Вамирэх (с иллюстрациями) - Рони-старший Жозеф Анри. Страница 11

Несколькими взмахами весла Вамирэх приблизился к тому берегу, где он сражался с обитателями востока; потом пустил лодку по течению, улегшись в ней так, что издали ее можно было принять за ствол дерева, вырванного бурей. Сперва тянулись пустынные места, безмолвие которых не нарушалось животными; далее неясные признаки указывали уже на присутствие врагов. Наконец Вамирэх заметил груды камней, обозначающие могилы убитых; а через час огонь костра обнаружил, что его противники бодрствуют.

Долго смотрел туда Вамирэх. Один из воинов стоял настороже; время от времени он высоко поднимал руку, чтобы не уснуть, и при этом движении гигантская тень отбрасывалась на другую сторону реки. Сжимая острогу, Вамирэх обдумывал способ нападения; лихорадка возбуждала в нем безумную смелость.

Ночной ветерок поднимал в лесу все возраставший шум. Вода светилась бледным фосфорическим светом; в ночном сиянии оживали заводи, усеянные камышами. Бегущие облака внезапно меняли вид воды, то набрасывая на нее свинцовый покров, то отражая одинокую дрожащую звезду или целый поток созвездий.

Вдруг позади костра появилось ярко освещенное лицо Элем. О, если бы он мог ее схватить и унести, как прежде! Но, сделав усилие, он почувствовал, что его рана еще не закрылась и рука бессильна! Еще несколько дней, и к нему вернется прежняя сила. Пока он может только следить за врагом и выжидать удобной минуты. Он осторожно положил острогу, взял весло и, прежде чем направиться к своему убежищу, отдался течению, которое отнесло лодку к противоположному берегу. Там он принялся осторожно грести, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.

Прошел час. Лодка двигалась с трудом, хотя Вамирэх держался вблизи от берега. Приходилось бороться не только с течением, но и с водорослями, которые цеплялись за лодку и опутывали весло. Вамирэх решился уже пристать к берегу, когда увидел нечто вроде пролива среди камышей. Он направил туда лодку, и некоторое время она двигалась беспрепятственно; но вскоре пролив опять замкнулся длинными речными растениями. В надежде найти вблизи открытое пространство Вамирэх, лихорадочно раздвигая растения, направился вперед. Но повсюду он натыкался на камыши, водоросли и осоку.

Величайшая усталость подавляла Вамирэха, и он должен был на некоторое время улечься на дне лодки.

Ночь близилась к концу; небо над головой побледнело от первого отблеска утренней зари: крик глухаря оглашал лесную чащу. Тихий лепет острых крепких листьев, похожий на шорох крыльев птицы, всплески выдры, вечный шум реки были единственными звуками среди тишины. Предметы казались залитыми полупрозрачным серым туманом: на противоположном берегу едва, обозначалась черная кайма леса между рекой и побледневшим небом.

Вамирэх приподнялся. Необычайное оцепенение сковывало его члены, клонило ко сну. Ему захотелось поскорее в свое убежище, и он измерил глазом расстояние до него от берега. Оно оказалось весьма значительным, тем более что растительность здесь становилась все гуще. Была минута, когда он думал отказаться от нового усилия и переночевать в лодке; но достаточно было малейшего неосторожного движения, чтобы опрокинуть утлый челнок, а рана не позволила бы широких размахов, необходимых при плавании.

Приняв решение, он направился к берегу, работая веслом, изрезывая руки острыми листьями камышей, таща и подталкивая хрупкую лодочку, усталый, раздраженный, вынужденный часто останавливаться и подолгу отдыхать.

Наступал день; все казалось бледным изможденному человеку: и вода, и небо, и лес. Широкая река выдвигалась из тумана и снова терялась в нем.

Вот наконец берег. Вамирэх, высаживаясь и раздвигая высокие стебли растений, увидел пантеру в борьбе с маленьким мамонтом. Жалкое молодое травоядное напрасно старалось отогнать хоботом своего противника. Вдали виднелась мчавшаяся самка, спешившая на помощь к своему детенышу, и из камышей раздавался крик самца, очевидно, старавшегося вплавь добраться до берега. Но пантера одним прыжком очутилась на спине молодого мамонта и уже запустила когти в толстую кожу, собираясь вцепиться зубами в шею, когда охотник, охваченный жалостью, вмешался в дело. Он издал боевой крик, пустил свою острогу и направился к хищнику. Удар был слаб — острога едва окрасила кровью пятнистую шкуру; но пантера, ворча, все-таки выпустила свою жертву. В эту минуту показалась широкая голова мамонта-самца, и почти одновременно с ним появилась и самка. Тогда пантера скрылась в кустах, а семья громадных толстокожих удалилась, покачивая хоботами.

