Девочка из города (сборник) - Воронкова Любовь Федоровна. Страница 24

Чем ближе к Зеленым Горкам, тем приветливей становилась дорога. Вот и река с узкими и шаткими лавами. Здесь под лавами они купаются в жару. А вон там уже видны капустные огороды, которые они пололи… Как давно это было!

Аниска торопливо поднялась сквозь кусты на горку – вот и деревня!

Мать встретила ее немножко удивленно.

– Ты что? Разве там покос кончился?

– Нет, – сказала Аниска, – только ведь дождик же… А завтра обратно пойду. Вот тетка Анна пирог дала.

– Только один? – спросила Лиза.

Аниска не ответила.

– Ох, глупая, – улыбнулась мать, – неужели без дому и недели прожить нельзя? Ну садись, поешь.

– А потом Никольку бери… – добавила Лиза.

У Лизы моментально создался план: сейчас она сдаст Никольку, а сама к Верке, а с Веркой за ягодами…

Но, оглянувшись через минуту, Лиза увидела, что Аниски уже нет в избе.

Аниска и Светлана сидели на крыльце у Тумановых. Светлана неожиданно для самой себя обрадовалась Аниске. Она не скучала об Аниске, но все же ей чего-то не хватало в эти дни. Особенно на работе. Танюшка прямо засмеяла ее – то она грабли не так держит, то подгребает не чисто… А Катя тоже: «Что, некому за тебя поработать?» Ехидная такая!

– Ты не уходи больше, сказала Светлана.

Но Аниска покачала опущенной головой:

– Мать велит. А то тетка Анна рассердится…

– Как хорошо – кругом пасмурно! – улыбнулась Светлана, поглядев на небо. – Может, и завтра покосу не будет. А за ягодами сыро…

– Скоро малина поспеет, – сказала Аниска, – вот я тебя поведу… Ведро набрать можно!

– Ведро?!

Светлана с радости даже обняла Аниску.

Аниска, улыбаясь, развернула свой фартук.

– А я тебе гостинца принесла!

И подала ей два толстых ржаных пирога.

– Ой, куда мне столько? – засмеялась Светлана. – Да они же черные!..

Аниска омрачилась:

– А они все-таки ничего. Они с морковью. Ты попробуй!

Светлана попробовала и сморщила свой защипнутый носик.

– Так себе… Ну-ка, а другой такой же?

У калитки неожиданно появилась Лиза.

Она своими острыми мышиными глазками увидела пироги – один на коленях у Аниски, другой у Светланы в руках.

– Ага, – крикнула она, – а сказала, что тетка Анна один прислала! Ага! Скажу мамке! Тетка Анна три прислала!

– А вот и нет, – покраснев, ответила Аниска, – тетка Анна один дала!

– А эти два откуда же? Не тетка Анна дала? Нет?

– Нет.

– А кто же?

– Никто.

– Значит, сама взяла, да?

Аниска замолчала и покраснела еще больше.

– Утащила, значит?

Аниска испуганно взглянула на Светлану.

Светлана опустила руку с пирогом и перестала жевать.

– Эх ты, и не стыдно! – сказала Лиза. – Вот Косуля! Сейчас пойду скажу мамке, что пироги таскаешь!

И убежала.

Светлана обиженно поджала губы.

– Что ж ты мне… какие пироги приносишь? На вот, возьми, пожалуйста.

Она положила пирог Аниске на колени и встала. Во двор вошла Катя.

– Аниска пришла? Больше не уйдешь?

Аниска не ответила и не подняла глаз.

Катя поглядела на одну, поглядела на другую.

– Поругались, да? Все как петухи.

– Ничего не поругались, – оттопырив маленькие губы, ответила Светлана, – а просто я с ней больше не вожусь…

– А почему же?

– А потому же. Сами потом скажете, что я с жульницей вожусь.

– Аниска, – сказала Катя, – а ты разве жульница?

– Да, – сказала Аниска и еще ниже опустила голову.

Катя удивленно посмотрела на нее:

– Как это?

– А так, – подхватила Светлана, – у тетки пироги утащила.

Катя немножко помедлила, подумала. И вдруг рассердилась, и все ее ленивое спокойствие исчезло.

– Она же для тебя принесла! А если бы не ты, то и не взяла бы их никогда! А уж ты скорей «жульница»! Тоже слово какое нашла!

Да я бы на Анискином месте и водиться-то с тобой ни одного дня не стала бы, даже ни одной минуточки!

Катя круто повернулась и пошла прочь. Светлана вскочила и побежала за ней – она вовсе не хотела ссориться с Катей. Аниска глядела им вслед, не трогаясь с места.

