Поиски знаменитостей - Граевский Александр Моисеевич. Страница 6

— Ты, говорят, в математике не силен, но расчет у тебя правильный. Слушай, Мишка, тут новость сообщили сегодня. Правда, что у тебя вчера две пятерки было?

— Было, — подхватил чей-то голос из угла. И, помолчав несколько секунд, добавил: — По четырем предметам.

— Это как же?

— По физкультуре пятерка и еще по двум предметам двойки да по одному кол. В сумме пятерка получилась.

Дальше Мишка слушать не стал. Не прощаясь, он выскочил из теплушки и направился домой. Оттолкнув Шарика, порывающегося лизнуть его в нос, долго и сосредоточенно обметал в сенях валенки. Молча, стараясь не глядеть в глаза матери, поел и зашагал в школу.

Был серый ветреный день начала марта. На южных склонах гор снег заметно начал темнеть и оседать. Тропка, по которой Мишка спускался в овраг, размякла.

Сегодня Мишка не обращал внимания на то, что делается вокруг. Ребята своими шутками задели больное место: школьные дела у него шли из рук вон плохо. Заканчивалась третья четверть, и было ясно — двоек в табель попадет не меньше чем три-четыре. Вчера на уроке физики Иван Васильевич, укоризненно посмотрев поверх очков, поставил кол. А в большую перемену вышла стенгазета, где на самом видном месте уже успели нарисовать: летит Мишка с трамплина, а вокруг него двойки порхают, как птички.

Ольга Сергеевна, классный руководитель, просила вчера остаться после уроков, но он не остался. Начнет опять доказывать, что он способный мальчик, но мешают ему учиться лень и чрезмерное увлечение спортом.

Нет, хоть и плохи были дела в школе, но Мишку больше беспокоило другое. Чудинов готовил группу к выступлению на крупных соревнованиях, которые всегда проводились в конце марта, в дни школьных каникул. Еще три недели назад, когда после очередной тренировки Чудинов зачитал «Положение о соревнованиях», тревожно забилось Мишкино сердце. Там прямо говорилось, что учащиеся школ допускаются лишь в том случае, если успевают по всем предметам.

Тогда же Анатолий Сергеевич спросил ребят, кто как учится и сделал пометки в блокноте. Когда дошла очередь до Мишки, он промямлил что-то довольно туманное:

— Да учусь, Анатолий Сергеевич, так, не очень…

Тогда обошлось. Чудинов, правда, потребовал на следующую тренировку придти с дневниками. Но Мишка предусмотрительно опоздал. Больше к этому вопросу Анатолий Сергеевич не возвращался, увлекся подготовкой команды. А Мишка в команде — первый. Вот только как с табелем быть… Чудинов а он уговорит, по отца — никогда. Покажешь ему табель — не то, что прыгать, из дому запретит выходить.

Думал он над этим на всех пяти уроках. И закончился день опять плачевно. На последнем уроке, который вела Ольга Сергеевна, Мишка не мог ответить на самый пустяковый вопрос…

В канун соревнований отец Мишки — Дмитрий Лукьянович — случайно встретился на Балашихе с Чудиновым. Он подумал, что Анатолий Сергеевич станет ругать Мишку, как это обычно делали педагоги и соседи. И вдруг услышал неожиданное:

— Ну, спасибо, Дмитрий Лукьянович, что такого орла вырастили! Между нами говоря, вашего Мишку считают сильным соперником лучшие горнолыжники города. А уж о юношеском первенстве и говорить нечего. Определенно выиграет.

— Так-то оно так, Анатолий Сергеевич, прыгает он сломя голову, но вот учится неважно. Вечно учителя жалуются.

— Да? Это, конечно, хуже… Ну, ничего, постараемся на него повлиять. Пригрожу, что до прыжков не допущу. Небось быстро исправится.

— Спасибо, коли так. Хорошо, что вы его заняли как следует. Раньше носился от зари до зари, а теперь режим выдерживает, спать вовремя ложится…

Когда они расстались, Чудинов вспомнил, что следовало бы подробнее расспросить отца о Мишкиной учебе. «Ладно, займусь этим после соревнований», — подумал тренер.

