Полярный летчик - Водопьянов Михаил Васильевич. Страница 41

Грустные Фарих и Бассейн, рассказав о своём несчастье, стали просить:

– Надо поскорей перетащить машину к станции, а то в тундре её поломают ветры.

– Что-нибудь организуем, – ответил начальник зимовки и, помедлив немного, добавил: – Только самолёт будем перетаскивать без вас. Придётся просить местных чукчей помочь моим людям.

– Это почему? – удивился Бассейн.

– Получена радиограмма от начальника полярной авиации отправить с первым пароходом лётчика Фариха и бортмеханика Бассейна. Меня тоже вызывают. Идите готовьте чемоданы. Ледорез «Литке» на подходе!

Встреча со старым другом

…С того дня Бассейн, а значит, и я ничего не знали о судьбе «М-10-94». И вот я услышал от старого чукчи, что верный друг – самолёт, принёсший мне счастье, находится совсем близко. Я нарочно не расспрашивал старика и его внуков о том, как его спасали. Мне хотелось, чтобы их рассказ услышал и Флегонт Бассейн. Ведь он прилетел со мной на мыс Шмидта, только ночевал не у гостеприимных Тымнатуге, как я, а в доме зимовщиков.

Флегонт не заставил себя долго ждать. Утром, чуть стихла пурга, он ввалился в дом. К нему с радостными криками бросились Ваня и Миша. Они, конечно, помнили его.

Ребята, перебивая друг друга, рассказывали нам о спасении самолёта.

Перед отплытием на «Литке» начальник зимовки поручил механику станции Сергею Семёновичу Степанову организовать перетаскивание самолёта. «Три эс», как прозвали его полярники, по совместительству «командовал» кинопередвижкой и поэтому пользовался особым уважением у местных ребят. Больше всех дружили с ним Ваня и Миша Тымнатуге.

– Его уже нет на мысе. Сюда прибыла новая смена зимовщиков, – с грустью сказал Ваня. – И кино мы теперь реже видим.

«Три эс», добродушный, неповоротливый толстяк, не любил пеших прогулок по тундре. Он обрадовался, когда двое шустрых парнишек вызвались искать машину.

Юные следопыты дня три скитались по окрестной тундре, пока не увидели на горизонте тёмный крест. Это торчал, задрав хвост к небу, «М-10-94». Стояли тихие дни, и ветер ещё не повредил его, но каждую минуту мог начаться шальной северный ураган, опрокинуть самолёт, изодрать в клочья полотно обивки. Надо было спешить со «спасательной операцией».

На следующее утро, отдуваясь и чертыхаясь, «Три эс» шагал за мальчишками-разведчиками. С ними шли человек десять свободных от вахты полярников, а также дед, отец и дядя Вани и Миши. Они несли с собой колья, верёвки, лопаты, кувалду. Самолёт выровняли и крепко-накрепко привязали к вбитым в землю кольям. Теперь никакой ветер ему уже не страшен. Но задание выполнено только наполовину.

На «военном совете», состоявшемся после киносеанса, «Три эс» принял предложение энергичных братьев Тымнатуге. Он щедро снабдил их продуктами на дорогу и отправил в длительную «командировку».

Знатоки уверяют, что найти кочующее стадо оленей в необъятной чукотской тундре так же трудно, как обнаружить иголку в стоге сена. Но когда очень надо, находят и иголку! Ребята не только разыскали оленей, но и уговорили пастухов выделить им двадцать «коней тундры». Их обучили сообща тянуть канат, который потом привязали к крылатой машине.

Снова люди пришли к самолёту, помогли его сдвинуть с места. И на «оленьей тяге», под улюлюканье погонщиков, медленно пополз по тундре «М-10-94».

– Я в пилотскую кабину сел, помогал рулить, как настоящий лётчик, – с гордостью рассказывал Ваня.

– Я был бортмехаником, – вспоминал мой тёзка. – Без вынужденных посадок самолёт прибыл на зимовку.

– Ну, а потом? – спросил Бассейн.

Потом, оказывается, про самолёт просто забыли. Его занесло снегом.

– Скорей, скорей откапывать миленького! – заторопился Бассейн, но, взглянув в окно, вздохнул и плюхнулся на скамейку.

