Жизнь и приключения чудака (Чудак из шестого «Б») (с илл.) - Железников Владимир Карпович. Страница 34

А Наташка не оглянулась. Она как уткнулась в Надежду Васильевну лицом, так и стояла не шелохнувшись. Может быть, складывала сказку, в которой мачеха была не злой, а доброй. Красивой, доброй и необыкновенно умной, как Надежда Васильевна.

Я опустил руку в карман, захватил там одну вещицу, надежно спрятал ее в кулак, протянул Надежде Васильевне и разжал пальцы. На моей ладони лежала, тускло поблескивая, та самая морская золоченая пуговица, которую Надежда Васильевна оторвала от своего пальто во время нашего разговора у метро.

Она взяла ее, снова улыбнулась, и уголки ее губ поднялись чуть выше, и улыбка приобрела таинственно-счастливое выражение.

– Ну ладно, друг мой, – сказала она Наташке. – Давай успокоимся. А то у меня урок.

– А можно, я посижу у тебя на уроке? – спросила Наташка.

– Конечно, – ответила Надежда Васильевна.

Да, действительно, мне здесь больше делать было нечего. Но мне все равно было весело, я был рад, потому что снова отвоевал себе право быть другом Надежды Васильевны.

А что может быть лучше в жизни, чем хороший, необыкновенно умный друг?

Я медленно, не торопясь, спускался по широкой школьной лестнице под звуки разных музыкальных инструментов, которые возникали и исчезали, как голоса в лесу.

Так я достиг первого этажа, остановился около телефона-автомата, позвонил дяде Шуре на работу и сказал, вспоминая неразговорчивого охотника Попова:

– Збандуто говорит. Все в порядке.

– Что «в порядке»? – не понял дядя Шура. – Привели Малыша?

– Нет. Я отвел Наташку к Надежде Васильевне, – и замолчал.

– Алло, алло! – закричал дядя Шура. – Борис, ты куда пропал?

– Я здесь, – ответил я.

Пожалуй, это была моя первая и последняя победа над выдержкой дядя Шуры, но он тут же взял себя в руки, и наш разговор закончился внешне спокойно. Если бы я не был «Поповым», то я бы произнес еще сто слов о том, как вел Наташку к Надежде Васильевне, как умирал от страха и как они бросились друг другу в объятия. Но я был сдержанным, молчаливым охотником Поповым.

– Передай моим, что я немного задержусь, – сказал дядя Шура.

Я повесил трубку, открыл парадную дверь и вышел на крыльцо.

Весь мир предстал передо мной в новом, совершенном виде, ибо он совершенен для человека только в тот момент, сказала бы тетя Оля, когда он сам приближается к совершенности. Но тетя Оля этого не говорила, это придумал я, ее не самый удачный ученик.

И вдруг меня понесло. Помимо собственной воли, я побежал… Словно у меня было какое-то новое спешное дело. Я бежал, бежал, минуя дома, пересекаясь со встречными машинами, пока не увидел прохожего.

– Здрасьте, – сказал я ему, поискал рукой на голове кепочку и приподнял ее в знак высочайшего уважения к незнакомцу. И, успокоенный, пошел дальше своей дорогой.

Какая-то она будет?

«В ухабах, в ухабах, – как говорит моя дорогая тетя Оля, всемирно известная прорицательница, не лишенная педагогического чутья. – В ухабах, но жизнь все-таки прекрасна, и надо идти вперед».

1974