Скандал из-за Баси (журнальный вариант) - Макушинский Корнель. Страница 11

— А то, что если бы мне было сорок два года, я бы не отослала маленького ребенка одного в Варшаву. Может, если бы только в детстве я упала с лестницы и ушиблась головой.

— Верно,- мрачно согласилась Будзишова.— Но мой муж...

— Ос I авьте уж в покое возраст,— сказала панна Станислава. — Посоветуемся, что делать, чтобы найти ребенка. Что вы написали на табличке?

— То, что мой муж записал,— «Панне Станиславе Ольшаньской, Варшава, улица Зельна, 15». Правда, мой муж потом выписал на этом листочке рецепт какому-то болвану, но у меня этот адрес был записан в душе. Все правильно?

— Все правильно, а девочки нет.

— Кто-то ее украл!

— Цыгане...—подсказала бабка шепотом.

— Какие цыгане? Ее украл кто-то на вокзале, или на улице, или... Подождите! В купе сидел такой тип. немного похожий на разбойника. Были там две очень приличные пани и он. Я, наверное, совсем с ума сошла, если не заметила это сразу! Или палач, или убийца...

— Я думаю,— сказала панна Станислава,— что девочка вышла на улицу, кто-то ею занялся, и сейчас сам не знает, что с ней делать. Хотя в это трудно поверить, потому что тогда он мог бы заявить в полицию или дать объявление в газетах.

Они строили самые разные предположения и взвешивали сотни возможностей. После многочасового мучительного совещания было решено: объявить в газетах о странной пропаже и приложить к объявлению фотографию Баси.

— Детка моя...— шепнула пани Будзишова, глядя на фотографию.

Пани Таньска и ее внучка молчали, очень растроганные.

Вдруг жена доктора крикнула громким голосом:

— Я найду ее, хоть из-под земли достану!

Пани Таньска, тронутая этим энтузиазмом, от всего сердца простила ей замечание о «капельке рассудка».

— Рассчитывайте и на меня! — горячо заявила она.

Земля, услышав, что три деловитые женщины будут переворачивать ее вверх ногами в поисках Баси, немножечко струхнула. Больше всех она должна была бояться жены доктора, которая заявила, с силой ударив себя в грудь:

— Моя вина, что я давно сюда не приехала. Я удивлялась, что не получила от вас никаких известий, это мне спать не давало. И потом, у меня были плохие предчувствия. Мне не раз казалось, что Бася меня жалобно зовет. Но муж только посмеялся...

— Мужчины не должны иметь права голоса в таких тонких делах,— глухо промолвила бабка.

Жена доктора поселилась у пани Таньской и с большим беспокойством стала ожидать ответа на объявление.

Вскоре прилетела первая ласточка, дама в красной шляпке, и рассказала печальную историю о каком-то Ироде, который громко скрежетал зубами и всех пугал.

— И вы позволили ему забрать ребенка? — стальным голосом спросила пани Будзишова.

— Кто же мог знать, что так случится? — отпарировала красная шляпка.— Ведь вы сами ясно сказали, что на вокзале девочку встретят.

Жена доктора посмотрела на нее исподлобья.

— Ну и что? Вы женщина или нет?

— Как видите! Усов у меня нет...

— Значит, вы могли бы лучше присмотреть за ребенком из материнских чувств! Впрочем, о чем тут говорить... Вы бы узнали того бандита?

— Тотчас же. Такую разбойничью морду не забудешь.

— Мы его найдем! — в очередной раз воскликнула жена доктора, потрясая этими словами, как тяжелыми кандалами.

Зеленая шляпка, которая прибежала двумя часами позже, подтвердила отчет красной и пообещала, что после поимки похитителя детей она пойдет в свидетели изощренного преступления.

Дело оставалось за тем, чтобы поймать преступника.

Проинформированные о нем власти не могли припомнить никого похожего. В картотеке известных преступников не было его фотографии. Надо было вести поиски самостоятельно. Бабка Барбара составила план, а панна Стася и жена доктора обегали город во всех направлениях. Так как панна Стася никогда не видела бандита, в качестве адъютантов по городу кружили с ней обе цветные шляпки. Рассерженные пани обыскивали сады и парки, заглядывая в лицо каждой девочке, и навестили все детские приюты. Нигде не было никаких следов.