Пурга забушевала с новой силой.

Лишь через двое суток мы смогли пойти туда, куда так рвались. Наши проводники – братья Тымнатуге – были так укутаны в олений мех, что только чёрные их глаза задорно сверкали из-под капюшонов.

Светило солнце. Белый снег так ослепительно сверкал, что глазам было больно. Жмуришься, жмуришься и через минуту-другую начинаешь плохо видеть. Можно даже потерять зрение на некоторое время. Спасают светофильтры – очки с тёмно-синими стёклами.

У ребят таких очков, конечно, не было, и я решил отложить поход. Но чукчи, оказывается, не испытывают никаких болезненных ощущений от снежного сверкания. Они привыкли к нему с младенчества. Пришлось согласиться с Ваней и Мишей, уверивших, что они не нуждаются в тёмных очках.

Мы шли недолго между сугробами и остановились перед снежной кучей, побольше размером, чем остальные.

– Товарищ лётчик! Вот здесь под снегом ваш самолёт, – рапортовал по-военному Ваня Тымнатуге.

Дружно заработали захваченные с собой лопаты.

С крыльев ещё не был счищен снег, как, погрузив в него руку по самое плечо, я с огромным удовольствием нащупал знакомую шишку на правой плоскости.

Сомнений нет – я вновь встретился со старым и верным другом!

Вот и излом воздушного винта, покалеченного при последней посадке.

А когда, не без труда, откопали всю машину, то увидели облупившуюся краску бортового номера.

Совсем целёхонький самолёт стоял в снегу на колёсах. Только сломан винт, поистрепалось полотно крыльев, заржавели кое-какие металлические части.

– Да он выглядит молодцом! – сказал сияющий Бассейн. – Ремонт нужен совсем чепуховый!

– Дядя Миша! Хорошо, что мы его сюда притащили? – в один голос спросили ребята.

Растроганный, я произнёс речь:

– Тем, что вы сделали, мои юные друзья, вы заслужили большую мою любовь и великую благодарность. Этот самолёт принёс мне огромное счастье. За спасение на нём челюскинцев я получил звание Героя Советского Союза. Вы понимаете, как мне дорог мой воздушный спутник? И вы его спасли! Он ещё послужит Родине! Никогда не забуду вас, милые и смелые ребята!

Не прошло и получаса, как все зимовщики новой смены на мысе Шмидта окружили самолёт. О том, что он находится у них под боком, они и понятия не имели. Пришлось прочитать им целую лекцию о «М-10-94».

– Да ведь это, можно сказать, исторический самолёт! – воскликнул молодой полярник, успевший уже обзавестись пышной чёрной бородой. – Его в музей надо! В Москву!

– В музей или не в музей, – ответил я, – но в Москву обязательно!

Мы договорились с начальником полярной станции, что самолёт будет отправлен с первым попутным пароходом во Владивосток. Там его получит представитель Аэрофлота и погрузит на платформу поезда, отправляющегося в Москву. В столице я сам встречу его и передам в мастерские.

Запросили по радио разрешение начальника полярной авиации. В тот же день поступило согласие.

Пора было нам заканчивать дальний перелёт, и так мы здорово задержались из-за непогоды. Но перед отлётом в Хабаровск я с Бассейном нашёл время снять с «М-10-94» крылья. Так его легче будет перевозить.

…В середине лета я отдыхал на даче, когда за мной прислали автомобиль из Управления трансавиации.

– На ваше имя пришли какие-то железнодорожные накладные, – сообщил мне всезнающий шофёр.

Я сразу понял, в чём дело.

– Заедем за Флегонтом Бассейном, – попросил я водителя.

«М-10-94», отправленный из Москвы поездом по распоряжению товарища Куйбышева спасать челюскинцев, прибыл обратно опять-таки по железной дороге.

И снова его в разобранном виде сложили под тот же самый навес в мастерских, под которым он лежал года три назад, ожидая ремонта.

– Мы ещё полетаем на «старике» над льдами и снегами! Он к ним привычный! – убеждённо сказал Бассейн, когда мы возвращались из мастерских.

Я тоже был такого мнения. Но судьба вскоре забросила наш самолёт в совсем другие географические широты.