Замок целителей - Хенли Виктория. Страница 29
Глава тринадцатая
Войдя в спальный корпус, Сара не стала разговаривать с другими студентами. Элловены Ренайи не было, и Сара обрадовалась этому — она презирала элловену, позволившую Берну так одурачить себя, ведь она многое знала о шармалях и их обычаях.
С начала этого дня прошло так много времени. Сара с отвращением представила себя прежнюю, ту, которая встретилась утром с Берном и провела его сквозь священные кольца. Этот обманщик одурачил ее, а она позволяла ему целовать себя и отвечала на его поцелуи. Собственные губы казались ей испачканными навеки. Она вспомнила, каким сделался Берн за седьмым кольцом. Почему, ну почему не обратила она внимания на предупреждение, навеянное мудростью этого места?
Она забралась в постель. Ум ее наполняли мысли о бесконечно прекрасной птице в перламутровых перьях, чью клетку она сломала. Как могла она послушать Берна и сделать то, что он говорил? Ей хотелось только одного — вернуться на прогалину за седьмое кольцо и вновь увидеть теццарину. Но теперь прекрасное создание исчезло — по ее собственной глупости. Сара попыталась вспомнить песню птицы, но слышала только издевательский смешок Берна. Этот парень пачкал все, к чему прикасался.
Она принялась бороться с подушкой, жалея, что не может начать этот день сначала. Такого не бывает. И завтра она вполне может оказаться первым студентом, за все времена исключенным из Замка целителей.
Элловена Ренайя едва сумела наложить печати на двери корпуса, дело это показалось ей сегодня настолько трудным, что она едва не сдалась и не позвала на помощь элловена Майна. Справившись с наложением печатей, она побрела к себе.
Ее ожидал простой и уютный домик — целителям не требуются большие помещения. Она опустилась в кресло, глаза ее нуждались в отдыхе, но обрести покой ей никак не удавалось, и она обратилась к находившемуся в углу алтарю. На стене висела картина, изображавшая теццарин, несколько лет назад сделанная элловеном Дисаком; этот подарок она получила по достижении ею элловенства. Глядя на картину, Ренайя слышала песнь теццарин, в ней были восторг и печаль бытия.
«Теперь птиц нет. И что теперь будет с нами? О Ларс! Почему я не погибла вместе с тобой? Хотелось бы мне вновь оказаться в том времени, что предшествовало вторжению. Тогда мы были счастливы. Я посоветовала бы тебе не ездить ко двору Белландры. И ты не оказался бы там в день, когда солдаты Кариида взяли дворец штурмом. И остался бы живым. Зачем мне жить теперь, если Замок способна уничтожить одна беспечная девчонка, наделенная великой силой?»
Заседание Совета, в котором принял участие Берн, прошло в спорах. Когда он рассказал, каким образом Сара сумела пройти сквозь седьмое священное кольцо и что случилось с теццариной, Эстер была готова немедленно выставить эту девчонку вон. Однако подобного прецедента доселе не было, и обряд выдворения из Замка нигде не прописан. Эстер и Дисак обсуждали протокольные вопросы, пока у Ренайи не разболелась голова. Все заседание Ренайя промолчала; она чувствовала себя очень усталой. И когда обратилась к своей жизненной силе, чтобы укрепить ее, обнаружила, что та уподобилась догорающей свече. И Ренайя погрузилась в размышления, радуясь тому, что Берн говорит за всех сразу.
В итоге Совет разошелся, постановив выслушать Сару на следующий день. Зачем нарушать покой студентов и преподавателей, возмущать царящую вокруг гармонию? Лучше рассмотреть дело без спешки.
Все еще больная, Ренайя официально нарекла Берна драденом и заметила на устах Эстер надменную улыбку. Ренайя решила до поры умолчать о дарованиях Сары и Дорьяна.
И теперь, глядя на изображенных Дисаком теццарин, Ренайя вздохнула. Не ощущая в себе достаточно сил, чтобы опуститься на колени, сидя в кресле, она помолилась о даровании разума. «Боже, помоги мне не видеть ничего, кроме истины». И гармония по капельке стала возвращаться к ней.