Наконец, наступил долгожданный день. Лишь рассвело, «комендант» выскочил из дому и недовольно шмыгнул носом: дул сильный боковой ветер. Он мог помешать проведению соревнований и уж во всяком случае снизить результаты. Но, взглянув на трамплин, где развевались яркие флаги, Мишка успокоился. «Если бы прыжки отменили, то и трамплин бы не готовили», — подумал он и принялся подгонять крепление.

Вчера, на последней тренировке, он внимательно присматривался к соперникам и решил, что выиграть у них все-таки можно. Так и Анатолий Сергеевич сказал. А вот сегодня закралось сомнение.

«Если волнуешься, сосчитай в уме до двадцати или повтори таблицу умножения», — вспомнил Мишка слова тренера и сейчас же принялся считать: «Семью один — семь, семью два — четырнадцать…»

Таблица помогла, хотя и немного. Окончательно отвлек от мрачных мыслей Шарик, который выбежал во двор, играя приготовленной с вечера красной шапочкой. Пока Мишка бегал за ним по двору, сомнения забылись. Он наскоро закусил и, вскинув на плечо лыжи, отправился к трамплину.

Самая высокая гора Балашихи была усыпана черными фигурками. Они карабкались вверх, собирались группами, вновь расходились.

Дойдя до оврага, Мишка стал на лыжи, свистнул и, чуть присев, помчался вниз.

Через несколько минут он был у горы приземления, где Анатолий Сергеевич уже объяснял что-то команде.

«Комендант» снял в сторонке лыжи, подошел к ребятам, терпеливо дождался, когда Чудинов кончит говорить, и поздоровался. Тревожно забилось сердце, когда, повернувшись к Мишке, Чудинов спросил:

— Табель принес?

— Забыл…

Чудинов с досадой махнул рукой. Лицо его потемнело. Еще ни разу не видел Мишка своего тренера таким.

— Забыл! А что теперь делать? Я за тебя прыгать буду?

Подумав секунду, он вдруг резко повернулся и отправился упрашивать главного судью допустить «коменданта» к прыжкам без предъявления табеля. Мишкин расчет оправдался. Правда, под проницательным взглядом судьи по его спине забегали мурашки. Ему казалось, что вот этот дядя в кожаном пальто скажет: «А ну-ка, молодой человек, принесите ваш портфель и приподнимите серую подкладку…» Но он сказал строго, отрывисто:

— Допускаю в порядке исключения.

Мишка не знал, как Чудинов с увлечением рассказывал главному судье о талантливом мальчугане, которого он нашел в начале года на Балашихе. И судье, в прошлом неплохому горнолыжнику, самому захотелось посмотреть на самородка, прыгающего дальше взрослых.

Мишка оправдал надежды. Оба раза он прыгнул на сорок четыре метра. Прыгнул уверенно, в хорошем стиле. Ревниво и придирчиво следил за ним Чудинов. Он прислушивался к приглушенным перчатками, но дружным аплодисментам, видел счастливое лицо Мишки и понял, как дорог ему мальчуган, с которым он так много возился. Это была гордость за своего воспитанника, выходящего на большую дорогу. Мишке он сказал только два слова:

— Молодец, комендант!

Каникулы есть каникулы. Если даже в табель попала двойка, каждый шестиклассник стремится все неприятные разговоры отложить хотя бы на несколько дней.

Придя с соревнований, Мишка с радостью доложил отцу, что выиграл первое место. Но вместо похвалы отец попросил:

— Табель.

Только дважды запнулся Мишка, рассказывая о том, что Ольга Сергеевна заболела и просила прийти за табелем послезавтра. А на следующий день он с группой приятелей отправился в кино. Ребята остановились у газетной витрины, и Мишка увидел на последней странице свой портрет.

В заметке под заголовком «Юный прыгун» рассказывалось, что тринадцатилетний Миша Буторин — талантливый спортсмен, что живет он на Балашихе, тщательно тренируется и обещает быть чемпионом.

Сомнений не было. Над заметкой был помещен портрет: точь-в-точь он, Мишка, с лыжами на плече, но без веснушек.

Неожиданно для всех он вдруг отказался идти в кино. Оставшись один, побежал к киоску, на целый рубль купил газет и отправился домой. Всю дорогу Мишка не шел, а бежал. Запыхавшись, вскочил в сени, торопливо шарил по двери, ища ручку, и как только распахнул двери, с порога крикнул одно слово: