Поезд смерти - Бирн Роберт. Страница 55

– Отпусти пояс – все в порядке.

Баскин его отпустил. Джексон распростерся между двумя локомотивами, стоя ногами на одном и держась руками за ограждение другого. Оставалось перешагнуть пропасть. Он не знал, как велика скорость ветра, но чувствовал, что тот, будто когтями, срывает с него одежду. “Сабля”, словно ощущая присутствие постороннего, ушла немного вперед, растянув тело Джексона под углом. Он глубоко вздохнул, прыгнул на другую сторону сияющей пропасти, перевалился через ограждение, стремительно побежал по проходу и исчез за углом корпуса. Через тридцать секунд он вернулся, таща за собой седого мужчину в клетчатой рубашке.

– Оба они живы! – крикнул он Баскину. – Только стонут и кряхтят! – Подняв неподвижного Джо Дори, как мешок с картошкой, он метнул его через пропасть, словно атлет, толкающий ядро на соревнованиях. Баскин подставил согнутые руки.

– Поймал! – прокричал он.

Через минуту Шамос радостно докладывал по радио Окленду:

– Они у нас. Оба живы и здоровы!

Пока он говорил, справа от него возникла башня Пасифик-Плаза. Впереди лежал сложный участок подходов к мосту Бэй.

Ему ответил Таджима, потому что Иган вылетел на вертолете в район порта.

– Не снижайте скорости, – распорядился он. – В Беркли взорвался один из отсеков цистерны, оттуда выходит большое количество газа. Держитесь впереди “беглеца”. Когда он свернет к докам, жмите на тормоза. Вас будет ждать машина “Скорой помощи”.

Глава 24

“Беглец” ворвался на сортировочную станцию Окленда, подобно урагану, обрушившемуся на морское побережье. Вагоны, кренясь, свернули вправо, по направлению к району порта. Громоподобный грохот двигателей, сливающийся с пронзительным визгом колес, сопровождал это движение. Угрожающе раскачиваясь на каждом повороте, поезд пробирался через лабиринт расходящихся путей. Нырнув в коридор между вагонами, “Сабля” то исчезала из виду, то появлялась вновь, извиваясь, словно змея с поблескивающими клыками и тянущимся сзади неправдоподобно длинным хвостом.

Из диспетчерской наверху станции “Шестнадцатая улица” Фрэнк Таджима и другие наблюдали, как проносится мимо чудовищный состав. От этого зрелища у Фрэнка перехватило дыхание и пальцы сжались в кулаки. Поезд казался ему привидением, страшным сном, мозг отказывался признавать его реальность. Шестидесятифутовые вагоны мчались со скоростью шестьдесят миль в час – в три раза быстрее того, что когда-либо двигалось по этому участку дороги. Запасные пути и стрелки не были приспособлены для такой скорости, от вибрации сотрясалось здание станции, дрожали окна и двери, подпрыгивали пепельницы, чашки, карандаши – все, что не было прикреплено.

Вскоре последний вагон скрылся из виду и рев урагана почти стих: “Сабля-1” поворачивала направо и направлялась по ветке, идущей к порту параллельно Седьмой улице, между Оклендской военной базой и военно-морскими складами. До доков оставалось меньше полутора минут хода. Находившиеся в диспетчерской люди переглянулись, словно перед их глазами только что промелькнул призрак.

Дрожащими руками Таджима взял рацию, слова с трудом вырывались из его горла:

– Джим... они... он приближается... повернул направо... ты должен... ты должен просто уйти с его дороги.

Костер, горевший в старой бочке из-под бензина, освещал сгрудившихся возле него бродяг. Они тупо смотрели, как к ним приближается большой трейлер с двумя прицепами. Их интересовало только одно: не тюремный ли это фургон, приехавший за ними. Шофер грузовика, Джон Тиеринк, для большей безопасности поднял стекла и покрепче запер двери машины. Он и днем-то боялся ездить по этому промышленному району, западнее шоссе Нимитц, а в четыре часа утра и подавно – у него просто мурашки бегали по коже. Здесь повсюду были склады, заводы, железнодорожные ветки, заборы с колючей проволокой, брошенные машины и свалки. Вдали виднелись, словно гигантские длинноногие насекомые или пришельцы с Марса, выстроившиеся в ряд портальные краны морской гавани, куда он и направлялся. Луна, еще недавно освещавшая дорогу, скрылась. Дувший с залива ветерок гнал в низину полотнище тумана. Фонари на этих мрачных окраинных улицах едва светились. Сердце Джона сжалось от страха, но он заставил себя улыбнуться. Туристы всегда думают, что Сан-Франциско – шикарный город. Посмотрели бы они на эти закоулки – у них бы кровь в жилах застыла.

