Прекрасны ли зори?.. - Ракипов Шамиль Зиганшинович. Страница 22

Четвёртый рассказ Гильфана

Когда мы в конце лета возвратились из Татарстана домой, у меня накопилось столько впечатлений, о которых мне не терпелось поскорее рассказать Ивану! При первой же встрече мы с ним убежали в беседку. Я долго рассказывал ему о нашей поездке в Ямаширму и Апакай. Иван слушал внимательно, ни разу не перебил меня вопросом. В конце своего рассказа я помолчал и, как бы между прочим, заметил:

— А ты знаешь… оказывается, бывают девчонки, с которыми можно дружить, как с ребятами.

— Интересно, — задумчиво промолвил Иван и пытливо взглянул на меня. — Где же ты выискал такую?

— Там, — сказал я, небрежно махнув куда-то рукой. — В Апакае. Она смелая. И, главное, знаешь, не ябедница. Правду говорю. Если бы ты увидел её, она бы и тебе понравилась.

Последние слова у меня вырвались непроизвольно. Я понял, что проговорился. У меня запылали щёки. Я потупился, не желая увидеть усмешку на лице Ивана. Но он не стал меня высмеивать. По-прежнему был задумчив и серьёзен. А может, ничего не заметил.

— Не знаю. Может, и бывают такие… — проговорил он и вздохнул.

Желая повернуть разговор на другое, я неожиданно спросил:

— Иван, а знаешь что?.. Давай поступим работать в шахту! Скажем Ваньке Рогову, что раздумали поступать в техникум. После окончания техникума работать или сейчас — одни и те же деньги платят. Так не лучше ли сейчас начать зарабатывать? К тому же Халиулла-абзый говорил, что в шахте людей не хватает…

Иван молчал несколько минут. Я нетерпеливо ёрзал на месте, хотелось скорее узнать, что думает Иван. А он сидит, наклонившись слегка вперёд, уперев руки в колени, — его отец любит так сидеть, когда приходится ломать голову над чем-то нелёгким. И рыжие брови Иван хмурит в точности, как отец.

— Хорошо, Гильфан, пусть будет по-твоему, — сказал он наконец. — Вместе так вместе. Моему отцу тоже уже нужна помощь…

Мы отправились к Роговым.

Жарко. От земли пышет, как от жаровни. Давно не было дождя. Листья на деревьях повяли, серые от пыли. Куры жмутся к заборам в тень. Крылья у них обвисли, клювы раскрыты. На улице безлюдно. Окна домов закрыты ставнями. А те, на которых нет ставен, занавешены изнутри. Изнуряющий зной загнал всех в прохладные укрытия.

Ванька Рогов в одних трусах валяется на койке под вишнями. Он готовится поступать в Лисичанский горный техникум. Он так углубился в учебник, что не заметил, как мы подошли.

Мы окликнули его, поздоровались, присели рядом с кроватью и рассказали ему о своём решении.

Ванька сел, спустив на землю бледные ноги, и сплюнул сквозь зубы на траву.

— Дураки вы! — сказал он. — Хотите свой патриотизм показать?

— Хотя бы и так, — сказал я. — А что в этом плохого?

— Ну и ступайте, набивайте свои желудки и лёгкие угольной пылью. Может, про вас в газете напечатают, — ехидно ухмыльнулся Ванька. — А я похвалюсь перед ребятами в техникуме личным знакомством с вами! — Он снова вытянулся на койке и заложил руки за голову.

Мы с Иваном переглянулись. По-моему, он подумал о том же, что и я. Если про нас в газете появится заметка, это же будет здорово! Может, ещё и наши портреты напечатают. И Рахиля бы увидела нас с Иваном. В газете то и дело появляются фотографии таких же парней, как мы. Разве я или Иван хуже тех, что закладывают в тайге города, в глуши воздвигают заводы, проводят каналы в пустыне?

Я высказал свои мысли вслух.

— Ха-ха-ха! — покатился Ванька Рогов. — Нашёл с кем себя сравнивать!

— Я не собираюсь с ними тягаться, — возразил я. — Но разве грех стараться быть такими, как они?

— Старайся. Поглядим, что из тебя получится, — с усмешкой сказал Ванька. — Как ты не поймёшь, это необыкновенные люди, не такие, как мы!

— Халиулла-абзый говорит, что сейчас страна развивает тяжёлую индустрию. А для промышленности перво-наперво что нужно? Уголь! Вот что. Поэтому и призывают молодёжь идти работать в шахты. Наше место в шахте!

