Флаг-капитаны - Крапивин Владислав Петрович. Страница 7

Олег часто рассказывал об Артеке. О своих отрядах. О вечерах на берегу. О том, как шумит на галечных пляжах ночной прибой, как светятся огоньки на проходящих вдали теплоходах. О том, как ребята-артековцы выходят на катерах в нейтральные воды и бросают в море бутылки с письмами к мальчикам и девочкам разных стран. И еще о поездках в Севастополь, удивительный город, где почти про каждый камень можно написать книгу: столько здесь было подвигов. Белый город, в который море врезается длинными синими бухтами, плещется у окон домов. Про эсминцы и крейсера, про старые бастионы, про старинные пушки, врытые на пирсах вместо причальных тумб. Про запутанные каменные лестницы и про улицы, где смешались дома и корабли…

Генка Кузнечик в прошлом году был в Севастополе. Он подхватывал рассказы Олега и говорил, как мальчишки ловят крабов среди прибрежных камней, как гремит и сверкает над бухтами салют в День Военно-Морского Флота, как покачивает рыбачьи ялики на синей волне. И как они с ребятами нашли однажды в песке очень ржавый пулемет с плоским диском над стволом и Генкин брат Саша сказал, что это пулемет системы Дегтярева.

Генкины рассказы всегда кончались тем, что сказал или сделал Саша. И песни, которые иногда пел Кузнечик, были Сашины.

Больше всех подходила для таких вечеров песенка о синем крабе. Простая такая, забавная и немного грустная.

Первые слова Кузнечик даже не пел, а произносил чуть задумчиво:

Синий краб, синий краб

Среди черных скал в тени…

Синий краб, он приснился мне во сне…

А потом уже дергал струны, и начиналась мелодия.

…У него восемь лап,

Две огромные клешни

И серебряные звезды на спине.

Рыбаки ловят рыб,

Китобои бьют китов —

Делом заняты с утра и до утра.

Только я с той поры

Позабыть про все готов:

Все залив ищу, где водится мой краб.

Мотив был простой, как перезвон капель, падающих на палубу. И Сереже представлялся мальчуган в тельняшке, похожий на Димку. Будто он сидит на носу парусной шлюпки и печально думает о загадочном крабе: где его найти?

А когда мальчишка возвращается на берег, рассудительные люди спрашивают:

— Да зачем он тебе,

Этот странный зверь морской?

С ним в беду очень просто угодить!

У него ужасный вид,

Он, наверно, ядовит —

Ни сварить его, ни в банку посадить.

Мальчишка даже и не спорит с ними. Он только отвечает тихо и упрямо:

— Сто ночей не усну,

Буду думать все о нем,

Буду думать, буду плавать и грустить.

Мне бы только взглянуть

На него одним глазком,

Просто так — посмотреть и отпустить…

Пока Генка пел, Сережа и Димка посматривали друг на друга и улыбались глазами. У Сережи на рубашке всегда был прицеплен маленький синий краб, которого подарил ему осенью Димка…

Димка тоже иногда рассказывал про море. Он был с родителями в Анапе. Чаще всего он вспоминал большого черного кота, приходившего на пирс к рыбакам. Кот молча сидел и ждал, когда рыбаки поделятся с ним добычей. Димке нравилось, какой он был спокойный и полный достоинства. Рыбаки его вроде бы даже побаивались: никто не решался оставить кота без угощения. А кот съедал очередную рыбу и продолжал смотреть в море, будто ждал кого-то.

Данилка вспоминал не Черное море, а Белое. Он в дошкольные годы жил в Архангельске и хорошо помнил, как отец водил его на пароход, в гости к знакомому капитану. Данилка говорит, что Белое море даже лучше, чем Черное, потому что там бывают приливы и отливы.

Наташа на Черном море тоже не была. Но она бывала в Ленинграде и в Петро дворце — на Финском заливе. Ребята иногда спорили: можно ли Финский залив считать морем? Мелкий он, и вода там пресная. Наташа доказывала, что можно. В учебнике географии так и написано: заливом называется часть моря, вдающаяся в сушу. Часть моря, понятно вам?

Генка всегда заступался за Наташу. А однажды он привел доказательство, совершенно неопровержимое:

— Если не море, то почему для этого залива морские карты напечатаны? С маяками, с глубинами, с компасным кругом! Даже номер по каталогу морских карт указан! У Саши есть такие карты. Не верите?

Ему поверили. Олег спросил:

— В конце концов кто твой Саша? Моряк? Поэт? Музыкант? Физик? Или все вместе?

— Инженер-физик, — сказал Генка, — он электроникой занимается. Электроника и на кораблях используется. Я только не знаю точно, что он там делает. Думаете, он все мне рассказывает? Один раз я к нему пристал, а он, знаете, какую чушь рассказал? Говорит, горючее для судов дорого стоит, и есть мысль у инженеров, чтоб вернуться к парусным кораблям, пускай ветер вместо бензина работает. А чтобы матросов по мачтам не гонять, паруса будут управляться электронными машинами…

— Это вовсе не чушь, — вмешался Митя Кольцов. — Такие корабли кое-где уже строят. В Японии шестимачтовую шхуну заложили, а на Гамбургской верфи четырехмачтовые фрегаты типа «Динашиф». Пассажирские и грузовые.

— А зачем? — спросила Наташа. — Ведь не средние века. Может, еще кареты изобретут, а вместо кучера — электронную машину?

Митька медленно поднял глаза на неразумную Наташку. Он если и обижался, то не подавал вида. Он только сказал:

— Знаешь, сколько нефти жрет большой теплоход? Тебе и не снилось. Земля ведь не бездонная, горючее экономить надо. А новые парусники будут ходить быстрее, чем клипера.

— Но все равно медленнее пароходов, — не сдавалась Наташа.

— Лучшие клипера давали по двадцать узлов. Даже двадцать один. Думаете, грузовые суда сейчас ходят быстрее? — спросил Митя.

Спорить было бесполезно. О клиперах Митя знал все. Он никогда не был у моря, но любил корабли преданно и бескорыстно, как самых лучших друзей. Он про них мог рассказывать так, будто на каждом плавал по десять лет. Особенно про парусники. Правда, сам он редко начинал такие разговоры, будто стеснялся своей любви. Лишь однажды победил смущение и предложил:

— Давайте построим корабль.

— Настоящий? — спросил Генка.

— Да. Двухмачтовый.

— Ну, Митя, это нам не потянуть, — сказал Олег. — Мы же не судоверфь.

Митька не стал спорить, но на следующий день принес журнал с чертежами бригантины-малютки, которую можно построить из обычной шлюпки.

— А шлюпку где взять? — спросил Олег.

— А если найдем… — тихо сказал Митя.

— Надо подумать, — откликнулся Олег. — Лето не за горами..

Генка Кузнечик поддержал Митю. Сказал, что свой корабль — вещь нужная. Он вообще всегда поддерживал Митю.

Но в этот вечер, когда говорили о Сашиной работе, Генка возразил:

— Нет, Саша все-таки не парусами занят. По-моему, он там на других кораблях. Севастополь — город военный.

И все опять заговорили о Севастополе. Только Сережа слушал молча.

А что ему было говорить? У моря он не бывал, теплоходы и пароходы видел только на реке. Он очень любил вечера в «Эспаде» и разговоры о Севастополе слушал с интересом, но самому ему сказать было нечего. И порой Сережа начинал тихонько ревновать ребят друг к другу: у всех у них что-то общее, а он будто в стороне.