Доктор Проктор и великое ограбление - Несбё Ю. Страница 17

Но Булле не сдавался:

– Вы сказали, что есть рубильник, который отключает лазерные лучи.

– Да, но послушай меня, Булле! – Измученный Проктор провел рукой по лицу. – Рубильник находится вот ЗДЕСЬ, на стене, ЗА лазерными лучами. – Он показал. – Ты не можешь подойти к нему, не запустив в действие сирену. Они предусмотрели все!

– Гм, – промычал Булле и правой рукой почесал левую щеку. – А если мы все-таки попадем туда?

Доктор Проктор страдальчески закатил глаза:

– Тогда ты окажешься в комнате перед дверью в хранилище. А там есть датчики движения, которые заметят тебя и дадут тебе всего тридцать секунд, чтобы открыть дверь, после чего завоет сирена.

– Зачем они так сделали?

– Если человек за тридцать секунд не может открыть дверь хранилища, значит он посторонний, то есть грабитель, понимаешь?

– Хитроумно. А двери и замок?

– Двери сделаны из самой твердой стали, какая только есть, – из уддевальской стали, а код состоит из тринадцати цифр и четырех букв и меняется автоматически каждый час.

– Понимаю, – сказал Булле. – Но все это совсем не страшно, правда?

В ответ доктор Проктор закрыл глаза, запрокинул голову и громко застонал.

– Приступайте, доктор, все преодолимо! – сказал Булле. – Во всяком случае, для гениев. А вы – гений. Подумайте и найдите идеальный путь для нашего взлома, прямо сейчас!

– Было бы у меня четыре месяца, я, пожалуй, смог бы. Но все нужно сделать за два дня, если мы хотим вернуться домой с золотом до прихода инспекторов в Банк Норвегии в понедельник! И даже если мы преодолеем все, что невозможно преодолеть, и попадем в хранилище…

– Да! – сказал Булле. – Да! Мы уже внутри! И что тогда?

У доктора Проктора сделалось такое лицо, как будто он вот-вот заплачет. Но вместо этого он начал хохотать, словно окончательно сошел с ума.

– Разве ты забыл, что сказали Хайд и Джекил? Сирена включится сразу же, как только кто-нибудь сдвинет с места золото или алмаз. Как видишь, на плане есть всего один выход. И он ведет прямо в руки охранников Рублёва. И как ты думаешь, что будет потом?

– Братья Хруст, – ответила Лисе. – Покер с битьем по костяшкам пальцев. Тертый сыр пармезан.

Булле пропустил все это мимо ушей. Он ткнул пальцем в план:

– А это что?

Доктор Проктор снова наклонился над листком:

– Sorry [24], это всего лишь лестница на башню, Булле. Триста тридцать четыре ступеньки, ведущие наверх, к часам. Эта лестница предназначена для часовщика, который присматривает за Биг-Беном.

– Гм, – сказал Булле и почесал правую щеку левой рукой. – Мне кажется, у меня появилась идея.

– Да? – сказал доктор Проктор.

– Нет! – сказала Лисе.

– Да! – сказал Булле, спрыгнул со стула и подбежал к окну. – Мы не будем смываться через главный вход, понимаете? Мы поднимемся. Вот сюда, наверх!

Булле показал на Биг-Бен, над которым шныряли туда-сюда лучи прожекторов.

– И как же мы оттуда уйдем? – спросила Лисе.

– Никаких «мы», – ответил Булле. – Я пойду туда один, потому что в транспортном средстве, которое мы будем использовать, есть место только для меня одного, невысокого, не считая, конечно, того, кто будет управлять этим транспортным средством.

– Каким еще транспортным средством? – спросил доктор Проктор. – И о ком ты сейчас говоришь?

– Я говорю о нашем друге, которому надо почаще выходить из дома, – сказал Булле и потер руки. – Сейчас я ему позвоню.

– Из какого дома?

– Из поселка, – уточнил Булле. – Кто-нибудь знает телефонный код Южного Трёнделага?

– Так ты… г-говоришь о… – заикаясь, сказала Лисе.

– Так ты имеешь в виду… – простонал Виктор Проктор.

И оба хором воскликнули:

– БУЛЛЕ, ТЫ СОШЕЛ С УМА!

