Ты еще вернешся, Тришка - Козлов Вильям Федорович. Страница 2

Гришка Абрамов, стоявший в сторонке и не принимавший участия в разговоре, сказал с завистью:

— Руку пожал… и разговаривает, как… с кем-то важным.

Ребята заметили мчавшегося к ним белобрысого Витальку Гладильникова. Он уже издали что-то кричал и размахивал клетчатой рубахой. Подбежав, Виталька прислонился голой спиной к березе и стал рубашкой вытирать пот с лица. Немного отдышавшись, выпалил:

— Тришка из леса пришел. Притащил бревно с капканом. Стоит у твоей двери и ругается…

— Егоркина работа… — сказал Ромка. — На енота поставил, а Тришка попался.

— Ему же больно! — сказал Виталька.

Мальчишки наперегонки бросились к поселку.

МАЙЯ, СТАРИЧОК, ГЕКТОР и ТРИШКА

По дороге к поселку пылил автобус. Он каждый день в два часа привозил со станции Жарки пассажиров. Автобус был старый, расшатанный — дорога от станции лишь до половины заасфальтирована, а ближе к поселку сплошная выбитая щебенка, — на ходу автобус натужно скрипел, в днище что-то гулко ударяло, а белая пыль оседала на вещах и одежде. В кабине шофера рядом с часами была прикреплена цветная фотография большеглазой красавицы.

Автобус остановился, не доезжая сельмага. Из распахнутых дверей стали вываливаться пыльные, разомлевшие пассажиры. Моторист Гладильников купил в райцентре новый телевизор «Ладога». Он с усилием протолкнул в дверь огромную, тяжеленную коробку. Жена помогала ему. Гладильников вертел головой, удивляясь, куда же запропастился его сын Виталька. Так и пришлось ему с женой тащить телевизор к дому.

Из автобуса черно-белым мячом выкатился на дорогу маленький, аккуратный песик. Не обращая ни на кого внимания, он по наикратчайшей прямой подбежал к забору.

— Гектор! — строго позвала худощавая длинная девочка с новеньким пухлым рюкзаком за спиной. Она тоже вылезла из автобуса и теперь, стоя на дороге, с тревогой озиралась. Маленький, тощий старичок с загорелым лицом, на котором выделялась седая бородка клинышком, выволок из автобуса два больших чемодана, кто-то подал ему связанные вместе марлевые сачки, удочки, подсачок. Поставив ношу в сторонку, он снял с седой головы выгоревшую соломенную шляпу, вытер платком пот со лба.

— Не в городе, — пробормотал он, — не потеряется.

— Может быть, он под машиной? — девочка, придерживая рюкзак, нагнулась и заглянула под автобус.

В этот момент из калитки дома Басмановых степенно вышел окруженный ребятами Тришка. Лапа его была освобождена от капкана, и медведь, немного припадая на нее, ковылял по дороге, как и положено медведям, на всех четырех лапах. На ходу Тришка что-то жевал и благодарно поглядывал на Ромку, шагавшего рядом. Неожиданно от автобусной остановки устремился на медведя приезжий песик. Маленькие глаза его сверкали отвагой, шерсть встала дыбом, мелкие острые зубы оскалены. Грозное рычание сопровождало эту стремительную атаку. В следующее мгновение — никто не успел даже толком понять, что произошло, — песик, проскочив между ног Гришки Абрамова, вцепился в медведя.

Гектор вцепился в медведя.

Медведь от такой неожиданности растерялся. Поднявшись на задние лапы, он с изумлением уставился на песика, вцепившегося ему в заднюю ногу.

— Гектор! — послышался испуганный возглас.

Длинноногая девочка в белых брюках подбежала к медведю и с трудом оторвала песика от него. Песик фыркал, рычал и вырывался из рук, полный решимости вступить в неравную борьбу.

Тришка с поднятой лапой смотрел на него, и маленькие его глазки не предвещали ничего хорошего, но тут Ромка выхватил из кармана несколько конфетин в бумажках и протянул медведю. Вмиг позабыв про песика, Тришка принялся потешно разворачивать бумажки. Из пасти у него капнула слюна.

— Вот это пес! — восхищенно заметил Ромка, глядя на барахтавшегося в руках девочки песика. — Ростом чуть больше кошки, а храбрый как лев!

— Наши-то собаки, как увидели Тришку, так все в конуры попрятались, — сказал Гришка.

— Наши знают Тришку, — сказал Роман. — Сколько раз он их трепал!

— Что это за порода? — поинтересовался Гришка. — Отродясь таких не видал.

— Фокстерьер, — ответила девочка. Она уже успокоилась и с любопытством смотрела на медведя. — Он ручной, да?

Мальчишки, перебивая друг дружку — кто что помнил, — рассказали историю Тришки.

Два года назад, ранней весной, Тимофей Георгиевич Басманов — Ромкин отец — принес из леса маленького медвежонка. (Во время валки леса они наткнулись на оставленную медведицей берлогу. Одного медвежонка она утащила с собой, а второго не успела.) Басманов и принес его домой.

До двух лет Тришка воспитывался в доме. Постепенно из медвежонка он превратился в медведя. Один раз ни с того ни с сего набросился на козла, а когда последнего стали отбивать, медведь ударил лапой одного лесоруба. Правда, козел был задиристый, его в поселке не любили, однако взрослые уже поговаривали, что пора от медведя избавиться. А когда он убил сразу двух собак, набросившихся на него, то обозленный хозяин одной из них — охотничьей — ворвался к Басмановым с ружьем и хотел было застрелить Тришку, но Тимофей Георгиевич не позволил. За собаку он заплатил, а Тришку увел в глубь леса и отпустил на все четыре стороны.

Первое время медведь почти каждый день наведывался в поселок, и всякий раз или Ромка или отец отводили его в лес. Наконец медведь догадался, что его больше не хотят, и перестал наведываться в поселок. К людям он относился дружелюбно. И вот когда стряслась с ним беда, снова пришел в поселок.

Только два человека знали, где живет Тришка: Тимофей Басманов и Ромка.

Вот и сейчас, дойдя до опушки, ребята остановились, а Ромка с Тришкой скрылись в сосновом бору…

Ребята обступили девочку с собакой и подошедшего к ним старичка. Все с любопытством разглядывали песика. Он все еще не мог успокоиться и воинственно посматривал в ту сторону, куда ушел медведь. Верхняя губа у него приподнималась, открывая маленькие острые зубы, но ворчание уже не было таким свирепым.

Девочка опустила его на землю, и Гектор, уткнув нос в землю, потрусил в сторону леса, однако, когда старичок его окликнул, сразу вернулся.

— А много зверья в ваших лесах? — поинтересовался старичок.

— А вы охотник? — спросил Никита Поздняков, сын директора леспромхоза.

— Я ученый, — ответил старичок, — и убежденный противник всякой охоты.

— У нас в каждом доме ружье, — вставил Гришка. — Но охотники закон блюдут… Есть, конечно, некоторые…

— В нашем поселке мало, но есть браконьеры, — прибавил Никита. — А в Липовой Горе, это отсюда шестнадцать километров, чуть ли не каждый второй житель — браконьер. Там нет общественных инспекторов.

— А у вас есть? — спросил старичок.

— Гладильников и Басманов, — ответил Гришка. — Никому спуску не дают.

Разговаривали с приезжим лишь Никита и Гришка — они были самые старшие в этой компании, — остальные, присев на корточки, знакомились с Гектором. Он заинтересовал их больше, чем медведь. Никогда еще в поселке не было таких смешных собачек. Белый в черных пятнах, с живыми смышлеными глазами и аккуратной бородкой топориком. Шерсть жесткая, как проволока, и вся в колечках. Так и хотелось потрогать Гектора руками. Однако, памятуя, как он лихо напал на медведя, опасались до него дотрагиваться. А фокстерьер, всех обнюхав, утратил к ним интерес и побежал знакомиться с выглянувшей из калитки рыжей кудлатой собакой.

— Где тут Пивоваровы живут? — спросил старичок.

— Бабка Пивовариха? — сказал Гришка. — На самом краю поселка. За ее домом сразу лес начинается… А вы ее родственники? Издалека?

— Из Ленинграда, — ответил старичок.

— Дачники, — сообразил Гришка. — Будете у нее жить?

— Это очень хорошо, что дом на отшибе, — сказал старичок. — Покой, тишина.