Русские живописцы - Сергеев Анатолий Николаевич. Страница 6
Иван Крамской сказал об этой картине и ее авторе так: «У других художников тоже есть деревья, вода и даже воздух, а душа есть только в „Грачах“».
Федор Васильев 1850-873
Однажды Васильев заметил: «Если написать картину, состоящую из одного голубого воздуха и гор, без единого облачка, и передать это так, как в природе, то, я уверен, преступный замысел человека, смотрящего на эту картину, будет отложен…» Так неистребимо верил художник в преображающую силу искусства.
Обостренное чувство движения – основы основ самой жизни – ценнейшая черта живописи Федора Васильева.
В картине «Перед грозой» мы видим, как надвигаются темные тучи, первый порыв ветра пригнул деревья, тревожно закричали птицы… Заклубилась пыль на дороге. Вот-вот громыхнет раскатистый гром…
Васильев умел схватывать именно такие мгновения. Ему была очевидна неуловимая напряженность момента, когда через мгновение что-то должно случиться. Что это будет? Чудо?
В подобном ощущении волшебного движения, надвигающегося прорыва прожил свою короткую жизнь и сам художник.
Друзья рассказывали: чтобы написать картину «Оттепель», Васильев день за днем, час за часом наблюдал, как наступает эта пора. Вот уже темнеет, оседает снег. Вот уже над прозрачной, бело-синей, ровной поверхностью выступает коричневая, клочковатая земля. Вот санный след, на снегу – еще вчера бело-сахарный, а сегодня уже темный, почти черный. И птицы кричат громче обычного.
В двадцать один год у Васильева началась чахотка. А врачи тогда свято верили в одно лишь лекарство – Крым.
В те времена понятие «товарищество» имело вполне конкретный смысл. Помогли друзья. Крамской, Ге собрали деньги. Если бы Васильев смог прожить в Ялте чуть подольше, возможно, чудо, в которое верил художник, и случилось бы.
Крамской, увидев присланную Васильевым картину «Мокрый луг» был ошеломлен. Хочется бесконечно дышать этим простором…
24 сентября в Ялте пейзажист Федор Васильев умер от чахотки. Ему было всего двадцать три года.
Иван Шишкин 1832-1898
Русский реалистический пейзаж всегда будил в людях самое лучшее. Любовь к родной природе, способность в обыденном увидеть прекрасное, возможность, как выразился Крамской, «стать самому лучше, добрее, здоровее».
Лев Толстой недооценивал пейзаж, как таковой. Безжалостно громил пейзажистов, скопом зачисляя их в толпу людей, творящих «искусство ради искусства». Случается, и гении ошибаются. В ответ на подобные обвинения Репин приводил в пример творчество двух великих пейзажистов – Васильева и Шишкина.
Пейзаж нам дорог вовсе не потому, что фотографически верно отражает природу, утверждал Репин. Он доносит до нас глубоко личное отношение художника к природе, его понимание красоты.
Васильев, безусловно, «поэт» пейзажа. Его учитель Шишкин – неторопливый исследователь, «прозаик» русской природы.
На портрете работы Крамского изображен крепкий, бородатый человек в широкополой шляпе. Он стоит опираясь на длинную палку и всматривается куда-то вдаль… Через плечо перекинут небольшой походный этюдник. Он весь в предощущении начала работы… Это художник Иван Шишкин.
Каждое полотно Шишкина поражало друзей очевидным глубоким знанием изображаемого, любовью к русской природе. Каждая картина – неспешное повествование.
Художник родился и вырос в Елабуге, стоящей на реке Каме, в самом сердце дремучих северных лесов Вятской губернии. Жизнь леса в сознании мальчика была насыщена поэтическими легендами: непроходимые чащобы, клады, спрятанные разбойниками, сундуки, качающиеся на железных цепях…
Чуть повзрослев, юноша научился видеть кипучую жизнь леса, скрытую от невнимательных глаз, подмечать изменения, происходящие при смене времен года, при переходе из одного состояния в другое.
Как и большинство пенсионеров Академии художеств, Шишкин должен был совершенствовать свое образование за границей. Но он не поехал ни во Францию, ни в Италию. С большой неохотой посетил Германию, но дал резко отрицательную оценку немецкой школе живописи. «Черствее и безвкуснее живописи здесь я ничего не видел», – писал художник из Дрездена. И стал добиваться разрешения вернуться на родину раньше срока.
«Если говорят про иного мастера, что он съел собаку, то про Шишкина можно сказать, он съел медведя, да не одного…» – писали в одной журнальной рецензии о его картине «Сосновый бор».
Простота и красота. Смолистый, задумчивый красавец – сосновый лес. Достаточно постоять пару минут перед полотном и… тут же услышишь явственный степенный шум, почувствуешь смолистый аромат царственных деревьев.
Было бы несправедливо упрекать художника в сухости, протокольности и натурализме. Даже сами названия некоторых картин – «Среди долины ровныя…», «На севере диком…», – являясь стихотворными строками, свидетельствуют о прямо противоположном подходе, о нежности, с которой художник писал природу.
Пожалуй, нет в русской пейзажной живописи более яркого полотна, отражающего широту и приволье русских просторов, чем картина «Рожь». Словно волнующееся море, шумит и колышется на полотне необъятное ржаное поле. Только в самой середине нехотя расступилось оно для пыльной дороги. Впрочем, где-то у одиноких сосен дороги уже нет. Море ржи поглотило ее. Сосны, оставшиеся от когда-то могучего бора, как великаны-сторожа, застыли посреди этой теплой и голубой бесконечности.
Полотно создает образ преображенной природы. За ним стоит человек-творец, человек-созидатель. На шестой выставке передвижников картина «Рожь» была явным лидером среди других полотен.
Иван Шишкин вместе с Саврасовым и Васильевым совершили переворот в пейзажной живописи, сравнимый с тем, что было сделано в литературе Пушкиным, Гоголем и Тургеневым.
Иван Крамской 1837-1887
Крамской писал: «Для того чтобы стать художником, мало таланта, мало ума, мало благоприятных обстоятельств, надо иметь счастье обладать темпераментом такого рода, для которого, кроме занятий искусством, не существует высшего наслаждения».
Иван Крамской обладал таким темпераментом. И в этом было его счастье и его трагедия.
Полотно «Христос в пустыне», пожалуй, наиболее ярко выражает личность самого художника.
«Это не Христос. Я не знаю, кто это. Это есть выражение моих личных мыслей», – неоднократно утверждал Крамской.
Присмотритесь к человеку, изображенному на картине. Он явно на перепутье. У каждого человека в жизни обязательно наступает минута, когда нужно удалиться от всех и решить непростую задачу: как жить дальше?
У Крамского в жизни подобных минут было много.
Жизнь отнюдь не баловала художника. Он рано женился. Заботы о хлебе насущном отнимали слишком много сил и здоровья.
