Пусть сердце скажет - Битнер Розанна. Страница 16

— Прости меня!

Итан взял кружку, долго держал ее в руках, смотря на нее невидящими глазами.

— Ее звали Виолет. С тех пор я живу один и занят работой.

— Ну а родственники? Я слышала, тот индеец упомянул о твоем брате. А твоя мать, отец? Кто из них белый?

— А ты как думаешь? — спросил ее Итан. Элли пожала плечами:

— Думаю, что отец. Да?

— А почему ты так думаешь?

— Ну, обычно индейцы не женятся на .. — Элли прикусила язык. Какая же она дура! Сама того не желая, опять обидела его. Она увидела его реакцию и покраснела. — Я.., я хотела сказать, что слышала всякие истории о белых охотниках и следопытах, которые женятся на индианках. Я даже читала об этом.

— Да, ты права. Мой отец — белый, он — торговец, мать — чейенка. Отец жив, он живет в Иллинойсе со своими родственниками, а мать погибла в 64-м году. Ты слышала о Сэнд-Крике?

Элли покачала головой. Зачем он спрашивает ее об этом, ведь ее тогда и на свете не было.

— Отряд солдат из Колорадо капал на мирную деревню чейенов, на юго-востоке Колорадо, и учинил настоящую резню. Они насиловали, калечили, уродовали женщин, убивали детей.., причем без всяких на то причин. Я был там.

Элли представила солдат и индейцев, бросающихся друг на друга с ножами и томогавками.

— А ты тоже дрался? Итан печально улыбнулся.

— Мне было три года, но я все помню. Я не могу забыть этот кошмар… Они вырвали меня из рук матери, я стоял и смотрел, как ее… Когда они, надругавшись над ней, ушли, она лежала растерзанная на земле. Я помню, как плакал, умоляя се встать и взять меня на руки. Женщины подошли и увели меня.

В его глазах застыла безысходная тоска.

— Итан, это ужасно! А где же был твой отец, когда случилось все это?

Итан рассеянно посмотрел на нее.

— Он поехал в форт за продуктами. Он не думал, что нам угрожает опасность. После той трагедии отец так и не оправился. Он оставил меня у моих родственников-чейенов в Дакоте, а сам вернулся в Иллинойс. Он не взял меня с собой, потому что родственники никогда не смогли бы полюбить меня, я не был бы окружен там такой лаской и заботой, как здесь, у чейенов. Отец вернулся, когда мне исполнилось десять лет. Он был уполномоченным представителем на территории резервации чейенов. Я получил образование в миссионерской школе. В те времена у чейенов было больше земли, чем теперь… — он махнул рукой. — Вот и Гатри отдан белым.., из-за всех этих сделок и отъемов земли.

Он курил. Элли боялась и слово проронить. Молчаливый по натуре, Итан никогда еще не был так откровенен.

— Отец потерял работу: власти считали, что он симпатизирует индейцам и не сможет беспристрастно выполнять свои обязанности. В чем-то они, конечно, были правы. С тех пор он начал пить, — продолжал Итан. — Когда я женился, он жил с нами. Вскоре после смерти Виолет отца обвинили в контрабанде виски, его фактически поймали с поличным. В резервации у него было много друзей, любителей выпивки, да и сам он слишком увлекся “зеленым змием”. Его выдворили, запретив когда-либо появляться на индейской территории. Я тогда с головой окунулся в текущие дела, стал армейским разведчиком.., мне надо было чем-то занять себя, чтобы не сойти с ума. Впрочем, что тебе говорить, ты ведь тоже ищешь спасения в работе.

Элли посмотрела на свои руки.

— Да, а как еще можно пережить все это?

— Я не знаю. — Итан встал, выпрямился, посмотрел на людей, толпившихся у поезда. — Во всяком случае я остался здесь, а отец уехал к моим родственникам-чейенам в —Дакоту. Мой двоюродный брат Красный Ястреб живет здесь, в резервации чейенов. Он — племянник моей матери, сын ее сестры, которая умерла несколько лет назад. Брат моей матери Сильные Руки живет в резервации Стоящая Скала, в Северной Дакоте. Его жена — из племени сиу. Моя бабушка по материнской линии тоже живет там, хотя дед — он был из племени сиу — давно умер, она так и осталась жить с сиу. Чейены и сиу старались держаться вместе, потому-то между ними так много смешанных браков. И неизвестно, кого там больше, чейенов или сиу.