— Может, ты и прав. Но шахта нуждается в опытных людях, в грамотных. Если мы окончим техникум, от нас будет больше проку!

— И ты прав, Ванька. Но для этого нужно два-три года. А уголь стране нужен сейчас. Сегодня!

Мы не смогли уговорить Ваньку Рогова поступить работать в шахту. Даже сами было засомневались в правильности своего решения. Может, и правда лучше сперва окончить техникум, а потом вернуться в Голубовку? Заспешили за советом к Халиулле-абзыю.

Дядя сидел в беседке, оплетённой хмелем и повиликой, пил чай, наливая в блюдечко. Он уже успел распариться. Лоб покрыт бисеринками пота. Мы сели за стол. Халиулла-абзый почувствовал, что мы собираемся ему что-то сказать, но ни о чём не спрашивал, терпеливо ждал. Иван незаметно ткнул меня локтем. Я собрался с духом и рассказал дяде о нашем намерении. Халиулла-абзый отодвинул от себя чашку с блюдцем, внимательно оглядел нас. Потом вытер полотенцем лоб и шею.

— Я намеренно не затевал об этом разговора с вами, — проговорил он. — Вы закончили семилетку — свой ум должны иметь. Хотел, чтобы сами выбрали дорожку, по которой идти… Хотя в глаза хвалить неприлично, всё же я вам вот что скажу. Голову на плечах вы не для красоты носите. Молодцы! Вы очень правильно решили! Сейчас как раз при нашей шахте открывают курсы для обучения молодёжи шахтёрскому делу… У тебя, Иван, рост богатырский, ты силён — запишись-ка в отбойщики. А ты, Гильфан, телом пожиже, щупловат — тебе самый раз на электрослесаря идти. У нас электрослесарей раз, два — и обчёлся. А в наши шахты нынче машины прибывают. Машины! — с восторгом воскликнул Халиулла-абзый и потёр ладонь о ладонь от удовольствия.

— Нет, Халиулла-абзый, мы хотим вместе работать. Мы всюду будем вместе. Мы никогда не расстанемся, — сказал Иван и, потупившись, покраснел как рак.

— Вместе, значит? — спросил с улыбкой Халиулла-абзый, закручивая ус. — Это же славно, милые мои! Шамгольжаннан, ты слышишь, они решили никогда не расставаться! — обратился он к жене, принёсшей ещё чашки. — В добрый час, джигиты. Дай-то вам бог и впредь не разлучаться!

Дядя сдвинул набекрень тюбетейку, что он всегда делал, пребывая в радостном настроении, добродушно засмеялся и потёр ладони.

— Ну-ка, жена, завари джигитам чаю покрепче да попотчуй их своим земляничным вареньем!

Мы просидели до позднего вечера. Халиулла-абзый по-отцовски давал нам наставления. Он говорил, что у нас, в новые времена, любая работа в почёте. Только за какую бы работу человек ни взялся, должен от чистого сердца всё делать. Потому что надзиратель нынче за спиной не стоит. У каждого собственная совесть вместо надзирателя. Если берёшься с душой, работа в руках спорится. Труд нынче славит человека. В наши дни лишь работящие в почёте.

Известие, что при нашей шахте открываются курсы, ободрило нас с Иваном. Дня три мы гадали, в какую группу записаться. Решили учиться на электрослесарей.

Минуло почти два месяца, а нам всё не разрешали спускаться под землю. Заставляли изучать новые машины, различные сложные механизмы. Я уже назубок знал названия всех деталей. С закрытыми глазами мог разобрать и собрать любую часть машины. Мне даже это казалось скучным. Не терпелось вместе с бывалыми шахтёрами спуститься под землю.

И вот наконец нам, прошедшим обучение, выдали новёхонькую спецовку. Белую-пребелую. Взял её в руки, разглядываю с недоумением. Как в такой одёжке в угольную шахту спустишься? Жалко надевать. А мастер, видно, разгадал мои мысли, смеётся.

— Это чтобы вы в случае чего друг дружку в темноте не потеряли, — говорит он.

Не знаю, в шутку ли сказал или всерьёз. Оделись мы, глядим друг на друга — смех разбирает. Столько ребят — и все на одну масть, самого себя трудно узнать, не то что дружков-приятелей. «Этак скорее друг друга потеряешь», — думаю про себя. А глаза у всех блестят от радости. И у меня самого от волнения сердце готово выпрыгнуть из груди. Ну что там тянут? Скорее бы в таинственное подземное царство, о котором до сих пор мы знали только понаслышке!