Что Кейти делала - Кулидж Сьюзан. Страница 11

— А что в бутылке? — спросил Дорри в ту же минуту, как только был надлежащим образом «вознесен» на чердак.

— Придет время — узнаешь, — ответила Кейти строго. — Но могу тебя уверить: это нечто восхитительное. — Заставив таким образом Дорри замолчать, она продолжила: — А теперь всем вам лучше отдать мне ваше печенье, и я его пока спрячу. Иначе вы наверняка съедите его еще до пира, а тогда, сами понимаете, не из чего будет делать пир.

Все вручили ей свое печенье. Дорри, который уже попробовал свое, пока поднимался наверх, подчинился с неохотой, но он слишком привык с почтением относиться к Кейти и потому не осмелился ослушаться. Большая черная бутылка была поставлена в угол, а вокруг нее выросла кучка печенья.

— Отлично, — продолжила Кейти, которая, как самая старшая и самая высокая, всегда брала на себя руководящую роль во всех играх. — Теперь мы готовы и наше Fete note 10 может начаться. Первым номером программы идет «Трагедия в Альгамбре», автор — мисс Холл.

— Нет-нет, — закричала Кловер, — сначала «Голубой Чародей, или Эдвига с Гебридских островов»! Ты же знаешь, Кейти!

— Разве я вам еще ничего не говорила? — отозвалась Кейти. — С этой рукописью случилось ужасное несчастье.

— Что? Как? — закричали все, так как «Эдвигу» в семье очень любили. Это была одна из тех многочисленных историй с продолжением, которые Кейти вечно сочиняла. Речь в ней шла о прекрасной даме, храбром рыцаре, голубом Чародее и пуделе по кличке Боп. Повествование растянулось на столько месяцев, что все уже забыли начало и никто даже и не надеялся дожить до того, чтобы услышать конец, но все же известие о безвременной кончине этого произведения оказалось тяжелым ударом.

— Я расскажу вам, как все произошло, — начала Кейти. — Сегодня утром в гости к тете Иззи зашел старый судья Кирби. Я учила уроки в маленькой комнате, но видела, как он вошел в гостиную, выдвинул большое кресло вперед и сел. Я чуть не закричала вслух: «Стойте!»

— Почему? — воскликнули дети.

— Как вы не понимаете? Я засунула «Эдвигу» между спинкой и сиденьем этого самого кресла. Это был отличный тайник, но сверток с рукописью такой пухлый, а старый судья Кирби занимает так много места, что я испугалась, как бы чего не вышло. И точно — едва он опустился в кресло, как раздался громкий хруст. Судья тут же вскочил и воскликнул: «Господи помилуй! Что же это такое?» Он начал шарить, и шарил, и шарил, и в ту минуту, когда он вытащил сверток и надел очки, чтобы разглядеть, что это такое, вошла тетя Иззи.

— И что же было дальше? — закричали хором дети, которых очень занимала вся эта история.

— О! — продолжила Кейти. — Тетя Иззи тоже нацепила очки и сощурила глаза — знаете, как она это обычно делает, — и они с судьей немного почитали — ту главу, помните, в начале, где Боп крадет голубые таблетки, а Чародей пытается столкнуть его в море. Вы представить себе не можете, до чего смешно было слушать, как тетя Иззи читает «Эдвигу» вслух. — И Кейти даже скорчилась от смеха при этом воспоминании. — Когда она дошла до слов «О, Боп, мой ангел Боп!», я просто свалилась под стол и заткнула себе рот концом скатерти, чтобы не расхохотаться. А потом я услышала, как она позвала Дебби, отдала ей рукопись и сказала: «Я хочу, чтобы вы немедленно сожгли всю эту чушь в кухонной печи». А мне она потом заявила, что, по ее мнению, мне не исполнится и двадцати, как я попаду в сумасшедший дом. Жалко, — заключила Кейти со смехом и слезами, — что сгорела и новая глава, и все остальные. Хорошо еще, что тетя не нашла «Фею старой шкатулки» — другую рукопись, которую я засунула в то же самое кресло, только глубже.

