Вернейские грачи - Кальма Н.. Страница 46

Какое это было мучение для Засухи — трястись по горам в автобусе и слушать беспрерывное хихиканье Алисы и Мари! Злые девчонки всю дорогу издевались над ее шляпкой.

В самом деле, Засуха так редко выезжала куда-нибудь, что шляпка залежалась у нее еще с довоенных времен. Впрочем, это была даже не шляпка, а скорее зеленый пропеллер, вывернутый наизнанку и кокетливо изогнутый. Может быть, когда Засуха была молодой, розовощекой девушкой — да полно, была ли? — пропеллер и шел к ней. Но сейчас, когда из-под него выглядывало крохотное серое, высушенное личико, никто не мог бы придумать злейшей карикатуры. Всю дорогу Алиса и Мари развлекались, играя в «сравнения»: отвечали на вопрос, на что похожа Засуха в своей шляпке? Ответы были, разумеется, самые нелепые: «На ветряную мельницу», «На сковырнувшийся самолет». «На скелет с вертелом», «На половник», «На швабру с плюмажем» и тому подобное. Чем нелепее было сравнение, тем громче хохотали девчонки, глядя прямо в глаза Засухе и бесцеремонно тыкая пальцами в злосчастный головной убор.

Лисси пробовала их урезонить. Куда там! В ответ они хохотали еще громче и придумывали сравнения, одно обиднее другого.

В Гнездо Засуха приехала до такой степени измученная и затравленная, что у нее еле хватило сил выбраться из автобуса. Она боязливо огляделась и вдруг увидела перед собой приветливо улыбающуюся худенькую женщину. Разумеется. Засуха знала госпожу Берто, видела ее несколько раз мельком на улице и в мэрии. Но только сегодня она разглядела как следует ее лицо, ее глаза, услышала мягкий голос, который участливо спрашивал, не растрясло ли ее в дороге, не устала ли она.

Никто никогда в жизни не спрашивал бедную Засуху о ее самочувствии. Горячая волна прилила к сердцу старой девы, выгнала слезу на бесцветные глаза. Марселина смотрела на нее. «Эх, бедняга ты, бедняга. Невесело же тебе живется на свете», — говорил этот взгляд.

— Извините меня, госпожа Берто, это так… от пыли… — бормотала Засуха, смахивая слезу и продолжая исподтишка рассматривать Марселину.

Так вот она, эта страшная женщина, злейшая конкурентка сестры, эта коммунистка, к которой нельзя подпускать воспитанниц! И против желания в Засухе зашевелилась симпатия к этой худышке с чудесным голосом, которая обошлась с ней так приветливо. Она придумывала, что бы такое сказать Марселине любезное и не слишком официальное, когда вдруг послышались тяжелые шаги и по наружной лестнице дома спустился Хомер.

— О, молодые мисс приехали?! Очень рад, очень рад! — воскликнул он, совершенно не обращая внимания на Засуху, как будто ее и не было. — Мои мальчики будут в восторге!

Хомер держал себя так, точно был хозяином Гнезда. Развязно и шумно показывал гостям все строения, объяснял все, что им было незнакомо. Засуха была так подавлена его громким голосом и манерами, так устала от поездки, что почти ни на что не смотрела. Ей хотелось одного — уйти куда-нибудь подальше, сесть и отдохнуть в тишине.

Девочки тоже осматривали дом и службы без особого интереса: Алиса и Мари заранее решили, что Гнездо — гадость и поедут они только, чтобы повидать своих ребят. А Лисси уже все знала о Гнезде по рассказам Клэр. Пансионерки с нетерпением ждали возвращения грачей и американских школьников. Они, объяснила Марселина, ушли с господином Рамо в горы собирать образцы пород и заниматься их геологической классификацией.

— К обеду все вернутся, — сказала она, заходя вместе с гостями в столовую. — А вы пока позавтракайте. Наверное, проголодались с дороги. Мистер Хомер, конечно, составит вам компанию.

— Охотно. У меня, знаете ли, аппетит неплохой. Бывало, еще в колледже я съедал на пари пять кур сразу, — похвастал Хомер, надеясь заслужить улыбку Марселины. Но она только взглянула в его сторону и ничего не сказала.

В столовой было пусто, тихо и солнечно. Косые квадраты солнца, как циновки, лежали на желтом вымытом полу.

— Девочки приготовили все с вечера, а Лолоту, мою главную помощницу по хозяйственной части, я отпустила в деревню повидать родню, — объяснила Марселина, доставая из буфета холодный пирог с мясом, салат, компот из слив.