Жена доктора, охотясь на крупного зверя в одиночку и мало надеясь на то, что ей удастся встретить девочку, всматривалась внимательным взглядом во все мужские лица. Не один мужчина отшатнулся во внезапном испуге, почувствовав на себе тяжелый взгляд незнакомой дамы; другие сильно удивлялись, видя, что дама, осмотрев их внимательно, уходила в гневе, бурча что-то по-медвежьи. Ей порой стало приходить в голову, что, может быть, она ищет напрасно, потому что человек с лицом преступника наверняка давно повешен или сидит в тюрьме.

Однажды ее сердце на мгновение замерло, а радость лишила ее дара речи, но лишь на мгновение. На трамвайной остановке, ярко освещенный солнцем, оскорбляя белый свет своим видом, стоял преступник. Жена доктора, успокоив сильно бьющееся сердце, начала подкрадываться к нему движениями пантеры. Одним прыжком она оказалась возле него, схватила его за воротник и пронзительным голосом закричала:

— Помогите! На помощь! Помогите!

Добрые люди изумились, не в состоянии понять, отчего о помощи просит не тот, на кого напали. Собралась толпа, и все с любопытством смотрели на мрачное лицо человека, который в искреннем изумлении старался высвободиться из хищных когтей.

— Чего вы от меня хотите? — наконец зарычал пан Валицки.

— Ребенок! Где ребенок? Говорите сейчас же, или я вас задушу!— с крикливым, но глубоким убеждением пригрозила ему жена доктора.

— Убил ребенка... Ребенка убил...— зашелестела толпа.

— По морде видно, что убийца!

— Полиция! Полиция!

— Где ребенок? — сдавленным голосом спрашивала пани Будзишова.

Бедный актер, видя, что до того, как все выяснится, он будет сильно избит толпой, быстро проговорил:

— Ребенок жив и здоров... Не устраивайте скандал, я вам все расскажу. Идемте отсюда!

Пани Будзишова, подумав, сказала:

— Хорошо! Только и не думайте удрать! Я вас держу за рукав!

Актер как можно скорее покинул горячее место, таща за собой вцепившуюся в его рукав докторшу. Она кивком остановила проезжавшую мимо машину и затолкала в нее Валицкого, как тюк.

— Куда вы меня везете? — спросил он с зубовным скрежетом.

— Не ваше дело!

Спустя какое-то время пан Валицки предстал перед судом, на котором председательствовала бабка. Панна Станислава смотрела на него со страхом, а обе шляпки — с отвращением и с победной улыбкой. Докторша была прокурором.

Рассмотрение дела оказалось коротким. Пану Балицкому на мгновение показалось, что он находится на сцене перед многочисленными зрителями. Он изничтожил взглядом обе шляпки, на бабку посмотрел с любопытством, с большой симпатией — на панну Станиславу, и черным взглядом — на пани Будзишову. Когда та сухим, как перец, голосом объяснила ему, за что его арестовали, он рассказал все.

— Эти пани,— говорил он, указывая левым глазом на зеленую шляпку, а правым — на красную,— оставили ребенка без опеки, и мне пришлось им заняться.

— Ах, так? — глухо сказала Будзишова.

— Это недоразумение! — смущенно шепнули шляпки.

— Вы, наверное, очень заняты,— вмешалась бабка.— Благодарю вас за помощь в поисках, но мы не можем ею злоупотреблять. До свидания!

Обе шляпки отступили, пренебрежительно улыбаясь.

— Говорите дальше! — поторопила Будзишова.

Валицки живописно рассказал о молоке и о замазанном адресе, о вдумчивом анализе и о несравненной сообразительности своего друга.

— Мы прочитали адрес с большим трудом, потому что там осталось только несколько букв. Вы должны признать, что мой приятель в некотором смысле гений.

— Ваш приятель — кретин,— поправила его Будзишова. — Наделали вы делов, каких свет не видал. Кто этот пан Ольшовски?

— Бели вы читали отечественную литературу,— ответил Валицки твердо и с гордостью,— вы бы знали, что это — знаменитый писатель и драматург. Однако же трудно требовать от таких, кто пишет важные документы химическим карандашом...

На счастье, вмешалась бабка и потушила пожар.