Возле пруда, в большой теплой луже, Танюшка, Верка и белобрысый Прошка делали мельницу. Катя и Светлана вошли в лужу. Танюшка и Верка поднялись им навстречу. И Прошка присунулся. Стоят всей кучкой, говорят что-то и поглядывают в Анискину сторону.

Аниска медленно завернула в фартук пироги с морковью, встала и, не оглядываясь, пошла домой. Ей хотелось спрятаться где-нибудь на задворках, лечь, закрыть глаза и забыть все так, чтоб совсем отняло память.

Мать увидела ее в окно.

– Что это Лиза про пироги говорит? – закричала было она. Но поглядела в туманные Анискины глаза и сразу сбавила голос: – Ты что? Ай заболела? Ступай-ка на печку, прогрейся хорошенько!

Аниска молча положила на лавку надкусанные пироги и залезла на печку. Она долго смотрела в потолок. Мать расспрашивала про тетку Анну, про Гришутку, про харчи. Аниска отвечала односложно, думая о своем. Потом вдруг заплакала.

– Ты о чем? – встревожилась мать. – Тетка Анна обижает, что ли?

– Нет.

– А чего ж тогда?

– Я ведь не украла пироги-то… Я взяла просто – их ведь там было много…

– Ах, вон что! Ну, а зачем взяла-то, разве тебе их не дали?

– Нужно мне было.

– Попросить надо. Кто ж так-то берет? Разве можно?

– Да она не дала бы.

– А может, и дала бы. А раз не дала – самой брать нельзя! Хоть бы и не для себя…

Аниска, наклонясь с печки, поглядела на мать:

– Мамка… А тебе кто сказал, что я не для себя?

– Ну, кто сказал – сама вижу. Подружке небось принесла. А ей-то наши пироги не больно нужны! Глупая ты у меня, Аниска! Трудно тебе будет на свете жить. Э-эх! Сердце у тебя все наружу – кто захочет, тот и поранит. – И тут же прервала себя: – Ну, не в этом дело. Нужны или не нужны ей пироги, а без спросу брать ничего нельзя. Придешь к тетке Анне – скажи, что взяла. А ругаться будет – ну что ж, терпи. За дело. Вперед умнее будешь. Скажи непременно, слышишь?

Аниска ответила со вздохом:

– Скажу…

Теплота приятно размаривала и нежила. Но лишь только Аниска начинала дремать – воспоминание о том, что случилось, как булавкой кололо в сердце. И она снова открывала глаза.

Куда плывут облака

Дни в Корешках жаркие, медленные, как смола, текущая по стволу, как облака, идущие по небу…

Аниска сидела на бугорке над рекой. Гришутка играл на песке, у самой воды. Он отыскивал в песке крошечные раковины, гладкие камушки, чертовы пальцы и складывал все это на круглом глянцевитом листе кувшинки.

Аниска сушила мокрые от купания волосы. Они очень отросли за лето и крупными завитками лежали по плечам.

Отсюда, с бугорка, далеко видно. На том берегу кусты растут островками, а между кустов, на солнечных полянках, корешковские колхозники сушат сено. Аниска никого не знает, даже девчонок не знает. В первый же день, когда она только что появилась в Корешках и пришла на колодец, одна корешковская девочка сразу высмеяла ее:

– Ты куда глядишь – на меня или на тетку Марью?

Стоявшая тут суровая тетка Марья осадила девчонку:

– Эко, язык-то у тебя вредный!

Девчонка застеснялась:

– Да ведь я так, я шуткой!

Но Аниска уже больше ни разу не пошла на колодец в то время, когда там был народ.

Она считала дни. Оставалось немного – последний лужок за рекой, вот этот самый. Аниске видно было, как вдали по ровному лугу ходили конные грабли, загребая длинные пушистые валы. Ближе к берегу, где росли кусты, колхозницы таскали сено охапками. Вон в синем платке тетка Анна. Высокая, худощавая, она широко взмахивает граблями. Вон набрала охапку, потащила. Ну и охапка – с полвоза будет! И откуда у нее сила такая?

Аниска мельком взглянула на Гришутку. Гришутка втыкал в песок зеленые ветки – может быть, устраивал сад. Солнце припекало, размаривало. Аниска подняла глаза к белым облакам, и сразу ее мысли потекли куда-то далеко – от Корешков, от покоса, от Гришутки, – вслед за белыми холмистыми облаками… Куда они идут? Куда плывут они, словно большие гуси-лебеди по глубокой голубой воде?