Засуха внимательно следила за ее гибкой фигурой. Лисси не выдержала и стала помогать — нарезала хлеб, принесла масло.

— Начинаешь, я вижу, приучаться к нашим порядкам, — сказала Мать, одарив ее такой улыбкой, что Лисси готова была кинуться ей на шею.

— А теперь извините меня, — обратилась Марселина к Засухе, когда гости позавтракали, — я должна до обеда еще просмотреть метки на белье, которые вышили девочки, и прочитать несколько сочинений наших старших. Сами понимаете, когда столько детей…

— Вы… вы, может быть, разрешите мне помочь вам? — робко поднялась Засуха. — Я… видите ли, не привыкла сидеть так… без дела… А девочки пока могут пойти поиграть в баскетбол, — добавила она уже тверже. — Кажется, я видела у вас площадку?

Марселина взглянула на нее.

— Что ж, мадемуазель, я буду вам только благодарна за помощь. Пойдемте, — и она повела Засуху наверх.

Хомер остался доедать завтрак. Он был очень не в духе.

«Смотри, пожалуйста, повела к себе эту старую тряпичную куклу. А я вот уже который день предлагаю ей мою помощь, а она не желает, отказывается», — бормотал он себе под нос.

…К обеду вернулись все грачи и уходившие вместе с ними в горы американские школьники. В этот день было, наконец, найдено в горах место, будто нарочно созданное природой для большого народного собрания. Находилось это место совсем неподалеку от Гнезда, у подножья Волчьего Зуба. Долина в форме подковы, поросшая низкой изумрудной травой, а кругом невысокие каменистые холмы с возвышающейся над ними скалой, до того похожей на трибуну, что старшие грачи, увидев ее, выразительно переглянулись. Долина была достаточно просторна для того, чтобы вместить не только несколько тысяч людей, но и их транспорт.

Пока гости и хозяева собирали растения, цветы и образцы пород, Корасон, по просьбе Рамо, набросал план долины, чтобы показать Матери.

Нашли огромный зеленый зал! Нашли великолепное помещение под голубым куполом неба! Старшие грачи были в восторге и заразили своим настроением Рамо. Из похода возвращались с песнями. Впереди ребят бежал, подняв хвост торчком, Мутон: он тоже ходил в поход.

В Гнездо грачи примчались загорелые, исцарапанные, растрепанные, но веселые и голодные, как черти. Все притащили огромные букеты альпийских цветов, срезанные по дороге ореховые палки, целые рюкзаки различных минералов. Буквально у всех были приключения. Тэд поскользнулся, переправляясь через горную речку, и расквасил нос. Дэв упустил в ту же речку рубашку. Клэр нашла ежа. Витамин видела живую змею, но не испугалась. Корасон спугнул дикую козу. С Жюжю ничего такого не случилось, но болтал он и смеялся чуть не громче всех.

И только трое не принимали участия в общем оживлении. Рой был страшно не в духе. Во-первых, отыскивая по поручению Хомера пещеры, он исцарапал колючим кустарником лицо и руки, которые очень холил; во-вторых, разорвал в нескольких местах свой новенький спортивный костюм; в-третьих, еле дышал от усталости и жары и сознавал себя красным, потным и некрасивым; в-четвертых, — это было самое главное! — Клэр, с которой он надеялся в этом походе поговорить и наладить отношения, все время шла с Корасоном и Рамо и не сказала с ним и двух слов.

Фэйни тоже ходил надутый. На привале он начал хвастать своими мускулами и победами в борьбе. Тогда Жорж предложил ему померяться силами. Вмиг выбрали Рамо судьей, вмиг встали плечом к плечу, образовав широкий круг. Оба соперника скинули куртки, а через две минуты Фэйни уже лежал на земле, стиснутый, точно железными обручами, руками и ногами Жоржа, который восседал на нем верхом. Грачи бешено аплодировали, и Рамо сказал что-то ироническое по адресу Фэйни. С трудом поднялся на ноги побитый чемпион борьбы, с трудом и с помощью своего неизменного адъютанта Лори Миллса пустился он в обратный путь. Мысленно он клял и Гнездо, и Жоржа, и всех грачей, а главное — Хомера, который затеял всю эту поездку. Он дал себе слово во что бы то ни стало «насолить» грачам, отомстить за свое поражение и с ненавистью посматривал белесыми глазками на Рамо и Жоржа.