Море и звезды - Бирюлия Гавриил Михайлович. Страница 26

Павел молчал.

Как преодолеть нестерпимую муку, которая сильнее тебя, и с которой ты остался один на один в целом свете?!..

Глава одиннадцатая

КОНЕЦ «ФЛОРИДЫ»

Этот атолл, расположенный в южной части Тихого океана, так далеко лежал от корабельных и воздушных линий и был так мал, что оставался неизвестным до самого последнего времени. Совсем недавно в своих блужданиях по океану на него наткнулась «Флорида». Архипелаговцы очень обрадовались этому открытию.

Здесь он, и, не привлекая к себе внимания, могли делать все, что хотели.

Атолл имел круглую форму. Песчаный остров из кораллового песка зарос кокосовыми пальмами, они скрывали глубокую лагуну, соединяющуюся с океаном узким проливом. В лагуне, тесно прижавшись друг к другу, стояли три батискафа и яхта «Флорида».

В кают-компании яхты собрались известные нам архипелаговцы во главе с Джошуа Эббом. Здесь же был и Хоросайн – желтый, измученный, с лихорадочно блестевшими глазами. Вновь шло совещание заговорщиков. Опять, на этот раз заметно волнуясь, говорил Эбб:

– Джентльмены, мы приступили к действиям, и дела у нас идут неплохо: у восточных берегов Африки вызвано искусственное цунами, омыт город Ист-Лондон, уничтожены многие поселки по побережью, достигнуты значительные разрушения на Мадагаскаре. Судя по сообщениям африканского радио, черных поубавилось, не так ли? Главное, однако, заключается в том, чтобы получить надежные расчетные данные. К сожалению, этот опыт показал, что для наших целей урана нужно во много раз больше, чем мы думали раньше. Наиболее простой выход-это форсирование его добычи западнее Гавайских островов, но там нам мешают строители островов. По всему видно, что в этом районе океан вскоре покроется архипелагом искусственных островов, и тогда появится опасность, что тайное станет явным. История показывает, как сначала мы были вытеснены из Евразии, потом из Африки, затем с американских материков. Теперь они принялись за океан. Нужно приостановить заселение океана. Как помните, мы хотели вытеснить их средствами биологического вооружения. Это не удалось. Теперь мы предпримем кардинальные меры. Завтра два батискафа, вооруженные гидропультами и кислотой, растворяющей полимеры, выйдут в район Гавайских островов. Они будут идти на глубине трех тысяч метров. Мы на «Флориде» выйдем в море через час. В ближайший шторм остров красных будет уничтожен. Командиром операции назначается Хоросайн.

– Мистер Эбб, – опросил Кокрофт, – почему вы посылаете два батискафа? Что будет делать третий?

– Третий не имеет специального оборудования и команды. Это – запасной аппарат.

Вскоре во всех помещениях яхты раздались резкие звонки и Ларсен скомандовал:

– Все наверх!

Жизнь на острове шла по-прежнему. Все больше вставало проблем перед коллективом. Дело заключалось в том, что растения вовсе не были космополитами. Каждое из них имело родину и долгую историю развития; Для некоторых из них нужно много тепла и короткий световой день, для других – тепла требовалось меньше, но как можно больше света.

Павел понимал, что главное для растений – это энергия солнечного луча. Но растения с севера не умели полностью ее усваивать. Их нужно было учить этому. А как это сделать? Обычный путь прививок и подвоев, как это делали в свое время Мичурин и Бербанк, имел свои преимущества, но при этом терялись ценные качества ассимилируемых растений из других широт. Можно было пойти другим путем – изменить свойства растений, вызвав в них коренные изменения наследственности. Для этого семена растений нужно было подвергать облучению и этим вызвать появление у них новых свойств, которые они затем передадут следующим поколениям. Как правило, облучения вызывали не полезные изменения, а уродства. Бывало в таких случаях и так, что у растений появлялись и новые, очень ценные качества. Так была получена кукуруза «круглая океанская», весь ее стебель покрывался початками, но не продолговатыми, а круглыми, вернее, грушевидными. Урожайность этого сорта была в пять раз больше обычных сортов. Понятно, что для получения таких ценных результатов приходилось испытывать разные способы: известные и совсем новые. Любая удача, хотя бы и небольшая, радовала коллектив, каждый понимал, что даже в небольшом шаге вперед есть и его доля участия.