Вамирэх следил за их удаляющимися фигурами, радуясь, что оказал им услугу. Потом он взвалил себе на плечи лодку и пошел к опушке леса. Он потратил последние силы на собирание больших сучьев для укрепления своего убежища под лодкой. Чувствуя тяжесть во всем теле и спотыкаясь от слабости, он стал вбивать в землю, у подножия дерева, наиболее крепкие ветви, но вынужден был прервать работу: чувство оцепенения охватило его с удвоенной силой, он хотел присесть, но вместо этого повалился на землю почти без чувства и вскоре погрузился в тяжелый сон с мучительным бредом.

Глава XI Мамонт

Небольшая прогалина виднелась среди буков, дубов и вязов. Она густо поросла сочной травой, перемешанной с лютиками, пушистым крестовником, цветущей крапивой. Под острыми травами, по листьям, цветам, стеблям и корням сновал целый мир насекомых.

Гигантская муха порхала в первых лучах солнца; оса садилась на венчики цветов; огромные бабочки раскачивались на своих бархатистых крыльях; тучи комаров поднимались с реки, ища убежища под листвой; легионы муравьев тащили травяных вшей, тычинки, зерна; паук подстерегал добычу из своей норы; могильщик искал падали, чтобы положить в нее свои яички; точильщик-часовщик стукался головой о кору вяза; сверчки засыпали, уставши трещать; уховертки поднимали свои клещи из глубины венчиков, и проворная жужелица, подобно тигру, набрасывалась на жука…

Человек, упавший на землю, поднял тревогу в лесу. Вокруг двуногого царя масса живых существ, занимавшихся исследованием сухих стволов и сучьев, слушала, смотрела и обоняла; остроконечные носы, тонкие уши, выпуклые глаза, похожие на черные жемчужины, длинные усики почуяли человека, поняли его слабость. Приблизились крысы, привлеченные ремнями, пропитанными костным мозгом; затем между верхними ветвями показались любопытные мордочки белок, подстерегаемых большой рысью.

Время шло. Солнечный свет залил прогалину. Поток жизни рос вместе с силой лучей; мухи прилетали все в большем и большем количестве; шмели и пчелы жужжали быстрее и звучнее; птицы стремительнее проносились внизу ветвей.

Гиена, обманувшаяся в своих надеждах на ночную добычу, голодная бродила между кустами своей волочащейся походкой. Она почуяла запах человеческого тела, смешанный с запахом кожи и жира, и подошла ближе; крысы разбежались; пожирательница трупов, не выходя из-за кустов, поняла, что человек не был мертв. Однако она не теряла надежды и в полудремоте притаилась в тени.

Длинные шелковистые лучи света все отвеснее падали сквозь просветы листвы; тени укоротились до наименьшего предела и снова стали расти. Человек все еще спал, и гиена сторожила его. Птицы утомились, и голоса их смолкли в больших деревьях; муравей раскачивал острые листья травы; шершень, цепляясь за тоненькую ножку цветка, сгибал его; мухи без умолку жужжали, сучья трещали под ногами стремительно бегущего стада ланей.

Часа через два после полудня шакалы, почуяв отвратительный запах гиены, собрались неподалеку, в той же части леса. И они засели в кустах; их алчное беспокойство, их зловещий крик оповестил воронов о предстоящей обильной добыче. Те слетелись целой стаей с громким карканьем; черная туча заслонила свет на прогалине, пока они не уселись на выбранном ими буке. С высоты четырех тысяч метров три ястреба заметили движение воронов и, ринувшись вниз с головокружительной быстротой, разместились на ближайшем дереве.

Эти алчные соперники окружали распростертого Вамирэха со взаимным недоверием друг к другу; ночные животные страстно желали наступления сумерек, дневные со страхом ожидали конца дня. Сперва они оставались в нерешительности, наблюдая друг за другом; затем шакалы отступили, испуганные соседством гиены; внезапный страх разогнал на минуту ястребов. Только вороны оставались невозмутимыми, сильные своей численностью, готовые растерзать врага железными клювами.