Лесные духи - Прозоров Александр Дмитриевич. Страница 10

— Это ты сюда иди, я такое место…

Тут паренек спохватился, что его спутница сама ходок плохой, и замолчал. Вернулся под сломанную сосну, разворошил хвою. Песок снизу был, понятное дело, влажный. Но это ведь под хвоей! На воздухе, на солнце высохнет быстро. Камыш раскидал в стороны мох и мусор на два шага в ширину и десять в длину и громко ответил:

— Иду!

— Ну, ты где? — обиженно спросила девочка, когда он прибежал к костру. — У меня уже полдня в животе урчит! Листья лопуха нужны, чтобы корни запечь.

— Сейчас! Сейчас принесу. — Мельком глянув на ее белую распухшую ногу, Камыш бегом промчался вниз по склону, в траве на прогалинах между осинами надрал крупных лопухов, поднялся наверх: — Держи!

— Наконец-то! — Золотая Тень уже успела расчистить песок и сделать небольшую выемку. Теперь девочка застелила ее листьями, чтобы не пачкать еду, на них в три ряда выложила корни рогоза, сверху опять же закрыла еду листьями, насыпала тонкий слой песка, палочкой нагребла сверху угли из кострища, добавила дров. — Скоро готово будет, Камыш. Далеко не уходи.

— Я рядом… — Паренек быстрым шагом обогнул ельничек, хорошенько переворошил подсохший сверху песок под сосной, руками вырыл ямку ближе к кроне. Теперь опять следовало немного подождать, и он отправился в новый обход своих ближних владений, собирая валежник. Зверей на облюбованном холме явно не было, а потому он оставил свое новенькое копье возле Золотой Тени, и набирал в обе руки полные охапки хвороста, восхищаясь здешним изобилием. Богатый лес, не то что возле деревни, где даже тяжеленные сухостоины — в радость.

К тому времени, когда возле будущего дома лежала целая гора толстых сухих сучьев, как раз поспели корешки. Маленькая повариха не подкачала — угощение и не подгорело, и хорошо пропеклось.

— Ты просто молодец! Настоящая хозяйка! Никогда еще не пробовал такой вкуснятины! — похвалил ее Камыш, уплетая сладкие и плотные корешки, пахнущие дымом и прошлогодней листвой.

— Это меня мама научила, — зардевшись, призналась Золотая Тень. — Если спеть песню про весну столько раз, сколько пальцев на руках, корни как раз как надо запекаются. Ой, как тут хорошо! Тепло, спать хочется…

Впервые за последние три дня дети наелись досыта, и у Камыша тоже начали слипаться глаза. Но он не мог позволить себе сна. У него, как мужчины, имелось еще очень, очень много неотложных дел. Паренек подхватил с земли из кучки полукруглый кремневый скребок и побежал к озеру.

Крепким острым инструментом работать было легко и приятно. Камыш с удивившей его самого скоростью нарезал охапку тростника, вернулся на холм. Опустил возле девочки:

— Чего не спишь? Беседующий-с-Небом сказывал, хвори во сне быстрее всего уходят.

— Пить очень хочется. Хотела спуститься, а нога не идет, — пожаловалась Золотая Тень. — Не болит, я и забыла.

— Сейчас принесу, — кивнул паренек. — Слушай, раз уж ты не спишь, может, сплетешь тонкую циновку? Трутную яму закрывать.

— Давай, — потянула она к себе из охапки верхние стебли. — А чего кисточки не оторвал?

— Неудобно в воде. Вот, возьми… — Он выбрал из кучи колотого кремния небольшой осколочек с острой гранью. — Сама срезай, где нужно. Я сейчас еще немного принесу, раз уж все равно за водой идти…

В этот раз Камыш шел к Вечерним Водам медленно, внимательно глядя по сторонам. Он помнил, что где-то недалеко от тропинки видел краем глаза плотный пучок зеленых зонтиков, но поначалу не придал значения находке. Дудник — трава привычная, чего на него внимание обращать?

— А-а, вот ты где! — Паренек свернул, острой гранью скребка срезал отростки с соцветием, потом аккуратно подрезал у корня. Дунул внутрь хрупкого трубчатого стебля: — Не ковш, конечно, но воду набрать можно.

И он бегом помчался на берег.

