С мешком за смертью - Григорьев Сергей Тимофеевич. Страница 16

Стасик поглядывал назад к Цветному бульвару и, успокоенный, сказал:

— Идет!

Марк увидел, что за их автомобилем вдали катится другой, закрытый, с погашенными огнями.

Стасик перегнулся к шоферу и сказал ему:

— У Большого Вознесенья пропусти его вперед…

Мотор катился правой стороной бульваров по пустому трамвайному пути. Слева мелькнули обгорелые развалины высоких домов, мотор свернул направо и против большой белой церкви замедлил ход, и справа обогнал его крытый автомобиль, катившийся все время поодаль и сзади.

Он повернул направо, а за ним и серый мотор нырнул в кривой и узкий переулок с нависшими над мостовой ветвями тополей. Тут Марк увидел, что на средине мостовой стоит закрытый же мотор и подле задней оси возится шофер. Стасик подтолкнул Марка: — «Смотри!.. Подковали!».

Открытый автомобиль остановился, а тот, закрытый, что шел впереди, нырнул куда-то вправо…

— Скорей растуривайся! [62]

Длинной машине, чтобы повернуться в узком переулке, пришлось дать задний ход и въехать в подворотню, а потом уже завернуть в обратном направлении тому, по какому они шли раньше. Стасик взглянул на браслетные часы:

— Десять минут двенадцатого…

Он нетерпеливо посматривал назад, а те трое попрежнему что-то говорили между собой на непонятном Марку языке и курили, не обращая ни на Стасика, ни на Марка никакого внимания, — как будто перед ними были пустые сиденья. И шофер сидел в спокойной позе, положив руки в перчатках с раструбами на рулевое колесо. Мотор все время, тихо гудя, работал. Глаза автомобиля потухли. Матрос смеялся тихо, и в темноте на длинном лице его жутко сверкали белки широких глаз и крепкие ровные зубы.

— Семнадцать минут двенадцатого, — сказал Стасик, стуча нервно о пол сапогом, — что там стряслось?

В это мгновение матрос тронул колено Стасика; тот обернулся и увидел, что к переулку тихо катится закрытый автомобиль — тот самый, что они видели стоявшим в переулке.

— Вот беда, — прошептал Стасик, — починился… Если они встретятся на дворе!..

Он снова посмотрел туда, куда нырнул первый закрытый мотор, и услыхал:

— Идет!

Из-за угла выкатился и пронесся мимо закрытый автомобиль с погашенными фарами [63] и спущенными в окнах шторами. Мчась мимо, шофер поднял руку — так было, очевидно, условлено, потому что Стасик дрогнул и весело сказал шоферу:

— Давай! Готово — птичка в клетке!

Шофер пустил машину, и она помчалась вслед закрытому автомобилю, держась поодаль…

— Не нажимай, товарищ Леонтий, — бросил Стасик шоферу, — я условился с ним, как ехать и где нагоним…

Матрос опять тихо коснулся колена Стасика и сказал на ломанном русском языке:

— А если он ему сказаль другой дорогами?..

— Ты прав, товарищ Макарони.

— Капрони, — поправил матрос…

— Я шучу. Ты прав, Капрони. Не упускай его из виду, Леня.

Следуя за закрытым автомобилем, мотор с погашенными огнями повторял все его повороты, то ускоряя, то замедляя бег.

Мелькнули и остались позади круглые Крестовские башни. Серым полотном в предрассветном сумраке легло среди лугов, поселков, огородов, перелесков, фабрик пыльное и тряское шоссе.

Трое на задней скамейке замолчали. Матрос зорко смотрел вперед. Стасик не оглядывался.

— Остановись, — сказал матрос.

— Стоп! — приказал Стасик шоферу.

Марк увидел, что все четверо вынули из карманов черные маски. Он оглянулся на шофера и увидал, что он тоже в маске. Марк торопливо достал и начал прилаживать свою маску, — пальцы его плохо слушались. Стасик, помогая ему, весело прошептал в ухо:

— Эх, ты, вислоухий!

Издали донесся звук выстрела. Обернувшись назад, Марк увидал, что вдали от того автомобиля бежит в сторону человек, а около машины стоит другой, он-то, должно быть, и стрелял вслед убегающему…

— Дознался. Вали! Он его убьет, — крикнул Стасик.

