Доска-призрак - Бишоф Дэвид. Страница 4

— Да нет, какое там. Просто я подозреваю, что вся эта кутерьма с принцессой Аландрой — лишь часть нашей, блин, проблемы. Равновесие сил в Темном Круге пошло вразнос, поняли? Энергия из других вселенных еле каплет, поняли? Вообще-то новая форма нашей страны позволяет... ну, как его... компенсировать сдвиг баланса за счет этих... тавматургических сил. Но надолго ли их хватит — фиг знает!

— Вы хотите сказать, есть вероятность, что все может просто... — Хиллари в страхе огляделась по сторонам. — ...просто рассыпаться в прах?

— Да уж какая там, блин, вероятность. Рассыплется как миленькое, — ответил лорд Пугар. — Вопрос лишь в том, случится это через год или через неделю, поняли?

— А спасение Аландры поможет решить эту проблему? — с надеждой спросил Ян.

— Решить до конца — это вряд ли... И все-таки это будет первый решительный шаг к восстановлению равновесия, поняли?

Рассуждения Пугара показались Яну чересчур гладкими и бойкими, чтобы быть правдой. Какого дьявола вообще задавать Черному Властителю такие вопросы? Неужели Годфри забыл, что лорд Пугар действует в конечном итоге исключительно в своих интересах? Вся эта болтовня об изменении формы земли и сдвиге баланса просто нелепа. Суть в том, что Черный Властитель влип в передрягу, из которой не может выбраться самостоятельно. И ему приходится манипулировать теми, в чьих руках оказалась власть над его механической головой. Ян подумал, что надо бы напомнить остальным об этом, пока лорд Пугар не заморочил им голову окончательно.

— Все-таки не понимаю, что такого особенного в этой принцессе Аландре? — недовольно спросила Хиллари.

Лорд Пугар вздохнул:

— А кто понимает? Она — дочка покойного Леодегранса Достославного, последнего из Светлых Властителей, короля Первого квадранта. Рассказывают, что ее мамаша — ангелица. Пророчество утверждает, что она станет королевой, под властью которой все четыре квадранта вроде как объединятся в мире и гармонии. Э-хе-хе... Еще ее прозвали Ключом: считается, что в ней воплотилось какое-то там магическое свойство, которое, это самое, когда созреет и окрепнет, объединит хаотические и контрастные силы, бушующие в Темном Круге, после чего изменится сама природа и форма этой земли. Еще хотите? Что эта ваша Аландра напичкана магией, любой ясновидящий и яснонюхающий за милю определяет, вот только магия эта еще та — ученые сухари лишь в затылках чешут.

Короче, Хиллари Булкинс, пожуем-увидим. Но прошу вас, любезные рыцари, забудьте о развлечениях, поняли?! Чем стрелять единорогов, лучше сосредоточьтесь на деле: принцессу надо спасти во что бы то ни стало! А чуть опосля нам, наверное, удастся сообща выработать план действий, который всем тут подойдет. Другие вопросы есть?

Рыцари, относившиеся к голове с большим недоверием, чем Ян, Хиллари и Годфри, которым довелось беседовать с ней чаще, лишь покачали головами.

— Отлично, тогда не станем изнашивать связной механизм ради пустой болтовни.

И огоньки сознания погасли в глазах живой головы.

— Но у меня были еще вопросы! — воскликнула Хиллари.

— В следующий раз, Хилли, — пообещал Ян. — Давай-ка лучше посмотрим, что у нас есть на ужин, кроме единорожьего мяса. Понимаешь, чтобы выжить, придется нам распрощаться с щепетильностью.

Ян и Хиллари отправились к своей общей сумке осмотреть запасы. Остальные стали располагаться на привал: сперва каждый подыскал себе местечко посуше для ночлега, а затем начали готовить ужин. Сегодня рыцарям удалось подстрелить двух кроликов и нескольких фазанов, так что меню выглядело недурно.

— Надеюсь, вы не сожрете сегодня все до крошки! — сердито сказал сэр Годфри. — Оставьте немного на завтра. Кто знает, удастся ли нам так удачно поохотиться в ближайшее время? Хорошенького понемножку, джентльмены. Нам и так слишком везло.

Ян и Хиллари обнаружили, что все их припасы сводятся к хлебу и пирожкам, которые Хиллари захватила из дому, и яблокам и ягодам, которые они собирали по дороге. Ян задумался: не поучиться ли стрелять из лука? Или, может быть, уговорить Хиллари, чтобы та попросила у рыцарей кусок крольчатины, когда поджарится? Ян питался одними яблоками целый день, и желудок его буквально распирало от газов.