Плести циновку из тростника — дело несложное. Складываешь стебли бок о бок, потом протягиваешь другие стебли поперек, переплетая с основой. Главное — пристукивать не забывать, чтобы плотнее лежали. Пока Камыш ходил к озеру, Золотая Тень успела уже сделать плетенку почти в локоть шириной. Он только брови удивленно приподнял, подавая ей стебель с водой:

— Лихо у тебя получается!

Девочка гордо кивнула, в несколько глотков осушила длинную, но тонкую емкость:

— Так мало?

— Сколько влезло, столько и набрал. Сейчас еще принесу.

— Я вот подумала, может, нам ею укрыться? — тряхнула сплетенным куском Золотая Тень. — А то холодно ночью. Я до темноты успею. Ты для тепла чего-нибудь найдешь?

— Попробую.

— Только воды сперва принеси!

Чтобы напоить девчонку, к озеру пришлось бегать четыре раза. Потом Камыш перенес с помощью двух палок в будущую трутневую яму нагоревшие угли, накидал сверху валежника: пока прогорит, песок от последней влаги как раз избавится. Пересадил на новое место Золотую Тень, сбегал в осинник за трухлявым сухостоем, а после этого — вернулся по берегу к болоту, мимо которого вчера протаскивал свою спутницу, надрал там верхнего, почти совсем сухого, легкого и мягкого мха, за несколько ходок принес на холм изрядную кучу. Он так увлекся, что напрочь забыл про изготовленное утром копье. Оно так и осталось стоять у сосны. К счастью, нужды в оружии за весь день так и не возникло.

Вечером дети подкрепились печеными корнями, а потом долго сидели у догорающего костра, глядя в усыпанное сверкающими звездами небо.

— Что же нас так долго найти не могут, Камыш? — вздохнула девочка. — Так ведь мы совсем пропадем.

— Унесло далеко. Так сразу и не выследишь, — ответил он. — Давай ложиться спать. Может, утром они будут уже здесь. Давай я помогу…

Он перенес Золотую Тень на песок под ствол, сделав ей под бедро и под плечо небольшие ямки, накрыл ее огромной, втрое больше, чем нужно, циновкой, сверху заложил всю циновку толстым слоем мха. Выбрал в костре несколько самых крупных углей, перекинул их в ямку, на слой нагоревшей днем золы, засыпал сухой трухой, добавив для страховки пару трутневых грибов, накрыл корой и засыпал песком, оставив только маленькую дырочку для дыма. Постоял, прислушиваясь к доносящемуся откуда-то издалека голодному вою — и только тут спохватился, сбегал за копьем, положил в изголовье. Постоял еще немного, оглядываясь, вспоминая.

— Кажется, сделал все как надо, — наконец решил он и осторожно, стараясь не рассыпать мох, ногами вперед влез под циновку.

Жесткие стебли камышей царапались и кололись. Но не так сильно, чтобы причинять боль. Зато здесь, в простеньком укрытии, было тепло, уютно пахло дымком. Еще бы крышу над головой соорудить — и будет совсем, как дома. Усталый Камыш закрыл глаза и мгновенно провалился в сон.

Зарубка пятая

Несколько длинных разрезов на бересте, над ними — черточки чуть покороче. Наверное, это охотники в лодках. Только вот заняты они совсем не охотой. Потому что отправились на Поиски пропавших.

Золотая Тень была слишком наивна. Как раз в тот момент, когда Камыш попытался (и успешно) разжечь огонь, мужчины племени Хозяина Реки только-только возвращались к своему селению.

К песчаному берегу около деревни пристали пироги. В каждой из пяти сидело по два охотника, а посередине лежала прикрытая рогожей груда хорошо пропеченного мяса. Охотники были веселы и горды собой: они привезли столько добычи, что ее должно хватить на много, много дней — на сколько точно, никто, конечно, подсчитать не мог. Еще и останется запас. Мясо можно будет завялить и сложить в домах на случай ненастья, неудачной охоты или голодного времени.

Мужчины племени были так довольны, что не сразу обратили внимание, как печальны встречающие их женщины и дети.

— Где Мощный Волк?

Шаман Беседующий-с-Небом первым заметил неладное и встревожился.

Женщины невольно оглянулись на взгорок, где оставшийся в стойбище старшим хромой охотник поливал землю под священной ивой сладким травяным отваром, моля духов леса о помощи. Однако рассказать об этом Беседующему-с-Небом никто не успел. Быстрая Синица, не сдержавшись, растолкала старших и кинулась к мужу: