Король Матиуш на необитаемом острове - Корчак Януш. Страница 21

А Матиушу попало от учителя за то, что он явился на урок без ручки.

…Сначала Матиуша сердило, что по любому пустяку надо обращаться в Совет Пяти Королей, которые считались его опекунами. Но со временем он привык и нашел в этом даже свои преимущества. Записываешь в блокнот все, что тебе надо, потом пишешь прошение, отдаешь полковнику Дормеско, он прикладывает печать, и с первым же пароходом конверт отправляют.

Матиуш написал уже сорок три прошения и не получил ни одного отказа. У него даже есть револьвер, потому что он не узник, а приехал сюда по доброй воле.

Прошение отправили, и Матиуш с нетерпением стал ждать, когда приедет смена.

На другой день после того, как отправили прошение, стряслась беда: внезапно умерла канарейка. Она была уже старая и последнее время сидела нахохлившись, не пела, редко вылетала из клетки, не хотела купаться в мисочке. Ела тоже мало – клюнет раз-другой, а остальное разбросает кругом. Матиуш видел это, но надеялся, может, выздоровеет.

Когда канарейка умерла, он вспомнил, что накануне вечером у нее был особенно жалкий вид. Она разевала клюв и закрывала глазки – будто задыхалась, и дрожала от холода. Встревоженный Матиуш пытался согреть ее своим дыханием. А наутро видит: канарейка лежит на боку, ножки вытянула, но головкой еще вертит и один глаз открыт. Матиуш схватил ее в руки – она твердая, как камушек; стал дуть в клювик: думал, поможет. Потом кинулся было к Валентию, но понял, что это бесполезно.

«Теперь у меня никого нет на свете», – с тоской подумал он и занялся похоронами.

Прежде всего вырезал из золотой бумаги корону: ведь канарейка была не простая, а королевская. Потом оклеил небольшую коробочку изнутри зеленой бумагой, положил на дно немного ваты, листьев, а на них – канарейку. Матиуш делал все это незаметно, украдкой, словно стыдился. Хотя чего стыдиться? Канарейку подарила ему покойная мама, клетка с птицей много лет стояла в кабинете покойного отца. Значит, это особая птица, с ней связаны воспоминания о родителях. А память о родителях чтут не только короли.

Из двух коробочек Матиуш соорудил катафалк и привязал веревочку. Потом завернул все в бумагу и вышел из дома. Он направился к утесу, который высился на берегу моря, чтобы отдать последний долг другу, разделявшему с ним изгнание. На середине горы, где дорога была ровней и откуда никто не мог его видеть, он опустил катафалк на землю, поставил на него гроб и потянул за веревочку. Ноша для рук легкая, а для сердца – тяжелая.

Похоронить канарейку Матиуш решил на самой вершине под деревом, откуда открывался красивый вид на море. И, вспомнив, что в старину могилы павшим воинам копали палашами, он вынул из-за пояса скаутский нож и вырыл ямку. Уже опустив в нее коробочку, Матиуш подумал: а вдруг произошло чудо и канарейка ожила? И чудо произошло, только другое: над головой послышались громкие, звонкие трели. Это канарейки – вольные обитатели острова прощались с несчастной пленницей.

Матиуш сделал из камешков холмик. Когда все было готово, он еще раз взглянул на могилу, и сердце у него сжалось от тоски.

Ему припомнилось кладбище в далекой столице, где похоронены его родители. И сам, не зная зачем, он сделал еще две могилы, потом вспомнил Кампанеллу, и появился четвертый холмик.

Через несколько дней Матиуш огородил свое кладбище камнями. Теперь он еще больше полюбил это место на вершине горы и проводил там долгие часы, играя на скрипке и предаваясь раздумьям.

Дни шли за днями, и Матиуш, занятый своими делами, позабыл про сорок третье прошение. Но однажды в бухту вошел корабль и стал на якорь. Солдаты, узнав, что они возвращаются на родину, ошалели от радости. Даже всегда спокойный, сдержанный Валентий опрокинул чайник с кипятком, разбил фарфоровую статуэтку, которая стояла у Матиуша на письменном столе, и потерял ключи от кладовой, так что в тот день обедали на час позже. О других и говорить нечего: от радости они совсем потеряли голову – мечутся, спешат, словно боятся, что времени не хватит на сборы. А какие сборы у солдата, когда все его имущество – деревянный чемоданишко, миска да ложка?

В пять часов к Матиушу явился ординарец Дормеско и по всей форме доложил, что полковник просит его принять.

Матиуш не узнал Дормеско: вместо обычного халата на нем был парадный мундир, грудь колесом, руки по швам. Ничего не скажешь – бравый воин.

«Неспроста это». И Матиуша кольнуло недоброе предчувствие.

– Ваше королевское величество, разрешите попрощаться с вами.

– Как, и вы меня покидаете?

– Вот приказ. – Дормеско протянул Матиушу сложенную бумагу.

Матиуш прочел приказ, и ему стало грустно. Жаль расставаться с добродушным, покладистым соней, который не вмешивался в его дела и без единого звука подписывал все прошения в Совет Пяти.

Неизвестно, кого-то еще пришлют вместо него.

XIX

Новый комендант – уланский ротмистр маркиз Амарий был сослан на остров Белого Дьявола в наказание: этот красавец и забияка, за одну ночь трижды дрался на дуэли и вдобавок оскорбил генерала. Его сопровождало трое взрослых – два писаря и адъютант, и десять подростков для несения караульной службы.

– гласил первый рапорт маркиза. Матиуш, пробежав глазами рапорт, написал внизу: «Читал».

Жизнь на острове переменилась. В комнате рядом с Матиушем разместились подростки. Маркиз поселился в домике, где раньше жили солдаты. Теперь Матиуш ежедневно получал из гарнизонной канцелярии по нескольку бумаг: циркуляров, приказов, инструкций. Надо было их читать и подписывать.

«Ваше величество, бумага из гарнизонной канцелярии!» Эти слова будили его по ночам, внезапно раздавались за его спиной в лесу, на берегу моря.

Матиуш два дня терпел, а на третий вызвал к себе ротмистра.

Тот явился и, даже не поздоровавшись, плюхнулся в кресло и закурил сигару.

– Господин ротмистр, я вызвал вас по делу! – строго сказал возмущенный его развязностью Матиуш.

– Тогда я загляну попозже, когда вы наденете мундир, – небрежно бросил ротмистр и направился к двери.

У Матиуша от этой неслыханной наглости потемнело в глазах.

– Надевать мундир я не стану, – проговорил он прерывающимся от гнева голосом, – и предупреждаю вас: ни читать, ни подписывать ваших бумаг я не желаю. Я не узник и не обязан вам подчиняться. Полковника Дормеско…

– Полковника Дормеско здесь больше нет, – перебил его ротмистр. – После полковника Дормеско не осталось ни квитанций, ни счетов, и вообще он даже не удосужился составить план острова. На вопрос: «Обитаем ли остров?» – полковник Дормеско тоже не сумел ответить. Полковник Дормеско выполнял свои служебные обязанности из рук вон плохо. Донесение об этом уже готово и в ближайшее время будет отправлено по назначению. Все пожелания вашего величества, если они не противоречат инструкции, будут неукоснительно выполняться. Спорные вопросы подлежат решению Совета Пяти. В случае несогласия с чем-нибудь вы имеете право жаловаться в Совет Пяти. Брать пример с полковника Дормеско я не намерен. Честь имею кланяться!