Лесные духи - Прозоров Александр Дмитриевич. Страница 23

— Пять… — прошептал себе под нос Могучий Саблезуб.

Он не испугался. Ничуть. Ни капельки. Но ноги его сами собой сделали два шага назад, пятясь от смертельной опасности. И это стало сигналом. Стая голодных волков — а зимой голодны все и всегда — выметнулась из укрытия и большими неуклюжими прыжками кинулась к столь неожиданной, но желанной добыче. Неуклюжими потому, что серые хищники не имели снегоступов и проваливались в пушистое рыхлое одеяние зимнего леса почти по самую голову. Вслед за первыми на свет выскочили еще три зверя и тоже заторопились к маленькому одинокому существу, добровольно явившемуся на смерть. Кто первый успеет вцепиться — тому больше всех мяса и достанется.

Длинная палка в руках добычи волков не смутила. Никто из них ни разу в своей жизни человека не видел. Ведь в те далекие времена на всей огромной планете жило так мало людей, что все вместе они не смогли бы заполнить даже одного современного города. Разве только небольшой поселок в центре сельского района. И потому большая часть зверей, хоть и путешествовавших на большие расстояния, даже не подозревала о появлении в лесах такого существа, как человек. И уж тем более нисколечки его не боялась.

Приближающиеся волки зарычали от возбуждения и голода. Они были так уверены в скором обеде, что даже не стали охватывать добычу, чтобы помешать ей убежать — так и пробивались через сугробы тесной толпой. Могучий Саблезуб больше не отступал. Посмотрел свысока на самых ближних из врагов, повернул копье острием вниз, вскинул руки над головой… и резко опустил оружие, вкладывая в удар всю свою силу.

— Х-хо!

Каменное острие без труда пробило шкуру самому крупному, уже поседевшему матерому вожаку и вошло глубоко в тело. Зверь мгновенно обмяк, охотник рывком выдернул копье, с такой же силой ударил второго серого хищника, дернул древко назад и… И не смог этого сделать. Намертво застряв в туше, копье лишь слегка приподнялось вместе с ней. Кровожадные звери, подоспевшие следом, уже рвались к ногам, словно не заметив смерти наиболее сильных своих сородичей, белые клыки щелкали совсем рядом, Камыш уже чувствовал тепло их дыхания. Еще миг — и вцепятся.

Юный охотник отпустил древко бесполезного копья, попытался выдернуть топор, попятился — но опоздал, один из волков уже вцепился в край снегоступа. Потеряв равновесие, Камыш взмахнул руками, опрокинулся на спину, ощутил, как на бедро ступила когтистая лапа — и вот теперь ему стало страшно. От предсмертного ужаса по телу прокатилась волна обжигающего жара, когда запрыгнувший на живот зверь вцепился ему в горло…

Почти вцепился — паренек успел прикрыться руками, в одной из которых был зажат каменный топор. Клыки бессильно скрежетнули по камню, зверь издал непонятный хрип, шарахнулся вбок, утягивая топор за собой. Охотник не успел понять, что влажный язык излишне прыткого хищника просто примерз к заиндевевшему от мороза тяжелому кремню.

Тут сбоку что-то мелькнуло, волк изогнулся, отлетая в сторону с копьем в боку. Камыш же рванул топор к себе, освобождая его вместе с куском примерзшей кожи, поддернул ноги, по которым топтался кто-то еще, наугад ударил туда топором, услышал в ответ жалобный скулеж, отполз чуть-чуть, взмахнул еще раз, теперь не попав никуда, и попытался встать, чтобы разглядеть хоть что-то поверх мелькающих шкур и…

— Великие духи! — Жалобный призыв не помог, и храбрый Могучий Саблезуб провалился в снег по самую грудь, причем ноги его опоры так и не почувствовали, бесполезно пиная что-то рыхлое и податливое.

— Вот тебе, вот! — яростно лупил кого-то Летящий Зимородок.

В воздухе промелькнуло несколько копий, послышался жалобный скулеж и тявканье. Снег пару раз дрогнул и осел, утягивая свою жертву еще глубже. Камыш наконец-то ощутил ступнями опору, толкнулся назад, потом вперед, расталкивая снег. Захлопал ладонью по насту, нащупывая снегоступы.

— Я убил двух волков! — услышал он радостный крик Зимородка. — Я убил двух, целых двух! Двух волков!

Это означало, что схватка в снегу уже закончилась. От радости молодого охотника никто не отвлекал. Могучий Саблезуб от разочарования даже перестал барахтаться: обидно, когда все самое интересное проходит без тебя.

