Компрессия - Малицкий Сергей Вацлавович. Страница 28

Кидди перевернулся на живот, почувствовал набухшую с утра плоть и тут же услышал покалывание в руке. Линию пыталась бросить Моника.

«Нет», – поморщился он и, не открывая глаз, стряхнул с руки чиппер.

Удар от падения раздался сразу, словно браслет попал на подвернувшийся столик. Кидди открыл глаза и скривился от боли.

Он лежал в точной копии комнаты Сиф. Светло-голубые стены и потолок казались затянутыми дымкой, собранный из натурального дерева пол выглядел живым и не слишком ровным. Белый матрац на полу был сдвинут тревожным сном, одеяло скомкано между ног. Вот только не ветер высотки гулял за распахнутым окном, а слышался плеск и щебет птиц.

– Ненавижу, – прошептал Кидди, скомкал углы матраца, выдохнул, поднялся, окинул взглядом украденное воспоминание, всмотрелся в открывшееся за окном голубое пространство бассейна, замер, мелко дрожа.

«Это месть, – понял Кидди. – Месть Стиая. Надо походить по остальным комнатам. Возможно, там, на стенах, висят портреты Сиф. Звучит ее голос. Может быть, даже пылают на мониторах реконструкции огненного цветка. Знает, куда бить, сволочь. Знает. Одно непонятно, откуда он знает интерьер ее квартиры? Ведь он не мог там быть!»

Кидди взглянул на помаргивающий на полу вызовом чиппер, опустил голову, постарался успокоиться, расправил плечи, вытянул в стороны руки, выгнулся с хрустом, рванулся вперед, перемахнул низкий подоконник, оттолкнулся от мягкого влажного парапета и с прыжком вошел в голубую гладь.

Блаженство прохладой охватило тело. Кидди открыл глаза. Косые лучи солнца проникали в воду, устраивая пляски на голубом дне. Противоположный борт расплывался в колышущемся солнечном мареве, а справа и слева вовсе нельзя было разглядеть границ. На мгновение Кидди показалось, что он видит плывущую в пятиметровой толще воды Сиф, но наваждение тут же исчезло, он взмахнул руками и вынырнул на поверхность.

– Я знал, что тебе понравится, – громко произнес Стиай Стиара.

Кидди подплыл к борту и оперся на губчатую кромку.

– Чем заслужил такую щедрость? – произнес он хмуро.

Стиай почти не изменился, разве только чуть-чуть располнел, что добавило ему основательности, да и вместо обычного для него строгого серого костюма облачился в шорты и белую куртку. Усмехнувшись, он поставил стакан на столик, потянулся так, что скрипнуло сплетенное из прутьев кресло.

– Для кого представление? – мотнул головой в сторону открытого окна Кидди.

– Сиф много значила для меня. – Стиай снял черные очки, потер глаза ладонями. – Когда… это все случилось, мне пришлось… убирать следы Сиф. Квартирка принадлежала Буардесу. Я всего лишь скопировал интерьер.

– Чтобы досадить мне! – уточнил Кидди.

– Чтобы почувствовать ее, – не согласился Стиай. – Поверь мне, Кидди. Для того чтобы отказаться от женщины, надо любить ее гораздо сильнее, чем для того, чтобы откликнуться на ее зов.

– Что ты можешь знать о любви? – процедил сквозь зубы Кидди.

Одно мгновение взгляд Стиая был нормальным, и вот он вновь обратился в ледяной хрусталь.

– Ничего, – медленно кивнул Стиара, вновь водружая на нос очки. – Мне не повезло так, как тебе. Пришлось довольствоваться интерьером.

– Можешь оставить этот интерьер себе, – рывком выбрался на парапет Кидди, но остановился, поймав брошенный Стиаем халат.

– Никогда и ничего не делай, не подумав, – медленно и раздельно произнес Стиай. – Однажды это закончилось очень плохо. Что там однажды, в конце концов, и Миха умер не просто так.

– Что с ним случилось? – резко бросил Кидди.

– Сердце, – пробормотал Стиай. – Твои приключения с Моникой не только Сиф вывели из себя. Однажды они добили и Миху. Жаль его. Отличный был парень. А психотрониктак и вовсе исключительный. Конечно, главное сделал Буардес, но половиной успеха проекта корпорация обязана Рокки и Михе.

– И что же вы теперь хотите от меня? – Кидди стиснул зубы. – Не проще было бы оставить меня в покое? Меня вполне бы устроил маленький стандартный домик и обычный пенсион. К чему эта роскошь?