Глава 14

Великая кража золота

ЧАСЫ НАД ОКОШЕЧКОМ ГОСПОДИНА Стамблуида в «Банке Самых Богатых» показывали точно (и сейчас я не шучу) 2.16.23.14 после полудня, то есть примерно четверть третьего, когда входная дверь распахнулась.

Вошел мужчина в элегантном фраке и цилиндре. К его руке был прикован большой кейс. Вместе с мужчиной вошла очень юная, но так же элегантно одетая девушка в очаровательной летней шляпке, украшенной фруктами, скорее всего сделанными из папье-маше. Шею девушки обвивал норковый мех, по-видимому фальшивый.

Они подошли к окошку господина Стамблуида и попросили сдать им в аренду банковскую ячейку. Господин Стамблуид объяснил им, какую умопомрачительную сумму банк требует за годовую аренду ячейки, однако они не упали в обморок и не стали протестовать, и тогда он вместе с двумя вооруженными охранниками проводил новых клиентов в подвал. Там господин Стамблуид открыл не одну, а целых три стальные двери, и клиенты оказались в помещении для ячеек. Ячейки занимали две стены, каждая ячейка была размером с обувную коробку, обращенную в сторону помещения боком.

– Здесь никогда не бывает посторонних, – сообщил господин Стамблуид с довольным видом. – И мы, конечно, гарантируем тайну вклада, то есть ни мы и никто другой никогда не узнает, какие ценности вы будете хранить в этой ячейке.

– Приятно слы-ышать, что это наде-ежный банк, – сказал новый клиент на ярко выраженном шотландском диалекте. – Но скажи-ите, можно ли попасть отсюда в святая святых банка?

– Я полагаю, вы имеет в виду хранилище, господин Мак-Карони, – улыбаясь, ответил господин Стамблуид. – Так вот. Надо пройти еще немного, миновать лазерные лучи, датчики движения и дверь из настоящей уддевальской стали. Это на случай, если вы и ваша племянница задумаете ограбить банк.

Господин Стамблуид захихикал, ответом ему были улыбки и вежливые кивки новеньких клиентов.

– Вы получите ячейку номер шестьдесят семь. – Он протянул Мак-Карони два ключа. – Этот главный, этот запасной. Если вы хотите положить что-то в ячейку прямо сейчас, то мы с охранниками будем ждать снаружи, пока вы не закончите.

– Спасибо, – сказал господин Мак-Карони.

Стоя за бронированной дверью, Стамблуид слышал, как открывается и закрывается кейс, потом открывается и запирается ячейка. Признаться, иногда у него возникало желание заглянуть и посмотреть, что хранят клиенты в своих ячейках. Бриллианты? Золото? Завещания? Тайные любовные письма? Но это не имело к нему ни малейшего отношения. И когда Мак-Карони вышел оттуда с заметно полегчавшим кейсом, господин Стамблуид, разумеется, не стал задавать вопросы, но ведь думать-то не запрещалось. Для себя господин Стамблуид решил, что речь идет о ювелирных драгоценностях. Может быть, что-то досталось по наследству. Изумруды, рубины, опалы и другие ценные безделушки.

Когда они покинули банк, на часах, которые висели над окошечком господина Стамблуида, было 2.34.42.09, то есть примерно половина третьего.

Булле проснулся и потянулся. Прямо скажем, потянуться там, где он лежал, было нелегко. Он извернулся и посмотрел на наручные часы. Цифры, мерцающие во мраке, сообщили, что уже 14:40. То есть без двадцати минут три часа дня. Пора приступать к работе. Вставать было трудно. Булле был зажат в чем-то похожем на обувную коробку, и одна нога у него затекла. Он пошарил рукой возле себя и нашел то, что искал. Это был один из двух ключей – запасной. Булле вставил его в замочную скважину ячейки с внутренней стороны, повернул и осторожно открыл дверцу. Потом прополз через отверстие наружу. И когда оказался там почти целиком, прыгнул. Он надеялся совершить мягкую посадку, но забыл, что одна нога затекла, и плюхнулся на бетонный пол во весь свой маленький рост.

Булле немножко полежал на полу, глядя наверх, на открытую банковскую ячейку. И подумал, что иногда – ИНОГДА – неплохо быть самым маленьким парнишкой из всех парнишек на земле.