Над рекой Березой - Пашкевич Виктор Григорьевич. Страница 7

Сперва они хотели обойти полицая, потому что уже не раз испытали на себе силу его кулаков. Но отойдя метров тридцать от скамейки, друзья остановились.

— Надо его, гада, обезоружить, — предложил Мелик. — Пусть потом отчитывается перед гестапо. А нам его оружие пригодится.

— А вдруг проснется? — колебался Виталька.

— Убежим. Сейчас темно, он нас с пьяных глаз не узнает.

— Ладно. Только давай сперва проверим, спит ли он?

Они на цыпочках подошли к скамейке и осторожно прикоснулись к Димке. Тот что-то мычал во сне, но не двигался. Виталька кашлянул. Полицай не просыпался.

— Давай ножик, — шепнул он Мелику и потихоньку начал вытаскивать из кобуры пистолет.

Они обрезали ремень, на котором крепился карабин, и во весь дух пустились бежать.

Спрятав оружие в надежном месте, ребята спокойно разошлись по домам, уверенные, что их никто не видел. Но они ошиблись.

Рано утром, когда друзья еще спали, к ним ворвались полицаи. Мелика и Витальку под конвоем привели в полицию. Там уже находился Димка.

— Вот кто украл у меня карабин и пистолет! — закричал он, как только Мелик и Виталька переступили порог дежурной комнаты. — Отвечайте, куда все спрятали?

Сильный удар кулаком в челюсть свалил на пол одного, потом другого.

— Это работа вот этого большевистского щенка! — кричал полицай, пиная Мелика в спину носком кованого сапога.

— Ты погоди их бить да не ори благим матом, — остановил Димку начальник полиции Кабаков. — Напиваешься каждый день, как свинья, скоро и голову потеряешь.

— Я из этих сопляков душу вытрясу, заставлю сознаться, для чего они это сделали. Наверное, партизанам хотели передать, — не унимался Димка.

— Замолчи, болван! — закричал на него Кабаков и приказал Мелику и Витальке встать.

У Мелика текла кровь из носа, у Витальки кровоточила распухшая губа.

— Вот что, хлопцы, — начал начальник полиции, — вы правильно сделали, что забрали у этого алкоголика карабин и наган. Я на вашем месте поступил бы точно также. Этот человек, — он обернулся к Димке, — потерял всякую совесть и свою вину хочет свалить на вас. За это он будет строго наказан. А вам за то, что сумели спрятать оружие, мы выдадим награды. — Хитрые, глубоко посаженные глазки начальника полиции, казалось, насквозь сверлили ребят.

Мелик и Виталька лихорадочно соображали, как могли узнать в полиции о том, что они обезоружили пьяного Димку. Ничего, что бы их могло выдать, они не могли вспомнить.

— Мы ничего не знаем. Вы напрасно издеваетесь над нами, — ответил Мелик.

— И ты не знаешь, где оружие? — обратился Кабаков к Витальке.

— Я его и в глаза не видел.

— Введи самогонщицу, — приказал дежурному начальник полиции.

Через минуту в комнату вкатилась толстая маленькая женщина, обвязанная грубым шерстяным платком, и завопила:

— Господи, боже мой, за то, что людям добро делаю, меня же еще и по полицейским участкам таскают. Разве я знала, что его обворуют? Чуяло мое сердце, что будет беда, не хотела давать самогон. Так разве ему не дашь, если он в тебя наганом тычет…

— Да стихни ты, Марья! — перебил ее начальник полиции. Лучше скажи: видела вечером этих бездельников возле Димки? — показал он на Мелика и Витальку.

— Я же не говорила, что они были около него. Я только видела, когда эти два хлопца шли мимо моего дома. А кто Димку обокрал, понятия не имею, — опять затараторила женщина.

Кабаков зло посмотрел на полицая.

— А ты мне что говорил?

— Ей-богу, господин начальник, когда я проснулся и обнаружил, что не имею при себе оружия, сразу же пошел к Марье. Думал, что у нее оставил. А она и сказала, что видела, как возле меня вертелись эти два проходимца. Сходи, говорит, к ним, они над тобой подшутили. Хороши шутки — человека под пулю подставлять…

— Врет он, — перебила его самогонщица. — Не говорила я такого. Ему все с пьяных глаз мерещится. Я, правда, послала его к ним, думала, ребята на самом деле подшутили над пьяным… Но брали ли они карабин и наган — не видела, ей-богу, не видела.

На самом деле Марья очень хорошо видела, как Мелик и Виталька разоружали пьяного Димку. А когда он утром с угрозами ввалился к ней в дом, сразу отправила полицая к Бутвиловским и Запольским. Но потом, в полиции, поняла, что ребят за такие дела не помилуют, и решила их не выдавать.

Самогонщицу отпустили домой. Видимо, потому, что сам начальник борисовской полиции частенько наведывался к ней снимать пробу с очередной порции самогона. Мелика и Витальку посадили в камеру и через каждые два часа таскали на допрос.

Сперва их не били: полицаи надеялись, что они сами обо всем расскажут. Но мальчишки стояли на своем — они и в глаза не видели полицая в тот вечер.

Зато потом Мелика и Витальку зверски избили до потери сознания. Но и это не помогло полицаям. Тогда по приказу Кабакова дома Бутвиловских и Запольских тщательно обыскали, перерыли все в сараях, на чердаках, в погребах. И тоже безрезультатно. А утром ребят отпустили, предварительно всыпая им по десять плетей.

После этого случая исчез из города полицай Димка. Его арестовало гестапо…

— Вот откуда у нас пистолет и карабин, — заключил свой рассказ Мелик.

Мы теперь совсем по-иному смотрели на нашего друга. Такие ребята, как он и Виталий Запольский, нам подойдут. Надо только договориться о совместных действиях, а потом, возможно, всем вместе двинуться в партизаны.

— Вот что, Мелик, приводи сюда Витальку, и мы все имеете обсудим, что нам делать дальше, — сказал Саша. — Я считаю, что наша четверка сможет кое-что придумать. Мы уйм расскажем о себе. Не думай, что мы все это время сидели и ничего не делали. Может, побольше вашего страху натерпелись.

Саша идет искать партизан

Спорили до хрипоты. Особенно горячились Саша и Мелик.

— Надо идти на озеро Палик искать отряд. Партизаны должны взять нас к себе, — доказывал Мелик.

— Всем сразу уходить в лес нельзя. Из города надо выбираться по одному. И не в один день. Иначе донесут в гестапо, что ушли и партизаны, и тогда наших не помилуют. Я не хочу, чтобы из-за меня расстреляли отца и тетку, — решительно заявил Саша.

— По-твоему, выходит, что я должен первый идти в лес и месяц болтаться там, пока вы все не соберетесь. А жить где? А что есть? — не унимался Мелик.

— Тебя первого пока еще никто не посылает. Но твой план неподходящий.

Конец этому спору положил рассудительный Виталька Запольский.

— Надо послать Сашу в деревню Селец. Там живет его дядя, он и поможет связаться с партизанским отрядом. Саша расскажет командиру о нашей группе и получит указание, как нам дальше действовать.

На том и порешили. Каждый старался дать какой-нибудь совет Саше, а тот только улыбался.

— Не бойтесь, хлопцы. Все сделаю, как надо. Если нас не захотят принять в отряд, скажу: «Как хотите, товарищ командир, а мы все равно придем и будем воевать вместе с вами. Оружие у нас есть, а надо будет, достанем еще».

— Правильно, Саша. Так и говори. А то найдется какой-нибудь умник и скажет: «Вам надо на печи сидеть и книжечки читать». Хватит, начитались. Сейчас не до книжек, — все еще не мог успокоиться Мелик.

А назавтра, чуть свет, Саша уже шагал в небольшую деревню, окруженную болотами, озерами и дремучими лесами. Там, как говорили в народе, обосновался партизанский отряд Дяди Коли. В Сашиной шапке-ушанке были зашиты документы убитого гитлеровского офицера. Они должны были служить вещественным доказательством боевой деятельности группы борисовских пионеров.

Комиссар пробирается в город

А в это время, пробираясь лесными тропами и топкими болотами, в Борисов спешил невысокий пожилой человек. Одет он был в потрепанную ватную куртку и серые хлопчатобумажные брюки, на ногах старые сапоги. Человек очень устал. На его изможденном осунувшемся лице резко обострились скулы, густые, черные с проседью, когда-то красивые волосы выбивались из-под шапки. Человек хромал и опирался на палку, которую, видимо, выломал в лесу.