– Не спеши, Кидди, – Стиай подтолкнул к нему ногой второе кресло. – Сядь. Возможно, я смогу тебе кое-что объяснить.

Кидди поймал кресло, перевернул его в воздухе и почти ударил им об искусно состаренную плитку. Древесина скрипнула, но выдержала. Кидди запахнул халат и сел. В глаза ему били солнечные лучи, но сквозь них на дальнем краю огромного бассейна, на фоне затейливых каменных перил, угадывался силуэт слуги. Он мерными движениями огромным сачком очищал бассейн от упавших с деревьев листьев.

– Хорошо тут, – Стиай откинул голову на спинку кресла. – Дом, кстати, не так уж и велик, всего пять комнат, а участок неплох. Почти сотня акров. Достаточно, чтобы избежать любопытства соседей. Хотя здесь соседи не любопытные. Мы на юге. Отсюда до города тысяча километров. Хороший район. Ну а уж бассейн просто исключительный. Но ты за меня не волнуйся, у меня неплохая квартира в городе. Бассейна, правда, нет, но есть замечательная ванная комната. И еще кое-что. Тот интерьер тебе понравился бы еще больше.

– Чем я обязан? – бросил Кидди. – Каким образом программа сокращена до пяти лет? Разве я подписывал какие-то ходатайства?

– Ходатайства – это важно, – кивнул Стиай. – Но не решающе. Иногда гораздо полезнее просто отсутствие возражений. Спасибо тебе, Кидди, за отсутствие возражений. Хотя твоя скрупулезность в проведении испытаний тоже сыграла мне на руку. Знаешь, сложность и предсказуемость лучше, чем легкость и нестабильность.

– Давно ли ты отнес меня к категории предсказуемости?

– Ты сам себя отнес, – вздохнул Стиай. – За эти восемь лет. Вот уж не думал, что ты найдешь себя в рутине тюремных закоулков. Откровенно говоря, я рассчитывал, что ты со своим характером рано или поздно переберешься непосредственно за решетку. Недооценил я тебя. Ты всегда был талантливым парнем и многого бы добился на Земле, не будь ты самовлюбленным остолопом. Но ты кое-чего добился даже на Луне, хотя, надо признать, не стал бы тем, кем стал, если бы не я.

– Уж не ты ли подписывал мои назначения? – спросил Кидди.

– Нет, – покачал головой Стиай. – Но влияние у меня на Луне немалое. Корпорация первые большие деньги заработала именно на Луне. Кстати, Буардес действительно был гением. Ведь это он придумал все, и добычу руд на Луне тоже он придумал. Тут главное – работать. Работать, пока все вокруг твердят о трудностях, о нерентабельности, о нереальности. Вот только для того, чтобы работать, не нужно быть гением. Гении не любят работать. Они любят творить! Они вообще иногда добиваются чего-то в жизни только потому, что кто-то не дает им умереть с голоду! Так что успех корпорации – это мой успех не в меньшей, а в большей степени, чем успех Буардеса, хотя я и пришел в нее, когда она уже была сильна. Все-таки хорошо, Кидди, что мы с тобой не гении. Вот Миха был гением, и где он теперь?

– К чему ты клонишь? – спросил Кидди.

– Я очень не любил тебя, Кидди. И не люблю. Можно сказать, что ненавижу. Это – чтобы иллюзий у тебя не было. Просто для меня главное – работа. Сначала я тебе пытался вредить. Устраивал, чтобы тебя на Луне на самые трудные места отправляли. Но ты справлялся. Я понять сначала не мог, думал, что испуган ты очень историей с Сиф. А потом решил, что ты так забыть ее хочешь. Вот и решил оставить тебя в покое. Подумал, что честный, хорошо поднимающийся по служебной лестнице идиот тоже может быть полезен. И угадал в итоге. Да, не все гладко у Котчери с тобой… выходило, но уж чего-чего, а мзды ты не требовал.

– На сэкономленное, значит, домик-то дарите? – язвительно поинтересовался Кидди.

– А ты не заводись, захочешь – бросишь дом, – успокаивающе кивнул Стиай. – Только обожди недельку. Спешить не стоит, поверь мне. Бросишь дом, получишь домишко, как у Михи был, зато счет прибавится. Попросишь, сделаю так, что Моника тебя в жизни не найдет. Хотя ты теперь фигура заметная. Ничего, месяц-другой, интерес и схлынет. А там, как захочешь, так и сложится. А дом хороший. Если найдешь себе девушку, семью захочешь создать, лучше и не придумаешь.