История маленького лорда - Бернетт Фрэнсис Ходгсон. Страница 13

— Я ждал, когда вы позовете меня, — сказал Седрик деду. — Я давно готов. Очень благодарен вам за все, что вы мне подарили! Я все утро играл.

— Что же, нравятся тебе игрушки?

— Очень! Даже не могу сказать, до чего они мне нравятся! — Лицо мальчика так и сияло. — Там есть одна игра, вроде бейсбола, но только настольного, я старался научить Доусон, но у нее не получилось — она же никогда в эту игру не играла, а я наверное плохо объяснил правила. А вы, дедушка, умеете играть в бейсбол?

— Боюсь, что нет, — отвечал граф. — Это американская игра, не так ли? Что-то вроде крикета?

— Я никогда не играл в крикет, но мистер Гоббс водил меня смотреть, как играют в бейсбол. Это такая захватывающая игра! Может быть, принести ее? Вдруг вам понравится, и вы забудете про свою ногу. Очень она сегодня болит?

— Больше, чем я бы желал…

— Тогда, пожалуй, это вас не отвлечет, как вы думаете? Но если хотите, я вам покажу, как играют.

— Ступай, принеси игру, — сказал граф.

Это было нечто совершенно новое для старика — играть с ребенком, но именно эта новизна развлекала его. Он усмехнулся, когда Седрик вернулся с ящиком.

— Можно придвинуть столик поближе к вам? — спросил мальчик.

— Позвони Томасу, он придвинет стол…

— Зачем? Стол не такой тяжелый, я сам могу его придвинуть.

— Хорошо, — ответил граф и с улыбкой стал следить за движениями внука, готовившегося к игре с живейшим вниманием. Он придвинул стол, открыл ящик и начал расставлять фишки.

— Это очень интересно. Черные могут быть ваши, белые — мои. — И Седрик с воодушевлением принялся объяснять правила деду.

Они начали играть. Седрик был вполне поглощен игрой, он объяснял графу каждый ход, а того чрезвычайно забавлял маленький учитель. Если бы неделю назад милорду сказали, что он, забывая подагру и дурное расположение духа, будет играть с ребенком, — он ни за что не поверил бы. Но на самом деле он так увлекся, что не заметил, как отворилась дверь и Томас доложил, что пришел мистер Мордэн — священник местного прихода.

Картина, представшая перед глазами гостя, привела его в такое изумление, что он попятился назад и чуть не сшиб с ног Томаса.

Мистер Мордэн ужасно не любил обращаться к знатному хозяину замка с просьбами. Старый граф терпеть не мог разговоров о нуждах церкви и о бедности арендаторов, за которых его преподобие стоял горой и постоянно ограждал их от жестокого землевладельца. Если в день прихода священника граф сильно страдал от подагры, он прямо заявлял, что ни о чем знать не хочет; когда же ему было лучше, он давал иногда денег на бедных, но при этом умудрялся наговорить кучу грубостей и ругательски ругал весь приход. За все годы, что мистер Мордэн был священником в Доринкорте, он не помнил, чтобы граф по собственной воле хотя бы раз помог несчастным или сказал бы хоть одному человеку доброе слово.

В этот день священник пришел по экстренному случаю и входил в библиотеку со страхом и трепетом, зная, что благородный лорд уже несколько дней сильно страдает от подагры, и слухи о его ужасном настроении доходили через прислугу в мелочную лавку, а оттуда разносились по всему поместью.

Была еще причина, которая увеличивала робость священника. Все слышали, в какое бешенство пришел старый граф при известии о женитьбе младшего сына на американке. Жестокое его обращение с покойным капитаном, которого все фермеры и прислуга в замке любили, нескрываемая ненависть старика к скромной невестке и твердое намерение никогда не признавать своего единственного внука потому только, что его мать американка, — все это было известно всей округе. В Доринкорте не умолкали толки о том, что гордый граф, потеряв двух сыновей, вынужден был наконец вызвать из Нью-Йорка маленького своего наследника, которого заранее считал невоспитанным, грубым янки, кто не принесет чести его знатному роду. «Поделом ему, старому коршуну, — рассуждали между собой лакеи, конюхи, садовники и женская прислуга. — Чего можно ожидать от мальчика, воспитанного в бедности, в Америке?»