Она вспомнила, что, когда она направлялась вместе с Дорьяном в путь, у нее была какая-то конкретная цель. Цель, имевшая отношение к Саре и Берну. Почему же она не может ничего вспомнить? После стольких лет, проведенных во всей полноте разума, она не способна восстановить в памяти сегодняшнее утро. Берн. Ренайя неуютно поежилась в кресле. Над ней словно бы нависло нечто неизвестное и грозное. Ум ее затуманился. О чем же она думала только сейчас? Наверное, лучше без промедления отправиться спать. По утрам она всегда чувствовала себя намного лучше. Однако надо сделать последнюю попытку. Берн.
Она вспомнила!
«Меня очаровали. Берн понял, что сумеет уговорить Сару проникнуть сквозь седьмое кольцо и разрушить клетку теццарины. А потом он воспользовался моей скорбью по Ларсу, моему погибшему любимому, и горькой памятью о вторжении, чтобы затянуть меня в свою паутину. А я нарекла его имеющим дар драдена».
Что же теперь будет? Она одна среди всех элловенов понимает внутреннюю природу Берна. Лишь опытный мистив или геновен способен распознать шармаля.
«Боже, научи меня, как поступить».
Может, умнее всего было бы немедленно отправиться к Саре. Они вместе бы уехали из замка; попросили помощи у короля Ландена и королевы Торины. Ренайя не смела вновь предстать перед шармалем. Она успела убедиться в том, насколько слаба вся ее оборона. «И потом — сейчас я много слабее, чем была даже утром».
Ренайя зевнула. Да. Именно так она и поступит. Уедет сегодня ночью вместе с девушкой, уедет через несколько часов. Нет никакого смысла заставлять Сару выступать перед Советом, который, вне сомнения, осудит ее. Но до отъезда придется переговорить с элловеном Майном — сангив выслушает ее. Правду необходимо знать, и пусть ее знает хотя бы один из обитателей Замка.
Она вяло прошлась по комнате. Постель показалась ей удивительно манящей. Сев на ее край, она принялась обдумывать свои планы.
Сара бежала по Замку. И где бы она ни оказывалась, стены начинали рассыпаться в удушливую пыль. Она пыталась кричать застывшим на месте студентам, но тщетно… их не удавалось сдвинуть с места.
— Бегите! — кричала она. Но они только смотрели пустыми глазами на рассыпавшиеся вокруг стены.
На нее пикировал темный силуэт. И на бегу она ощутила, как ее охватывает холодная серость, замедляющая движения, стискивающая легкие. Оказавшись в недрах тени, она согнулась. Острый, холодный коготь прикоснулся к ее спине.
Кто-то схватил Сару за руку теплой ладонью. Дорьян.
— Сопротивляйся, — приказал он. — Борись.
Возле него стояла незнакомка, в руках которой был камень, излучавший золотой свет.
— Воспользуйся светом, — приказал Дорьян. — Примени его в сражении.
Каким-то образом Сара сумела понять его. Она протянула руки к камню, поглощая его свет всем телом. Ее наполнила сила; свет хлынул из ее ладоней. Стиснув кулаки, она начала танец, обратившись против мрачного неба и смертоносной черной птицы. Она тряхнула руками, и искры золотого пламени ужалили птицу. С мерзким криком та улетела.
Сара проснулась на измятой простыне. Она села, чтобы отдышаться. Лунный свет, вливавшийся в крохотное окошко опочивальни, очертил темный силуэт, застывший в ногах ее кровати. Дорьян. Задыхаясь и покрывшись потом, он медленно сел, привалившись к спинке постели.
— Дорьян, — прошептала она. — Не уходи.
В ответ он слабо шевельнул головой. Сара подобралась к нему поближе, словно хотела прикоснуться к прочному дереву.
— И ты тоже видел это? — спросила она. — Как Замок рушится, рассыпается в пыль?
Дорьян кивнул, глаза его наполнял лунный свет.
— Но что это значит? — Она надеялась, что он все понял и сумеет растолковать ей сон. — Нам приснилось будущее?
Ей хотелось подбежать к окну, выглянуть наружу, удостовериться, что строения Замка стоят, как и стояли. Однако она сумела только встать на ноги… но ни зловещих осыпей, ни трещин в стене не было видно.