Портфель капитана Румба (сборник) - Крапивин Владислав Петрович. Страница 70
— Зоя Ипполитовна! Спускайте бригантину! Она пойдет прямо на меня. Крутой бакштаг! — Он уже разбирался в курсах и галсах парусных судов.
Зоя Ипполитовна храбро засучила на жилистых икрах широкие брючины. Стряхнула домашние шлепанцы. Опять взяла модель и вошла в воду.
— Спускайте! Я ее сниму, а потом поймаю. И приведу обратно.
— Дай-то бог… — Зоя Ипполитовна с моделью нагнулась над водой.
Чуть не обмакнула киль. Задержалась.
— Бубенчик! Такой торжественный момент… Обычно в эту минуту о нос корабля разбивают бутылку шампанского…
— Ну, давайте и мы разобьем! Как будто!.. Трах-бум! Поехали!
И бригантина «Я больше не буду» коснулась днищем воды.
Она отразилась в озере, как настоящий корабль. Гордая, стройная, одетая парусами. Несколько секунд она стояла неподвижно. Потом чуть накренилась влево — ее качнул тот самый «утренний бриз».
Ветер мягко наполнил батистовые паруса: фок, нижний и верхний марсели, брамсель и бом-брамсель, грота-трисель и топсель. Выгнул треугольники стакселей и кливеров. И метровое суденышко, будто живой морской парусник, заскользило от берега.
— Ура!! — Генчик запрыгал в воде. Потом присел по горло, прицелился «Сменой». Щелк, щелк!.. — Зоя Ипполитовна, смотрите, как ровно идет!.. Это мой пружинчик им командует!..
Зоя Ипполитовна — в подвернутых штанах и широкой кофте — стояла по щиколотку в воде прямо и величественно. Как старый адмирал. Очки были воздвигнуты на лоб.
Бригантина подошла к Генчику. Он ласково взял ее за бушприт, развернул носом к берегу.
Ветер сделался почти встречный и прижал тонкую парусину к мачтам. Поворачивать паруса на другой галс было бы долго и трудно: попробуйте распутать и передернуть два десятка тоненьких концов бегучего такелажа! Да еще одной рукой — в другой-то аппарат! И Генчик стал подталкивать бригантину в корму. «Ну-ка, включай мне на помощь машину!»
У бригантины между мачтами стояла дымовая труба — желтая с черной полосой. На судне капитана Сундуккера, кроме парусов, была и небольшая паровая машина — очень полезная при безветрии. Считалось, что и у модели она есть, — отсюда и труба. Но это была лишь видимость. На самом деле никакого двигателя внутри не было, и Генчик командовал просто так, для бодрости…
Бригантина рыскала, на носу звонил крошечный корабельный колокол (сделанный из латунного рыбацкого колокольчика). Желтые от солнца паруса трепетали, в них змеились голубые тени…
— Ну, не капризничай, — уговаривал Генчик. — Сейчас вернемся, и пойдешь нужным курсом снова…
Счастливая и торжественная Зоя Ипполитовна встретила их на берегу.
— Все было прекрасно! Восхитительное зрелище! Капитан был бы счастлив видеть это…
Мокрый Генчик радостно дышал. Опустил модель на киль-блоки и придерживал ее за грот-стеньгу.
У Зои Ипполитовны под сдвинутыми вверх очками сильно блестели глаза. Кажется, она прослезилась от волнения…
— Да, прекрасно… — Зоя Ипполитовна промокнула глаза подолом кофты. — Теперь, голубчик, неси нашу красавицу в машину… — И она пошла к «Запорожцу».
— Как? Уже все?! Нет, давайте еще! Нельзя же так — всего один рейс!
— Но ты немыслимо продрог!
— Я?! — Генчик подскочил. — Да я думать забыл про холод!.. Еще одно плавание совершенно необходимо! Для фотоснимка!
— Разве ты не успел снять?
— Успел! Но я в сторону берега снимал, а там этот домище. Когда он сзади бригантины, не похоже, что она настоящая! Надо на фоне облака! Видите, вон там какое облако!.. Я отпущу бригантину, сниму ее сзади, потом обгоню и поймаю вон там!
С берега в воду уходил полуразрушенный длинный мосток. Наверно, бывший пирс для заводских катеров, которые когда-то водились тут.
— Ты уверен, что все получится как надо?
— Вот увидите!
По всем расчетам бригантина должна была своим курсом крутой бакштаг подойти прямо к оконечности пирса.
