Доктор воровских наук - Гусев Валерий Борисович. Страница 4

– Здрасьте! – гаркнул я.

Бабушка вздрогнула и проснулась.

– Здравствуй, милок, – сказала она.

– Вы не скажете, где нам можно молока купить?

– А где хотите. Только у доктора ни за что не берите. Даже если даром предложит.

Это интересно.

– А почему?

– У них корова странная. Кто ее знает – какое у ней молоко? Может, тоже странное.

Еще интересней. Бабушка во сне носок вяжет, козу Васькой зовут, а у доктора корова странная.

– Она чего, – спросил Алешка, – сильно бодучая?

– Не, мирная. Но она у него, – охотно пояснила бабуля, не переставая вертеть спицами, – в спячку впадает. Как медведь. Но у него такой порядок, а Милка ни с того ни с сего. Идет, бывалоча, с пастбища, вдруг – бух посреди деревни – и спит. Храпит даже.

Мы переглянулись и пожали плечами.

– А у вас можно молока купить? – спросил я. – У вас корова не странная?

– Нормальная, – бабулька беззвучно пошевелила губами, считая петли. – Только колбасу очень любит. Вареную, правда.

– Ладно, – решил Алешка. – Дальше пойдем. Поищем что-нибудь попроще.

– Ну и с богом, – сказала бабулька и принялась рассматривать свой безразмерный носок. – Эк я перестаралась. Ладно, пущай теперь чулок будет.

Чуть мы отошли подальше, Алешка хихикнул:

– Дим, спорим, когда обратно пойдем, у нее уже не чулок, а целые штаны получатся. Ну и Пеньки!

Около веселого синего домика с белыми резными наличниками мы снова остановились. Я постучал в окно. Из окна выглянула женщина и спросила, чего нам надо. Мы сказали.

– Да хоть даром берите, – сказала она и захлопнула окно.

Мы немного подождали. А потом много подождали. Женщина все не появлялась. Я опять постучал в окно.

Через некоторое время женщина все-таки выглянула:

– Чего вам?

– Молочка. Вы же обещали.

– Ой! – спохватилась она. – А я заснула. Чего вы смеетесь?

– Тетенька, – простодушно спросил Алешка, – вас не Милой зовут?

– С чего ты взял? – удивилась она и смачно зевнула. – Ирина я. Петровна. Давайте бидон-то. Прям вы какие-то сонные.

Я, правда, не очень уже верил, что эта Ирина Петровна в самом деле вынесет нам молока. Но все-таки вынесла. Отдала бидончик и спросила:

– А яблочек не надо?

– А почем? – спросил я.

– А как и молоко – даром. У нас яблок – тоже завались. – Она опять исчезла и вернулась с полным ведром громадных краснощеких яблок. – Только ведро потом занесите.

Мы поблагодарили ее и пошли к себе. А сзади опять раздался сочный зевок и лязгнули зубы. Алешка даже подскочил. И сказал:

– Не хватало нам еще козу Ваську встретить.

Когда мы вернулись, мама варила на ужин кашу, а дядя Федор и папа в два голоса мечтали:

– Эх! У меня такой карась сорвался, кило на два...

– Это у меня на два, твой на полтора тянул... Хороша бы жаренка была!.. Не то что каша... Завтра на утреннюю зорьку пойдем...

– Ага, утром знатный клев!

Мама слушала, улыбалась и помешивала варево ложкой. А наши великие рыболовы жадно принюхивались к аромату разварившейся гречневой каши.

Нас, конечно, похвалили за молоко и особенно за краснощекие яблоки, которые пришлись очень кстати.

Мы поужинали гречневой кашей, напились молока. А дядя Федор молоко пить не стал и опять полез под капот нашей малышки.

– Тута работы, братцы, на два дня, – «обрадовал» он нас, позвенев инструментами.

А папа в ответ заливисто, как Ирина Петровна, зевнул. И даже зубами лязгнул. И объяснил:

– Это от свежего воздуха.

Тут и мама подключилась и объяснила по-своему:

– Это у меня от готовки и от посуды. До зевоты надоели.

Мы с Лешкой в это время отошли в ближайшие кустики, и он мне сказал:

– Здорово. Они все сейчас уснут, а мы с тобой будем наблюдать за монастырем, что там за свет такой? И кто там по ночам бродит? – И он зевнул почище дяди Федора.

Я согласился и тоже зевнул.

Мы забрались в палатку, где уже вовсю спала мама, уставшая от посуды, хорошенько укутались в одеяла и через две минуты совершенно забыли про таинственный свет в монастыре...