Ну что ж, — продолжила церемониймейстерша, — начнем. Мисс Холл, прошу вас.

«Мисс Холл», весьма взволнованная столь изысканным обращением, поднялась. Щеки у нее были очень красные; в руках она держала листок бумаги.

— «Однажды, давным-давно, — начала она, — лунный свет заливал своим сиянием залы Альгамбры, а рыцарь, в нетерпении расхаживавший по галерее, уже начал бояться, что она никогда не появится».

— Кто? Луна? — уточнила Кловер.

— Нет, конечно нет, — ответила Сиси. — Не луна, а дама, в которую он был влюблен. В следующем предложении говорится о ней, только ты меня перебила. «На ней был серебряный тюрбан с бриллиантовым полумесяцем. Когда она тихо скользила по коррехидору, луч луны упал на бриллианты, и они засверкали, словно звезды. „Ты здесь, Зулейка?“ — „О да, мой повелитель“. В это мгновение послышалось бряцание доспехов, и к ним бросился одетый в кольчугу отец Зулейки. Он выхватил свой меч, и рыцарь сделал то же самое. Мгновение спустя оба они, мертвые и неподвижные, лежали в лучах луны. Зулейка в отчаянии закричала и упала на их тела. Она тоже была мертва!» Так кончается «Трагедия в Альгамбре».

— Прелесть, — сказала Кейти, глубоко вздохнув, — только очень уж печально! Какие красивые истории ты пишешь. Сиси! Но лучше бы ты не всегда всех убивала. Почему, например, рыцарь не мог убить отца и… нет, я думаю, тогда Зулейка не вышла бы за него замуж. Ну, тогда отец мог бы… Ох, глупости! Почему вообще кто-то должен кого-то убивать? Почему бы им всем не броситься друг другу на шею и не помириться?

— Ну что ты, Кейти! — воскликнула Сиси. — Тогда это не была бы трагедия. Ты же знаешь, что название этой истории — «Трагедия в Альгамбре».

— Конечно, конечно, — сказала Кейти торопливо, так как Сиси уже начала надувать губы, а лицо ее покраснело еще сильнее, так, будто она собиралась заплакать. — Наверное, это красивее, чтобы все умерли. Только, понимаешь, у тебя всегда все умирают — и дамы, и рыцари, — и я думала, что для разнообразия… Какое великолепное слово «коррехидор»! Что оно означает?

— Не знаю, — ответила Сиси, уже успокоившись. — Оно было в «Завоевании Гранады». Что-то вроде коридора, я так думаю note 11.

— Следующий номер нашей программы, — продолжила Кейти, заглянув в свою бумажку, — «Гав, простое стихотворение», сочинение мисс Кловер Карр.

Все дети захихикали, но Кловер спокойно встала и продекламировала следующее:

Последовали бурные аплодисменты; все смеялись, кричали, хлопали в ладоши, так что весь сеновал гудел и дрожал. Но Кловер сохраняла прежнюю сдержанность и села на место, все такая же серьезная, и лишь в уголках ее рта появились маленькие ямочки — ямочки отчасти природные, а отчасти, как я с сожалением вынуждена заметить, приобретенные благодаря тому, что Кловер имела привычку углублять их острым карандашом для грифельной дощечки, когда учила уроки.

— Теперь, — сказала Кейти, когда шум несколько утих, — прослушаем «Библейские стихи», декламируют мисс Элси и мисс Джоанна Карр. Держи голову выше, Элси, и говори отчетливо, а ты, Джонни, не смей хихикать, когда настанет твой черед читать!

Но Джонни в ответ на этот призыв только еще сильнее захихикала, крепко прижимая руки к лицу и выглядывая из-за пальцев. Элси же держалась торжественно, как маленький судья, и с большим достоинством начала: