Разорванное небо - Бирюков Александр Викторович. Страница 50

Взлетевший предпоследним, Казак увидел вдали «Чебурашку». Блин антенны на хвосте АН-71 плавно вращался, и Казак представил себе, как радиоволны уносятся вдаль и возвращаются, принося сведения о еще невидимых врагах.

Действительно, информация уже начала поступать в вычислительные комплексы истребителей, а вернее сказать, в единый боевой комплекс группы, потому что бортовые компьютеры всех четырех самолетов были связаны между собой. Что там говорил этот красавец Шелангер насчет неизвестных опасностей? Судя по всему, ничего страшного. Два полевых средне-высотных комплекса в режиме готовности номер два, они не успеют среагировать, когда брюзга и зануда, но, несомненно, опытный боец Хомяк направит на каждый по управляемой ракете. Есть еще несколько ствольных зениток с радиолокационным наведением, расположенных не так уж и удачно – видимо, пресловутый Абаджиевич слишком быстро вырос до подполковника. С зенитками будет разбираться самолично Корсар, и наверняка сделает это с большим удовольствием.

«А мы с Дедом? А нам предстоит пропахать скопления бронированных целей, которые расставлены двумя аккуратными группами, словно для парада. Может, среди них и вправду окажется машина этого самого зубастого подполковника? Интересно, за что к нему у сербов „особый счет“»?

Но мысли летчика были прерваны раздавшимся в наушниках коротким звуком, так называемым «одним ударом колокола», и синтезированный женский голос ласково произнес:

– Воздушная цель захвачена.

Одновременно с этим на экране радара появилась схема боя. Воздушная цель, о которой было сказано, находилась в ста сорока километрах и насчитывала четыре единицы, зафиксированных достоверно, и еще три, по которым данные уточнялись. Уточнение заняло несколько секунд, и наконец компьютер высветил окончательные результаты: шесть чужих самолетов на скорости шестьсот пятьдесят километров в час движутся курсом, перекрещивающимся с курсом группы «сухих».

Туже самую картину, естественно, увидели на своих дисплеях и остальные летчики, и все ждали, как отреагирует на нее Корсар. Он долго себя ждать не заставил.

– Волга, Волга!

– Слышу.

– Отключайся, уходи. Мои – идем прежним курсом, ждем команды.

– Волга понял, ухожу. Удачи!

Корсар в этот момент думал о том, что система распознавания «свой-чужой» должна была сработать и на таком расстоянии. Но до сих пор не сработала. Значит, это чужие. Однако, с другой стороны, никаких данных о наличии у боснийцев боевых самолетов тоже не было. Выходит, это либо американцы, либо… Тот самый неясный фактор?

«Что они, встречают нас или просто летят по своим делам? А хоть бы и по своим! Их больше, и этому мы можем противопоставить только внезапность. Сколько там до них… Сто десять, мы сближаемся со скоростью двадцать километров в минуту. Медленно!» – Внимание, группа, разгоняемся, атакуем с разворота, с превышением по высоте. От меня не отставать!

С этими словами Корсар решительно прибавил обороты двигателям, одновременно давая команду бортовому комплексу автоматически выбрать момент для запуска обеих ракет, как только вероятность поражения цели будет достаточно высока. Теперь его СУ-37 летел со скоростью, чуть большей скорости звука, и когда расстояние до шестерки сократилось до шестидесяти километров, произошло сразу два события. Первое – вражеские самолеты заметили группу «сухих» и стали перестраиваться, и второе – истребитель Корсара вздрогнул, и летчик увидел уносящиеся вдаль тела ракет, оставляющие за собой в небе белый след.

Эскадрилья «миражей» в полном составе была поднята в воздух без расчета на встречу с воздушным противником. Несмотря на то что каждый самолет был оснащен полагающимся боекомплектом, основной целью полета являлась проверка слетанности, отработка совместного маневрирования и некоторых тактических приемов. Кроме того, специальным распоряжением пилотам предписывалось не подниматься слишком высоко, держаться поближе к земле, чтобы вид «ходящих по головам» боевых самолетов угнетающе действовал на неприятеля и поднимал дух боснийцам.

Встречи с недавно поставленными сербам русскими самолетами никто всерьез не опасался. На инструктаже командиру эскадрильи доходчиво разъяснили: анализ, проведенный после нападения на базу в Благоевграде, показал, что там использовались исключительно древние авиабомбы. А транспортный самолет с современным вооружением, не успев разгрузиться, взлетел из Горче-Петрова и вскоре после взлета потерпел катастрофу, скорее всего из-за неполадок в силовой установке. Так что, если русские наемники решат совершить эффектное самоубийство, – пусть идут в бой, надеясь его выиграть только с помощью пушек.

И теперь, увидев на экране радара отметки четырех самолетов, летящих навстречу, командир эскадрильи «миражей» почувствовал не испуг, а скорее удивление – они все-таки решились на это? И почти тут же по его самолету ударил молот взрывной волны. Замигали сигнальные лампы, хрипло загудела и осеклась сирена, а горизонт опрокинулся набок – «мираж» потерял управление, завертелся в штопоре, и командир эскадрильи, недолго думая, рванул ручку катапульты.

Уже качаясь под куполом раскрывшегося парашюта, он ощутил, как взрывная волна от врезавшегося в землю самолета поддернула парашют вверх. Глянув вниз, он увидел не один, а два огромных костра, от которых рвались в ясное небо желтые языки горящего керосина. Но парашют в небе был только один, и командир понял, что второй уже не появится.

«Ну, пират одноглазый! – восхитился Хомяк, когда две из шести целей исчезли с дисплея – одна неторопливо уйдя вниз, а другая рассыпавшись на множество мелких осколков. – На предельной дальности взял, пять баллов! Однако и нам сейчас будет дело…» Оставшиеся боснийские летчики тем не менее продолжили маневр, разбившись на пары – одна осталась в прежнем режиме, а другая, переведя двигатели на форсаж, набирала высоту, стараясь занять господствующее положение. Но именно это и подвело пару, ведь, стараясь как можно круче забираться вверх, оба «миража» сильно проиграли в скорости, и набрать ее за оставшиеся секунды было невозможно.

Казак первым увидел вдалеке треугольные силуэты, блеснувшие на солнце. Еще несколько секунд, и они сравняются с ним по высоте, а «сухой» еще не занял положение для пуска ракет… Но сработал нашлемный прицел, и уже машинально нажимая кнопку пуска, Казак вспомнил – для этой модификации ракеты угол целеуказания равен шестидесяти градусам, так что пуск этот имеет шансы на успех!

Одновременно с Казаком идущую вверх пару атаковал Дед, который и без навыка работы с нашлемным прицелом сумел занять лучшее положение в воздухе.

Увидев летящие ракеты, пилоты «миражей» бросили свои самолеты в маневр уклонения, но машины, устремленные вверх, среагировали на отклонение рулей совсем не так резко, как это произошло бы в нормальном горизонтальном полете. Даже интегрированная система управления устойчивостью, которая позволяла этим самолетам в критические моменты выделывать фигуры, доступные разве что СУ-27 и последующим самолетам этого семейства, помогла лишь отчасти – задний «мираж» завертелся в воздухе, как клочок бумаги, брошенный в поток ветра, а тот, что был чуть повыше, просто клюнул носом вниз… Но движение это было недостаточно проворным, чтобы уйти от русских ракет ближнего боя Р-73, которые создавались с расчетом на поражение гораздо более резко маневрирующих целей.

Однако эта медлительность самолета ведущего спасла жизнь ведомому – первая ракета Казака взорвалась почти вплотную у сопла двигателя «миража», и там, где только что был изящный дельтавидный силуэт самолета, вдруг возник огненный шар… И шар этот оказался точно между ракетами, запущенными Дедом, и вторым самолетом, на который они шли…

Увидев, как еще два взрыва добавились к уже горящему в небе пламени, Дед вспомнил сказанное когда-то главным инженером эскадрильи: «Ракета дура. Думать за нее должен ты!» «Именно так», – подумал он, двигая ручку управления от себя. Уцелевший «мираж» уже успел выровняться и ушел вниз, стараясь зайти в хвост «сухому» Казака. Но отклоняемые сопла двигателей СУ-37 сделали этот более тяжелый самолет таким же маневренным, как и самолет его противника, и два истребителя совершили почти полный круг, не выиграв друг у друга практически ни метра.