— Двух! Целых двух! Черный Стриж, Грозный Вепрь, я убил двух волков! Теперь у меня тоже будет ожерелье!

— Саблезуб? — появилась над снежной ловушкой голова отца. — Цел? Давай руку.

На вопрос юный охотник отвечать не стал, но от помощи не отказался: крепко ухватился за запястье, поднялся наверх и тут же нащупал ногой спасительный снегоступ. Перенес свой вес на него, всунул ногу под ивовую дугу второго — и наконец-то огляделся. Все волки были здесь, на широкой дорожке от лещины к обрыву, вычищенной от снега и изрядно залитой кровью. Семь туш, четыре из которых были пробиты копьями. Опытный взгляд охотника сразу определил, что двух зверей поймали метательные гарпуны уже во время бегства. Это, понятно, постарались отец и вождь. Двух убил Летящий Зимородок: одного наколол прямо на Могучем Саблезубе, второго сбил рядом. Еще два были сражены копьем юного охотника и седьмой, похоже, не пережил удара топором по голове.

— Нужно снимать шкуры, пока теплые! — спохватился Летящий Зимородок. — А то ведь задубеют, потом и не шевельнешь. Можно я освежую своих? Да?

— Нет, — покачал головой Черный Стриж. — Беги в ложбину, предупреди, чтобы не ждали больше зверя. Мы его взяли. Пусть идут помогать.

— А клыки? — испугался Летящий Зимородок. — Клыки забрать можно?

— Клыки забирай, — согласно кивнул вождь. — Они теперь по праву твои.

Дальше начались привычные охотничьи хлопоты: вынуть клыки, снять шкуры, разделать туши на удобные для переноски куски.

Волки в племени Хозяина Реки всегда считались хорошей добычей. Прежде всего — победа над сильным и опасным врагом была почетна для любого охотника. Притом мех этих хищников среди прочих зверей чуть не самый теплый, да и мясо, хорошо разваренное, протомленное с травами, вкусно на удивление. Вот только теплые эти шкуры густо пахли волчьим духом, а потому охотники не носили их никогда, не использовали в одежде ни в каком виде, дабы не спугнуть в лесу иную добычу. Волчьи шкуры всегда отдавались женщинам.

Что касается мяса, то в походе варить его не в чем и некогда. Посему его добытчики или не ели вовсе, или больше давились, чем получали удовольствие. Если же добавить, что в схватке умный, сильный серый хищник нередко одерживал над человеком верх — то понятно, отчего такой добычей потомки Хозяина Реки гордились, но особо за нею не гонялись. Оленя в силки взять — и проще, и удобнее. Или лося гигантского загнать. Тут и мясо сразу хорошее, и много его, и шкурой половину шалаша накрыть можно. С волком же, коли нужды особой нет, проще в стороны разойтись.

Увы, как раз такая нужда ныне и назрела. Стая серых хищников поселилась совсем близко от стойбища и занялась охотой. Зимой и так с добычей всегда трудно: крылатая дичь на юг улетает, много зверья просто спит, иные ходы под снегом роют и на глаза не попадаются. С приходом же новых соседей вышло, что немногие зайцы и лоси вместо того, чтобы в охотничьи капканы идти, к волкам в брюхо попадали. Охотничье угодье одно, двум племенам на нем не прокормиться. Тут либо самим уходить, либо пришельцев гнать. Потомки Хозяина Реки выбрали второе.

— Волчицы нет, — внезапно выпрямился Черный Стриж, едва начав свежевать одного из крупных зверей, что первыми попали под удар копья. — Это не она, это тоже охотник.

— Клыки длиной с мой палец, — добавил Могучий Саблезуб, уже успевший прибрать главную ценность. — Конечно, мужчина!

— Скрылась, значит, волчица, — обернулся вождь на глинистый склон. — Теперь и не догонишь. Столько времени прошло!

— Не жалко, — отмахнулся юный охотник. — Вон, целых семь зверей взяли.

— Раз ушла, по весне помет новый принесет, опять стая появится, — со вздохом объяснил Черный Стриж. — Одной охотиться трудно: оленята даже маленькие шустрые, зайца тоже не всякого догонишь. Ей проще выйдет ребенка утащить али женщину. Селение-то наше рядом. Матерая волчица, сильная. Женщине с такой не справиться. Коли нежданно нападет, так и охотника взрослого порвет. А уж если обиду на нас затаит, мстить начнет, так и вовсе беда настанет. Чуть кто один хоть недалеко отлучится — разорвет в клочья.