Когда его преподобие подходил к замку, он вспомнил, что малолетний наследник приехал накануне. Девять шансов против одного, что опасения графа оправдались и что он теперь в припадке гнева готов сорвать зло на первом попавшемся. Каково же было его удивление, когда Томас распахнул дверь и он услыхал веселый смех ребенка.

Граф сидел в своем кресле, больная нога покоилась на стуле. На низеньком столике перед ним лежала доска с какой-то новой игрой, а мальчик с веселым, оживленным лицом стоял, прислонившись к здоровой ноге старика, и, смеясь, кричал:

— Все! Теперь вы проиграли, дедушка!

В эту минуту играющие услыхали, что кто-то вошел.

Граф оглянулся и нахмурился, но мистер Мордэн заметил, что при этом его взгляд не был так суров, как обыкновенно, и что он как будто забыл рассердиться.

— А, это вы! — сказал он, подавая руку гостю. — Здравствуйте, Мордэн. Видите, у меня новое занятие.

Другую руку он положил на плечо Седрика и выдвинул его немного вперед; с чувством вполне удовлетворенной гордости старый граф знакомил священника со своим наследником.

— Вот новый лорд Фаунтлерой, — сказал он. — Фаунтлерой! Это наш приходской священник мистер Мордэн.

Маленький лорд взглянул на гостя и подал ему руку.

— Очень рад познакомиться с вами, сэр, — сказал он, вспомнив слова мистера Гоббса, которые тот говорил, если ему случалось приветствовать нового покупателя.

Мистер Мордэн пожал его маленькую руку и на мгновение задержал ее в своей, улыбаясь глядя на мальчика. Седрик ему понравился с первого взгляда. Священника, как и всех остальных, поразила не столько внешняя привлекательность ребенка, сколько его простое обращение. Те немногие слова, которыми мальчик приветствовал гостя, дышали искренностью. Священник даже забыл про старого графа.

— Я счастлив познакомиться с вами, лорд Фаунтлерой, — почтительно произнес он. — Далекий же путь вы совершили, чтобы к нам приехать. Мы все радуемся, что вы благополучно окончили путешествие.

— Да, мы очень долго плыли, — отвечал маленький лорд, — но моя мама была со мной, и мне было не скучно. И пароход к тому же был великолепный.

— Садитесь, Мордэн, — сказал граф.

Мордэн сел и перевел взгляд на старика.

— От всей души поздравляю вас, милорд, с дорогим гостем, — сказал он.

Но граф не желал высказывать своих чувств и сухо произнес:

— Он похож на отца, будем надеяться, что он принесет мне больше утешения. — И добавил: — Ну, Мордэн, что скажете? Кто опять в нужде?

Священник ожидал чего-нибудь худшего, тем не менее он все-таки довольно неуверенно начал:

— Хиггинс, милорд. Ему что-то не повезло: осенью он был тяжело болен, и дети лежали в скарлатине. Не могу сказать, чтобы он был отличный хозяин, но человек он трудолюбивый — ему просто не везет. За ним числится большая недоимка, Ньюик заявил, что если он не заплатит долга, то лишится фермы, а это было бы большое несчастье для семьи. Жена его с горя заболела… Он вчера приходил ко мне с просьбой побывать у вас, милорд, и попросить отсрочки. Он надеется, что вы дадите ему время встать на ноги.

— Они всегда надеются, — мрачно заметил граф.

Седрик подвинулся вперед. Он стоял между дедом и гостем и внимательно слушал. Он очень сочувствовал Хиггинсу, поэтому во все глаза смотрел на священника и жадно следил за его словами.

—: Хиггинс — хороший человек, — продолжал мистер Мордэн.

— И очень плохой арендатор, — возразил граф. — Ньюик говорит, за ним всегда недоимки…

— Он в страшном горе, — продолжал священник. — Если вы отнимете у него ферму, ему нечем будет прокормить жену и детей. Двое из них еще не оправились после скарлатины, доктор прописал им вина и разные дорогие лекарства, а их не на что купить…

Маленький лорд подвинулся еще ближе.

— Так было у нас и с Майклом, — заметил он.

Граф слегка вздрогнул.

— Я про тебя и забыл! Забыл, что тут в комнате филантроп… А кто такой Майкл? — прибавил он мягче.