Подъезжая к железнодорожному переезду на Седьмой улице, Тиеринк сбавил скорость и осторожно объехал выбоину. Он вез красное вино из долины Напа, предназначенное для отправки – куда бы вы думали? – во Францию! – и не хотел, чтобы осадок в бутылках взболтался. Он был большим поклонником этого вина и всегда возил его осторожно, будто нитроглицерин. Объехал он и кучу газет, валявшихся на мостовой, опасаясь, что под ними может быть битое стекло, а проколоть шину в этом районе – очень не здорово. Но если такое случится, он остановится у тротуара, задраит все отверстия в кабине и будет спать до рассвета. То же самое он сделает, если в порту не окажется грузчиков.

Перегнувшись через ремень безопасности, он потянулся к радиоприемнику и прибавил громкость, чтобы послушать слова старой забытой песни: “Ты всегда опаздываешь”.

– “Ты всегда опаздываешь, – вызывающе запел он назло окружающему мраку, в унисон с великим Лефти Фризеллом, – со своими поцелуями. Почему ты ко мне так относишься?”

Грузовик на самой малой скорости поравнялся с рельсами. В четыре часа утра поезда не ходят, поэтому нет смысла останавливаться... Он просто потихоньку перевалит через рельсы.

Поцелуи опаздывали, но опаздывал и Джон Тиеринк со своим грузом прекрасного вина из долины Напа, потому что в Вальехо его машина шесть раз ломалась. Хорошо еще, что это случилось в Вальехо, а не в порту Окленда. Его старый драндулет доживал свой срок. После разгрузки лучше всего было бы загнать его в залив и забыть о нем, а потом сказать страховой компании, что отказали тормоза.

Сидя в кабине, заполненной звуками радио и его собственным голосом, с закрытыми окнами, он не слышал никакого шума. И только в тот момент, когда передние колеса трейлера оказались на рельсах, его ослепил яркий луч света, идущий справа.

Что это, неужели поезд? Точно! Вот он, вынырнул из-за угла и мчится на него как сверкающий молот!

Джон Тиеринк замер от ужаса, не зная, на что решиться... То ли дать задний ход, то ли попытаться проскочить, то ли прыгнуть из кабины и бежать? Не в силах оторвать взгляд от приближающегося ослепительного пятна, он нажал на газ. Грузовик, протестующе взвыв, двинулся вперед, с трудом таща за собой два груженных под завязку прицепа. Прикинув скорость поезда и оставшееся расстояние, Тиеринк решил, что второй прицеп вряд ли успеет перевалить через рельсы. Он приналег на руль, стараясь заставить машину ехать быстрее. Раскачивающийся прожектор освещал то кабину трейлера, то прицепы, как будто локомотив выбирал место, куда бы посильнее ударить.

В боковое зеркало Тиеринк видел, как последняя пара колес второго прицепа прыгает по рельсам. “Ну, давай, давай! – молил он, слыша нарастающий грохот. – Нет! Слишком поздно!” Он сжался, ожидая удара. Со страшной силой era подбросило вверх, он стукнулся головой о крышу кабины и упал на сиденье.

Все кончилось так же внезапно, как и началось. Он сидел за рулем, очумело уставившись вперед. Двигатель заглох. Свет включенных фар пробурил два туннеля в стене надвигающегося тумана. Он пошевелил руками и ногами, покрутил туловищем. Вроде все в порядке, ничего не сломано. Сзади он слышал удаляющийся рокот колес и нежный булькающий звук. Что это, неужели выливается горючее? На всякий случай Тиеринк выключил фары и зажигание, подождал несколько секунд, чтобы успокоились нервы, потом расстегнул ремень безопасности и открыл дверь кабины.

Радость от того, что он остался жив, быстро сменилась гневом. Поезд, срезав заднюю стенку второго прицепа, вытолкнул его с рельсов на мостовую, тот опрокинулся, и ящики с вином оказались на земле – бутылки с вином валялись на асфальте! Некоторые из них все еще катились к обочине. Вино, залившее дорогу, в мутном свете уличных фонарей было похоже на кровь.