Несмотря на огромный размах исследовательской работы на острове, молодежь, которая в основном-то и вела эту работу, находила достаточно времени и повеселиться. Люди постарше, вроде Павла и Ли, трудились так, что отдыхали лишь по настоянию врачей.

Павел работал еще самозабвеннее. В это время он особенно сблизился с Ли. Совместная работа с другом приносила радость.

В последнее время у Ли всегда наводились проблемы, которые требовали личного участия Павла; то это были опыты с искусственным грунтом для трепангов, то организация опытного рыборазводного завода для создания новых стад лососевых в Тихом океане. Как бы там ни было, но время Павла было занято до предела.

Как-то раз, после долгого дня работы, Павел сидел на веранде у Ли. Ли рассказывал:

– Тысячи три или четыре лет назад в Китае жил юноша, сын мандарина Ю-фу. С детства он любил девушку, прекрасную Мей. Когда молодые люди стали взрослые, Ю-фу бросился к ногам отца и оказал, что Мей ему дороже самой жизни и он просит ее руки. Старый мандарин был мудр и понимал, что лучше, когда река жизни течет ровно, без порогов, и он дал свое согласие.

Был назначен день свадьбы, пригласили гостей не только из этого города, но и из соседних. Наконец состоялся свадебный пир. Гостей было так много, что пировали в обширном саду мандарина. На деревьях висело десять тысяч фонариков, а в вечернем небе играли фейерверки. Под конец праздника, перед тем как молодые супруги должны были удалиться к себе, гости стали просить прекрасную Мей последний раз станцевать танец розы. Никто не танцевал этот танец лучше ее. И вот в самый разгар танца, когда юноши горящими глазами следили за каждым движением Мей, а старики в такт музыки покачивали головами, у ворот забили барабаны и в сад на коне въехал император Китая и его приближенные. Все гости и мандарин пали ниц. Однако император не обращал ни на кого внимания, а смотрел на прекрасную Мей, которая от неожиданности так и застыла в танце. Но это продолжалось недолго. Император сделал знак, и тотчас к прекрасной Мей подбежали слуги и усадили девушку в расшитый золотом паланкин. Император повернул коня, снова загремели барабаны, и кавалькада покинула сад. Старый мандарин дополз на коленях до ворот и оставался так стоять до тех пор, пока барабаны не затихли вдали.

Гости в это время не отрывали лбов от земли. Все знали, что если бы император сделал другой знак, то в саду оказалось бы столько отрубленных голов, сколько было гостей.

На следующее утро Ю-фу пришел к отцу и, бросившись перед ним ниц, оказал:

– Достопочтенный батюшка, благослови своего бедного сына. Я решил вернуть себе прекрасную Мей или погибнуть.

Старый мандарин, зная, что занозу из сердца не вытащишь, благословил сына и с грустью расстался с ним.

Придя в Пекин, Ю-фу узнал, что его Мей теперь любимая жена императора и попасть за стены Гугуна невозможно. Отчаявшись, он решил покончить с собой, бросившись в святое озеро, как это делали все: в его положении. Однако, когда он взошел на мастик, пересекавший озеро, ему встретился монах и сказал:

– Прекрасный юноша, ты забыл одно дело. Прежде пойди к старику У-вею и посоветуйся с ним, а уж потом принимай решение.

Ю-фу послушался монаха. Много дней шатал Ю-фу по пыльным дорогам страны, пока, наконец, не пришел к подножию большой горы, покрытой красными цветами шиповника. В пещере Ю-фу увидел старца, кормившего птичек. Рассказал Ю-фу ему свою историю и спросил – есть ли способ вернуть себе Мей.

– Конечно! – воскликнул У-вей. – Нет ничего проще. Для этого нужно только терпение. – У-вей протянул руку, и в ней оказался цветок шиповника, а в другой красный камень.