не провалилась сама по себе, под тяжестью песка.

Отошли в сторонку, полюбовались – здорово вышло. Ничем это место, ставшее западней, не отличалось от окружающей его обстановки.

– Проверить надо, – озабоченно предложил Алешка.

– А как?

– Очень просто. Вон Бессонов идет. Заговори ему зубы.

Капитан охотно остановился поболтать. Но когда я опять завел речь о патроне, ему стало скучно.

А диспозиция была такая: мы с Бессоновым – по одну сторону западни, Алешка – по другую. На линии, соединяющей нас, находится замаскированное отверстие.

Наш бесплодный разговор заканчивается, и тут Алешка говорит:

– Товарищ капитан, можно вас на минуточку? – и идет ему навстречу точно по воображаемой линии.

Простодушный сонный капитан, как вежливый человек, тоже идет ему навстречу.

Тут Алешка останавливается и уже откровенно, хладнокровно следит за ходом событий.

Капитан шагает по песку. И вдруг исчезает. Мгновенно. Я успеваю заметить только, как взметнулись края черной пленки. Теперь надо удирать.

Но Лешка и не думает. Наоборот, он наклоняется над дыркой и с укором говорит: