Фея для школьной Золушки - Ларина Арина. Страница 8

– Я ждать не могу. Я умру, – всхлипнула Надя. – Пока мы собираемся, Дима с этой Совко что-нибудь замутит.

– Ладно, – великодушно решила подруга. – Будем заниматься обеими проблемами параллельно. Пошли. Вдруг Пузиков уже что-нибудь выяснил.

Дойти до Пузикова они не успели.

Дорогу им преградил один из одноклассников – Сергей Каратаев, невысокий, коренастый увалень, обычно тихо сидевший на задней парте и занимавшийся своими делами. Про таких говорят – середнячок. Учился он так себе, хулиганом не был, но и паинькой его назвать было сложно.

– Танька, ты какие цветы любишь? – деловито уточнил Сергей и строго посмотрел на Гусеву.

Положа руку на сердце, можно было сказать, что раньше Таня его не замечала и вовсе не интересовалась каратаевской персоной. Но как же меняется отношение девушки к парню, как только он проявляет к ней какое-то внимание! Конечно, в том случае, если он не совсем бросовый вариант.

Заалевшая от смущения Гусева кокетливо захлопала ресницами, улыбнулась и взглянула на Каратаева совершенно другими глазами. Во-первых, рост у него был нормальный, с ним даже на каблуках можно было пойти. Во-вторых, сразу вспомнилось, что он занимается какой-то там борьбой, Сережа даже пару раз приносил какие-то медали – хвастаться. В-третьих, лицо у него было вполне приятное, а вовсе не серое и не страшненькое. То есть из разряда «пустое место» Каратаев резко перекочевал в разряд «а он ничего».

– Ну, я всякие цветы люблю, – осторожно улыбнулась Татьяна. – А что? Какие ты странные вопросы задаешь.

– Да тут Пузиков всю перемену ходит и приматывается ко всем с вопросами про тебя и про цветы, – ошарашил ее Сергей. – Я решил, дай, думаю, помогу парню. Я ему даже сказал, чтобы он сам к тебе подошел и спросил. А то чего вот он, например, у меня спрашивает? Мне-то откуда знать? Но он сказал, что стесняется. Короче, Гусева я ему скажу, что ты любые цветы любишь. Пусть не парится, да?

– До чего ж вы все придурки, – в сердцах выдохнула Таня. – Нет, Надь, ну вот что это за издевательство?

– Да я просто спросил, – нахмурился Каратаев. – Чего такого-то?

– Ничего! Сам дурак и вопросы у тебя дурацкие! – выпалила Таня.

– Нормально, – потряс головой одноклассник. – Еще и нахамила. Вот и помогай после этого людям.

– Иди лучше бабушек через дорогу переводи, помощник, – процедила оскорбленная в лучших чувствах Гусева.

Каратаев, пожав плечами и пробормотав что-то крайне нелестное, развернулся и быстро ушел.

– Чего ты на него наехала-то? – заступилась за Сережу Надя.

– Потому что сначала я размечталась, что это он!

– А ты хотела, чтобы цветы были от Каратаева? – изумилась Надежда.

– Нет! Мне вообще все равно! Я хочу уже определиться, от кого эта чахлая гвоздичка. Я хочу ясности в отношениях, а какая может быть ясность, если ничего не понятно. И Васька, идиот, все испортил.

– Да почему? – изумилась Надя.

– Потому что теперь вообще никого будет не найти. Все сейчас начнут обсуждать, что это от него цветок! Вон, гляди, Каратаев понес уже сплетню. Ты, Надь, имей в виду, парни еще хуже, чем бабки-сплетницы во дворе. Насочиняют сейчас, и уже завтра Пузиков узнает про себя много нового и интересного. А девчонки еще и от себя что-нибудь добавят. Тьфу!

– Это не наши. – Пузиков подошел к ним с видом главы семейства, вернувшегося домой после тяжелой работы. Он явно ждал, что его сейчас будут хвалить, благодарить и всячески ублажать.

– Да неужели? Ты, наверное, издалека начинал, вел психологически выверенный диалог, да? – с трагическим сарказмом поинтересовалась Таня. – И, проанализировав все факты, сделал правильные выводы?

– Гусева, мне твой тон не нравится, – поделился Вася. – По-моему, ты хамишь опять. Я тебе что, нанимался? Чего тебе все время все не так?

– Да потому что теперь все обсуждают, что ты в меня втюрился и не знаешь, какие мне цветы подарить!

– Ты преувеличиваешь, – пробормотал озадаченный Пузиков.

– Я преуменьшаю! – гаркнула Таня. Она попыталась сказать что-то еще, но ее гневный монолог был прерван звонком. Когда грохот школьного набата стих, Гусева недовольно уточнила: – С чего ты так уверен, что это не наши?

– Интуиция, – мрачно поведал Вася и ушел на урок.

Девушки поспешили следом.

На алгебре Наде было не до задачек. Она ушла в свои невеселые мысли.

Когда любовь взаимна, это, наверное, счастье и здорово. Ведь пишут же, что влюбленные словно летают на крыльях. Надя и летала ровно до того момента, пока не увидела рядом с Димой другую. А увидев, почувствовала себя птицей, сбитой из рогатки. Это было так чудовищно больно, несправедливо и страшно, что больше всего хотелось плакать и жалеть себя изо всех сил.

Никогда раньше она так не переживала по поводу своей внешности. А сейчас сидела и думала лишь о том, какая она неказистая, невзрачная и вообще…

Почему она никогда не носила юбки? Да, зимой коленки мерзнут и можно застудиться. Но ведь летом и весной она тоже ходила в джинсах! И одежда! У нее не было абсолютно ничего нарядного, ей всегда хотелось спрятаться, смешаться с толпой, поэтому Надя предпочитала темные, неброские вещи. И что она получила в результате? А ничего! Теперь, даже если сильно захотеть, она не сможет выделиться при всем желании. На каблуках она ходить не умела, краситься не умела, прическа у нее была идиотская – косичка какая-то. Ну да, не надо было ничего укладывать, завивать, заливать лаком – утром расчесала, заплела – и вперед на танке.

– Черемушкина, расскажи нам, что там в окне такого интересного? – вырвала ее из печальных дум учительница алгебры.

– Тоска там сплошная, – скорбно поведала развеселившемуся классу Надежда.

– Ты себя плохо чувствуешь? – заволновалась математичка. Надя была у нее в любимчиках, поэтому никаких репрессий в любом случае не последовало бы, что бы Черемушкина ни сказала.

Пользуясь этой привилегией, Надя вдруг кивнула и нахально соврала:

– Да, что-то мне нехорошо, можно я в медкабинет схожу?

– Можно, – обалдело кивнула учительница.

– Она одна не дойдет, – вскочила Татьяна. – Я провожу!

И она выразительно уставилась на подругу.

– Ага, – вяло согласилась Надя. – Не дойду.

Конечно, Гусеву тоже отпустили.

– Ты чего? – прошипела Татьяна, едва они вышли из класса.

– Влюбилась, – равнодушно пожала плечами Надя. – Знаешь, оказывается, от этого так плохо. Просто даже тошно. И вообще ничего не хочется.

– Почему? – искренне изумилась Таня. – Это ж классно, драйв такой…

– Потому что у меня нет шансов. А нет шансов – нет драйва. И вообще ничего нет. Где он, а где я?

– Глупости, – отрезала Гусева. – Ты себя недооцениваешь, а его переоцениваешь. Давай посмотрим после школы, пойдет он Совко провожать или нет.

– Если пойдет, я умру, – вздохнула Надя. – Слушай, мне правда плохо. У меня какое-то отупение. А еще меня трясет.

До конца урока они так и просидели в рекреации на лавочке, разрабатывая план действий. Потому что, как сказала Татьяна, безвыходных ситуаций не бывает.

У десятого «А» сегодня было тоже шесть уроков, так что судьба сама толкала Диму Шараева к ним в руки.

– Я еще раз попробую помаячить перед ним, – решилась Надя. – В раздевалке. Вдруг он меня все же заметит?

– Ну, попробуй, – пожала плечами Татьяна. – Только особо не усердствуй, а то он размечтается, решит, что ты легкая добыча. Это парень должен ухаживать за девушкой, а не наоборот.

– Я за ним ухаживать и не собиралась, – пробормотала Надежда. – Все, пошла.

Она решила начать с малого. Проще говоря, проверить, сможет ли Дима полюбить ее такой, какая она есть: в брюках, очках и без боевого раскраса.

Бабушка всегда говорила, что человек должен быть прекрасен духовно. И если любовь настоящая, то твоя половинка разглядит тебя в любом виде, даже в самом неприглядном. Но как быть, если ты понимаешь, что вот она, твоя половина, а она тебя в упор не видит? Как привлечь внимание? Криками? Одеждой? Эпатировать нестандартным поведением?