— Нет. В кусты удрал…

Мотор рванулся вперед, осветив далеко впереди дорогу прожекторами.

Марк увидел, что у Стасика и тех троих в руках револьверы.

— Не стрелять в него. Вверх пали! Живьем возьмем. Поддень его легонько, Леня! — кричал Стасик своим сообщникам и шоферу.

Марк услышал еще несколько выстрелов, что-то стукнуло в кузов, как градина в железную крышу, мотор шаркнул по чему-то боком и остановился, миновав крытый мотор.

Четверо живо выпрыгнули из автомобиля — Капрони прямо через задок кузова — и побежали назад. И Марк — за ними, увидал, что они поднимают с дороги человека, он весь в пыли и лицо разбито, глаза смотрят безжизненно.

— Ловко срезал, — похвалил своего шофера Стасик: — ничего, его только оглушило. Кряковками назад [64], в рот — кляп… Сейчас очнется… Кладите его в машину. Марк, идем! Попался Серый Волк!

Стасик и Марк направились к закрытому мотору. Стасик открыл дверку мотора, заглянул внутрь; внутри было пусто… На полу только стоял маленький желтый саквояжик и лежал большой сверток в газетной бумаге…

— Ее-то и нет! — сказал Стасик, сдергивая маску с своего лица: вдруг стало душно.

Он приподнял подушку сиденья, но в ящике под ним была только веревка, которую московские автомобилисты всегда берут с собой на случай, если машина попадет ведущей осью в скользкую болотину: только одно и остается тогда — вытягивать машину на буксире.

Стасик выкинул веревку на шоссе и крикнул, чтобы того покрепче скрутили.

В это время из лесу вернулся через луговину убежавший туда от выстрелов шофер и рассказал:

— Как только я выключил и сунулся к мотору, он сразу понял, — выскочил наружу и гляжу у затылка держит шпаер; я поддал ему руку и винта! А он бац! — мимо. Бац! — мимо!

— А девчонка где же?

— Какая девчонка. Никакой девчонки не видал.

— Так он садился-то вдвоем с девчонкой? — спрашивал Стасик.

— Нет, один.

— Чудно! Ну, поезжай назад. Да не гони. Знаешь, что сказать у шлагбаума? Если спросят?

— Не в первый раз.

— Счастливо. Ну, пока!

Крытый мотор повернул назад и побежал к Москве. Марк и Стасик направились к своей машине. Стасик на ходу надел маску — тоже и Марк.

XIX. Подземелье.

Что было дальше, Марку чудилось потом беспокойным сновидением. Все уселись в автомобиль, и он снова покатился в том же направлении от Москвы. Напротив Стасика и Марка на заднем сиденье теперь было четверо: связанного пленника посадили посредине, рядом с ним — матрос. Смоченным водою из кювета [65] платком матрос заботливо отирал от крови и пыли лицо пленника — кровь была от царапины на щеке, она уже переставала кровоточить — человек был здоровый.

Все молчали. Грудь пленника, выпяченная вперед от того, что руки его были вывернуты за спину, высоко вздымалась, изо рта торчал тряпичный кляп; пленник открыл глаза и водил ими, что-то вспоминая, попробовал шевельнуться и привстать; уставился в лицо Марка, закрытое черной маской, — нахмурился, что-то соображая, побагровел от яростной натуги, рванулся, потом закрыл глаза, лицо его стало презрительно спокойным, он улыбнулся и раскрыл глаза — смотрел куда-то мимо всего холодным и надменным взглядом.

В соснах вдоль дороги, на которую с шоссе свернул мотор, мелькали полуразрушенные дачи. Мотор катился медленно. Светало. С тех пор как пленник очнулся, никто не проронил ни слова. Мотор остановился у частой и густой живой изгороди из лиственницы. Пленника взяли из машины и понесли на руках. Он не сопротивлялся. За изгородью была дача, повидимому пустая и заброшенная — окна зияли пустыми рамами. Автомобиль куда-то укатился.

Дача была на каменном фундаменте. На крытую террасу вело несколько ступеней. Тяжело ступая, бандиты внесли пленника по ступеням на террасу и через нее в стоявшую настежь дверь в полутемный коридор. Здесь пленника опустили на пол. В руках матроса оказался маленький топорик; он запустил его в щель пола у плинтуса и приподнял одну доску, а затем другую.