Глава IV

ЧЕРНЫЙ МОНАХ

Утром меня разбудили звон инструментов и ворчание дяди Федора под капотом, пение птиц и мамин голос:

– Давно я так хорошо не спала. Прямо как в детстве.

А папа ей ответил:

– И я здорово выспался. Даже весь вчерашний день забыл. Мы очень много рыбы наловили?

Мама помолчала, вспоминая, и ответила:

– Очень. Две бочки.

– А где они?

– Не помню.

Тут дядя Федор отозвался от машины:

– Будет вам. Вы прямо как эти водилы с фуры, ничего не помните. Никакой рыбы мы не наловили. Все еще впереди.

– Правильно, – сказал папа. – Пошли?

Я выглянул из палатки. И успел заметить, как за кустами движутся к пруду два длинных удилища, и услышал теряющийся вдали голос дяди Федора:

– Не, Саныч, мы сейчас этих карасей тыщу штук на завтрак наловим.

– Не, – ответил далекий папин голос. – Так много не надо, нам столько не съесть. Сотню-две – и хватит.

– Годится, – согласился дядя Федор. – А что не съедим, то на запчасти сменяем.

Я разбудил Лешку, и мы выбрались из палатки.

Кругом было здорово. Над головой – чистое небо и в нем мелькают ласточки. В траве блестит роса такими радужными капельками. В деревне лают собаки, звенят ведра и орут петухи. А мама жарит на плитке картошку.

– Доброе утро, – сказала она, откидывая со лба прядь своих красивых волос. – Как спали?

– Как дети, – сказал Алешка. – Мне самолет с крыльями приснился.

– А мне, – добавил я, – машина с колесами.

– Удивительные сны, – засмеялась мама. – Садитесь завтракать. Только умойтесь хорошенько.

Мы сбегали к ручью и так хорошо умылись, что вернулись мокрые с головы до ног.

– А чего ты картошку жаришь? – спросил Алешка. – Давай карасей подождем. Сто штук. Хватит?

– Долго ждать придется, – вздохнула мама. – А если уж дождемся, то мы их лучше продадим и купим на эти деньги колбасы.

– А кто продавать будет? – спросил Алешка.

– Ты, – ответила мама, накладывая ему полную миску поджаристой картошки. – Выйдешь на дорогу, сядешь на обочине и запоешь: «Сами мы люди не местные...»

Алешке идея понравилась. Но он внес свои коррективы:

– Лучше вы с папой сядете на обочине, у вас все равно отпуск. А дядя Федор будет бегать вокруг и приговаривать: «Ах, какие рыбки! Прямо золотые. По два кило штука!»

Мы посмеялись, доели картошку и пошли на ручей мыть посуду. И поняли, что не такая уж это беда, что мы тут застряли. Даже наоборот. Место очень красивое. Деревня Пеньки веселая. В пруду все время караси с удочек срываются. А совсем рядом – старинный монастырь, полный загадок и тайн.

Когда мы вернулись, папа и дядя Федор наворачивали картошку и хвалились, сколько бы они наловили карасей, если бы...

– Подсекаешь слабо, Саныч, – ворчал дядя Федор. – Карась – рыба не простая, он только ловкому рыбаку дается.

– А ты много подсек? – спросил папа.

– Не считал, – отмахнулся дядя Федор. – Но поболе твоего.

– А где рыба-то? – спросил Алешка, заглядывая в пустое ведро.

– В пруду, – сказала мама. – Отныне и навеки.

– Не преувеличивай, – обиделся папа. – Все хорошее еще впереди.

У дяди Федора научился.

– Зато поспали хорошо, – поддержал его дядя Федор. – А я вот долго не засыпал. Все мечтал. О новой машине.

Эти мечты у дяди Федора – постоянные. В нашем доме, а может – и во всем районе, дядя Федор самый лучший автомеханик. А свою машину никак в порядок не приведет. Все у него времени не хватает. Потому что он всем другим водителям без конца помогает. Как во двор ни выйдешь, дядя Федор то под чьей-нибудь чужой машиной лежит, то из-под капота попой торчит. И главное – всем бесплатно машины ремонтирует. Как он говорит, из любви к искусству.

А дядей Федором его прозвали за доброту и простодушие. И за то, что все время ходит в шапке с ушами. Одно ухо у нее висит, а другое вверх задралось. В общем, здорово на симпатичную дворнягу похоже. Но, конечно, Шариком его называть неудобно, а «дядя Федор» прижилось.