Но стоило ему заикнуться об этом, как Хиллари возмущенно воскликнула:

— Ну уж нет! Даже и не думай, Ян... По крайней мере не сегодня, после всех этих разговоров о единорожьем мясе. Они просто посмеются надо мной. По мне, лучше питаться хлебом и яблоками, чем терпеть их насмешки. Через пару дней, когда они забудут об этой ссоре, я у них что-нибудь попрошу. Если хочешь, иди сам! Клянчить ты умеешь, хотя объясниться с ними тебе будет трудно.

— Ну, спасибо тебе, Хиллари Булкинс! Я никогда в жизни не клянчил! Я просто вежливо просил, если мне что-то было нужно. Я всю сознательную жизнь зарабатываю на пропитание своими руками, но отец никогда не давал мне много денег, ты знаешь. Постой-ка... вспомни, когда ты была младше, ты не брезговала лакомствами и фруктами, которыми угощал меня один старик, сочувствовавший моим несчастьям.

— Ты прав, Ян, — согласилась Хиллари, увидев, как исказилось от обиды его лицо. — Прости меня. — Она поцеловала Яна в лоб и, проведя пальцами по его затылку, случайно задела две большие шишки, прикрытые волосами. — Ой! — вскрикнула она, ощупала его лоб и снова положила ладонь на затылок. — Вроде бы жара у тебя нет, но шишки на затылке... что-то они слишком горячие! Ты это знаешь, Ян?

Ян кивнул:

— Да. Они стали горячее с тех пор, как я победил ту тварь, что загораживала проход в Темный Круг.

— А что ты думаешь насчет той истории, которую рассказал Джейкоб Пахотник... о том, как ты маленьким упал с неба? Жаль, что он потерял сознание, иначе мог бы увидеть больше.

— Ну, Хилли, это вполне укладывается в мои воспоминания. Я имею в виду, что меня нашли на улице. Я ничего не помнил, и меня приютили Фартинги. Но какое отношение это имеет к шишкам у меня на затылке, я просто не представляю. — Ян вздрогнул, чувствуя себя как-то неуютно. — И мне бы не хотелось говорить об этом.

— Но, Ян... ты становишься лучше! — радостно сообщила Хиллари. — У тебя спина сделалась прямее, сложение — правильнее... да и говорить ты стал отчетливее! — Глаза ее заблестели, рука продолжала тихонько поглаживать Яна по спине. — Давай я скажу тебе, что думаю обо всем этом. Я всегда это чувствовала в глубине души, но мне было тяжело объяснить. — Хиллари разгладила складки на своих дорожных брюках, чинно сложила руки на коленях и торжественно подняла голову, словно собиралась сделать исключительно важное заявление. — Мне кажется, что ты пришел к нам из какой-то другой земли, где все очень хорошо, где живут прекрасные, лучезарные и добрые люди и где собрано все доброе, что есть в этом мире. Ты потерялся или заблудился, а может быть, тебя украли или что-то в этом роде... короче говоря, стряслась какая-то беда, и ты очутился в Грогшире. Твое бедное тело, оказавшись вдали от источника жизни и силы, очень страдало и стало... неправильным. Но чем ближе ты подходишь к своему родному дому... — а я уверена, что ты возвращаешься домой, Ян! — так вот, чем ближе ты подходишь к этому чудесному таинственному месту, тем стройнее становится твое тело, тем красивее делается твое лицо. Не то чтобы мне они сейчас казались нехорошими, Ян... дело не в этом! Просто ты сам никогда не любил свою внешность, верно?

— Черт возьми, конечно, нет! Я же просто посмешище!

— Ты уже не посмешище, Ян. И немедленно выбрось из головы эту чушь! — Хиллари шлепнула его по макушке, и Ян завопил. — Вот так. Я ее подтолкнула. И чтоб я больше не слышала от тебя этих дурацких жалоб, Ян! В моих глазах ты — принц в нищенских лохмотьях, и другие люди думают точно так же, понимаешь? — Она погрозила ему пальцем, чтобы он не смел возразить ей.

Ян принужденно хмыкнул:

— Ты хочешь сказать, что я Ласло? Ангел-Бродяга?

— Да, именно это я и хочу сказать! — Хиллари гордо вздернула курносый носик, словно и она была принцессой в нищенских отрепьях. — И если ты забудешь об этом, я тебе опять врежу!