Не дождавшись окончательного разрешения, Генчик подхватил модель и снова оказался в воде. Там он оглянулся. Зоя Ипполитовна стояла у открытой дверцы «Запорожца». Молча. Генчик опустил модель на рябую от ветерка поверхность. Ах, как опять заскользила она, голубушка!
Генчик схватил висевший на груди аппарат. Пошел следом за бригантиной. Дальше, дальше. Присел так, что вода аж до самых губ. Озеро сверкало на уровне глаз. Дальний берег
был почти не виден в дымке, и впереди — словно открытый морской горизонт. И желтое кучевое облако над ним. А на фоне облака — мачты и паруса.
Генчик щелкал затвором «Смены», пока не кончилась пленка. Потом выскочил, бросил аппарат на песок и помчался к пирсу. Закачались, запрогибались под ногами редкие прогнившие доски.
Добежав до конца, Генчик лег на живот. Вытянул руки.
— Ну, давай, давай! Иди сюда, моя хорошая…
А «моя хорошая»… Или что-то незаметно перестроилось в ее парусах, или слегка изменился ветер… Или бестолковый пружинчик отдал не ту команду! Бригантина изменила курс.
Не очень сильно изменила, однако так, что шла теперь мимо пирса.
Захотела в дальнее плавание?
— Ты что делаешь?! — перепуганно сказал ей Генчик.
Ветер посильнее надавил на паруса. Бригантина качнулась. «Динь», — звякнул колокольчик. Словно дурашливо пообещал: «Я больше не буду…»
Ну да, конечно, бригантина больше не будет уплывать без спросу! Потому что сейчас уйдет на широкую воду и попробуй догони! А потом ищи-свищи!
И когда парусник изящно проскользил в трех метрах от оконечности пирса, Генчик мешком бухнулся в воду.
Не так уж быстро плыла бригантина, но Генчик еле догнал ее, хотя махал руками изо всех сил.
Он ухватил модель за лопасть руля, отдышался, подгребая одной рукой. Оглянулся.
Ой-ей-ей! И берег, и пирс — во-он где! И Зоя Ипполитовна, совсем маленькая, перепуганно машет руками…
Генчик сроду не заплывал так далеко. Конечно, он умел неплохо держаться на воде, но сейчас перепугался. Потому что и руки уже устали, и двигаться тяжело, и грести-то придется одной рукой, второй — толкать эту непослушную красавицу…
Ну, что делать, он поплыл. Вдоль пирса, чтобы в случае чего ухватиться за ржавые стойки. Но тогда придется отпустить модель! Насовсем…
Он не отпустил. В конце концов нащупал ногами твердое песчаное дно. Отдышался. Теперь-то уж не страшно. И через минуту с «присмиревшей» бригантиной на руках вышел на берег.
Там он снова устало подышал. Помотал головой, чтобы вытряхнуть воду из ушей. Сквозь мокрые ресниц увидел Зою Ипполитовну.
Она сказала с тяжелой укоризной:
— Ну, что же… По крайней мере, теперь я хорошо знаю, что такое предынфарктное состояние…
— Да ничего же не случилось! Вот она, целехонькая!
— Ах, какое разумное дитя! Ты всерьез думаешь, что я боялась за нее?
Генчик пяткой начал сверлить в песке лунку.
— Ну, чего такого… Я же умею плавать… Я же не знал, что она сменит курс…
— Я думаю, не надрать ли кое-кому уши. Только они мокрые и скользкие.
— Конечно, скользкие! — Генчик стрельнул сквозь капли на ресницах виновато-веселым взглядом. — И вообще… «динь-дон».
— Что значит «динь-дон»?
— Ну, это когда в колокол… на котором «Ябольше не буду»… Ой, Зоя Ипполитовна! А как колокол оказался у вас в доме? Он же был на бригантине?
— Капитан, когда приезжал в гости к брату, привез его на память, как семейную реликвию. А для судна заказал другой… Не заговаривай мне зубы! Имей в виду, ты меня чуть не уморил!
— Динь-дон…
— Да уж, надеюсь, что «динь-дон». Второго раза я не переживу. Ступай за машину, выжми трусики.
Генчик сперва устроил бригантину на заднем сиденье (колокольчик виновато позванивал. «Ладно уж», — сказал Генчик). Потом, прячась за машиной, он похвастался:
— Зато знаете какие я кадры нащелкал!
Зоя Ипполитовна бросила ему пушистый платок.
— Разотрись как следует.
— А как же пластинку-то везти в мокром?
— Я закрыла ее в патефоне. Так надежнее, она прочно сидит на круге…