— А ты там бывал?

— Да. Когда мне было пятнадцать, я жил там с отцом. Неспокойные были времена. Индейцы как огня боялись каких-либо мер со стороны правительства. Да и до сих пор там, в краю сиу, напряженно, проблемы так и не решены.

У него изумительная, совершенная фигура, подумала Элли. Ей доставляет удовольствие смотреть на него. Конечно, он храбрый, красивый мужчина, но он.., индеец. Не думать о нем, не давать воли своим чувствам! Она заметила, стоит ей только подумать о нем, как у нее сразу же появляется какое-то странное непонятное ощущение. Нельзя ни в коем случае позволять ему дотрагиваться до нее! Но ведь она была не против его поцелуев, а когда он коснулся рукой ее груди…

Элли смущенно отвела взгляд от Итана, уставившись на сковородку. Вот и опять она думает об этом. Интересно, в ту ночь, перед “земельным марафоном”, он хотел напугать ее, и только?.. Или он бы позволил себе и большее, если бы она не возражала? Они не вспоминали об этом, будто ничего не произошло. Может быть, так и лучше? Они просто хорошие друзья.

— Ну, а мой отец… — продолжал Итан. — Я долго не видел его, а в прошлом году он навестил меня, сказал, что собирается вернуться в Иллинойс. Наверное, и в резервации Стоящая Скала у него были неприятности из-за виски. Недавно я получил от него письмо. Мне кажется, он очень болен. Я собираюсь поехать повидаться с ним. И сделать это надо как можно скорее.

— Да, да, конечно. — Элли взяла кусок мяса. — Ну а твоя работа армейского разведчика, наверняка, полна приключений: пальба, стычки. Ты был ранен? Итан присел к костру на бревно, напротив Элли.

— Да, есть, что вспомнить. Бывали стычки, перестрелки и с белыми и с индейцами. И раны и шрамы…

Какая у чего красивая улыбка, подумала Элли, не в силах отвести глаз.

— Наверное, тяжело быть полукровкой? Ведь ты как бы принадлежишь двум расам. А ты сам кем себя считаешь, кто тебе ближе, белые или индейцы?

Он окинул ее таким взглядом, что Элли вздрогнула. Неужели она опять обидела его?

— Я постоянно об атом думаю, — ответил он. — Я веду образ жизни белого человека, но по своим взглядам, убеждениям и здесь, — он показал рукой на сердце, — я все-таки индеец. Все дело в том, что я не могу жить так, как жили мои предки-индейцы. — времена уже не те. Да и мои родственники в резервациях тоже вынуждены приспосабливаться к переменам. Все сейчас по-другому, благодаря “стараниям” нашего правительства. События, подобные бойне в Сэнд Крике, не проходят бесследно. Наверное, я живу как бы в двух мирах, белых и индейцев, и никуда от этого не деться. — Итан заметил, что очередь у поезда стала меньше. — Пойду-ка я посмотрю, доставили твою плиту или нет. Дай мне, пожалуйста, список, заодно проверю и остальное.

Элли встала и вытерла руки полотенцем.

— Нет, спасибо. Не беспокойся! Ты и так много сделал. Я сама справлюсь. Итан затоптал сигару.

— Хорошо. Я тем временем поищу людей, чтобы перетащить твою плиту. Чугунные плиты очень тяжелые, нужно, как минимум, троих-четверых человек. Она улыбнулась.

— Я жду не дождусь, когда начну печь хлеб. Держу пари, от посетителей не будет отбоя, — ей стало не по себе от его оценивающего взгляда.

— Я в этом не сомневаюсь, Элли. Но не забывай, что среди твоих покупателей будет много мужчин. И они не всегда будут приходить к тебе только за хлебом. Будь осторожна и осмотрительна!

— У меня есть пистолет.

Ел роскошные рыжие волосы высохли и теперь отливали золотистым блеском. Он хотел схватить ее, заключить в свои объятия, просить, умолять выйти за него замуж, бросить все и жить с ним в форте. Он будет любить и оберегать ее. Разве мог он подумать, что влюбится в эту маленькую лгунишку из Нью-Йорка.

Ни к одной женщине он не испытывал такого сильного физического влечения. Интуитивно он чувствовал, что нравится ей. Но как пробудить в ней желание, страсть, как тогда ночью, когда он целовал ее…