Солнечные дети тёмной планеты - Лавров Владимир. Страница 27

— А вы с нами пойдёте?

— Нет. У нас в год можно брать только десять отгулов, из них семь я уже использовала, когда болела. Если пропустить больше, то меня уволят с работы, а у меня довольно денежная работа. Я бельё для государственника стираю. Я и ещё трое женщин.

— А зачем так много?

— А он каждый день четыре костюма сменяет: деловой, официальный, ночной и спортивный. И каждый день требует свежие и поглаженные.

Мы удивлённо замолчали: у нас с Найвой было только по одному набору праздничной одежды, нам его давали поносить по большим праздникам. Наверное, этот Государственник действительно широко живёт. А мы ещё удивлялись, почему тётя Агелая с такой жадностью ела вчера остатки копчёного мяса, которое мы привезли из дома.

Поутру мы собрали дюжину наших земляков и сговорились идти за ограду — поохотиться или набрать орехов. Идея вызвала общее одобрение, всех остальных тоже кормили гороховой кашей, а запасы копчёного мяса закончились. Но выбраться за ограду удалось не сразу. Поначалу нас заставили собирать картошку полный рабочий день. Никакие жалобы на то, что мы дети, что мы устали и что нам надо ещё сходить за ограду за едой никого не разжалобили. Родители говорили нам слушаться, и мы послушно пошли работать дальше, но радости это нам не добавило. Местные дети поступали просто: каждый раз, когда надсмотрщики отворачивались, они ложились отдыхать прямо в борозде. Мы по привычке всё делать хорошо продолжали работать. Вечером все уставшие, с затёкшими спинами и болящими руками, мы собрались за ограду. Хорошо, что местные ребята согласились довезти наши мешки до пещеры на своих тележках, иначе мы бы вообще никуда не успели. Согласились не просто так: мы обещали им долю от добычи.

— Смотрите поздно не задерживайтесь, вечер уже, — напутствовал нас хмурый охранник у калитки. Выход за Загородку здесь был выполнен не как мост через деревянную стену, как у нас, а как калитка в каменной стене. Калитка была железной, с мощным засовом. Очень дорогая вещь.

По выходе за загородку мы изумились. Похоже, местные вообще не выходили за ворота. Огромные орехи нум свисали с каждого первого дерева, дикие куры и фазаны скакали по веткам деревьев, олени мелькали в прогалинках между деревьями и совершенно нас не боялись. Народ полез за самострелами.

За каких-то полчаса мы настреляли столько дичи, что еле могли унести, а ещё были и орехи, и тыквы, и дикие яблоки, и осенние персики… Мы с Найвой как раз прицеливались к шелковичному дереву, когда на нас напал хищный ящер. Шелковица здесь была огромной, размером с голову ребёнка, намного крупнее нашей, которая размером всего в кулак. Поэтому неудивительно, что мы на мгновение потеряли бдительность, жадно озирая свисающие с веток плоды. Бабушка опять предупредила нас об опасности, и мы успели залезть на дерево. Найва издала условный звук — длинный, переливающийся визг, у девчонок он лучше получается. Ей ответили многочисленные сигналы отовсюду — наши товарищи были предупреждены и уже сидели на деревьях.

Ящер подскочил к дереву и попытался подпрыгнуть, чтобы цапнуть нас за ноги. Мы свесили ноги и немного покачали ими, чтобы поддразнить разбойника. В этот момент из-за деревьев выскочил совершенно седой старик и заругался на нас:

— Лентяи! Бестолочи! Кто же так делает!

— Дедушка, лезьте скорее на дерево, мы отвлечём ящера! — закричала Найва и ещё ниже опустила ногу, чтобы ящер не заметил старика. Но тот даже не подумал лезть на дерево. Ящер тоже не купился на Найвин манёвр и повернулся к старику.

— Лентяи, ничего не умеете! — прорычал старик и поднёс к глазам ящера палку со странной загогулиной на конце. Ящер попытался цапнуть конец палки и навалиться на дедушку. Пока ящер тянулся за палкой, старик странным круговым шагом зашел ему под брюхо. Когда ящер сделал шаг вперёд, старик воткнул ему в брюхо длинный нож и вспорол его от хвоста до шеи. Ящер упал на землю и забил ногами в конвульсиях, но дедушка уже был на его шее.

— Когда режешь этих глупышек, главное — это вовремя отпрыгнуть от ног, — поучающее сказал он.

Наверное, у нас были очень круглые глаза, потому что дедушка выдержал паузу и поторопил:

— Закрывайте рты и сползайте. Помогите мне с разделкой, а то тут и другие могут быть. Если всех сегодня порежем, через неделю что есть будем?

Это логика была для нас несколько неожиданной. Жалеть хищных ящеров мы как-то не привыкли. Строго говоря, мы никогда не слышали про людей, которые могли бы убить даже небольшого ящера. Их шкура не пробивалась самострелами, а в глаза попасть было очень тяжело. Здесь же лежал очень крупный, очень опытный хищник. Тем не менее, мы слезли и принялись снимать шкуру. Даже при помощи дюжины товарищей это оказалось очень долгим делом.

— Дедушка, а как вы так совсем не боитесь ящеров? — спросила Найва, когда мы все перемазались в жире и устали резать жесткое мясо.

— По дороге расскажу, — сердито буркнул дед.

Шкуру дедушка Артуал — так звали нашего нового знакомого — в пещеру нести не стал, сказал, что мы опоздаем к закрытию врат. Он просто закинул её на дерево повыше и привязал лианой. Зато мяса мы срезали как можно больше. К пещере мы не подходили — подползали. По дороге дедушка Артуал рассказывал:

— Вы лентяи. Все наши люди обленились. Ящеры, другие хищники — они животные. Они всегда действуют одинаково. Они очень глупые. Вы знаете, что будет, если схватить тигра за нижние зубы?

— Руку откусит, — прошептала Найва из-под груды мяса.

— Ничего подобного! Будет глупо открывать рот как можно шире и стараться стряхнуть руку. Что мешает вам в это время воткнуть ему копьё в глаз? Если на вас нападает волк, то суйте руку ему в пасть и хватайте за язык. Он сразу попятится. Если на вас нападает хищный ящер, сделайте шаг вперёд и режьте ему брюхо — оно мягкое. Только не делайте шаг назад — тогда вы погибли. Если на вас встал медведь, упирайте копье ему в сердце или горло. Он будет наваливаться на вас своим весом и сам себя проткнёт копьём. Нужно просто знать особенности животных и не бояться, и вы будете неуязвимы.

— Ой, дедушка, вы так много знаете! А можно, я буду у вас учиться? — спросил я. Дедушка неожиданно согласился. Я почему-то ожидал, что он рассердится и откажется.

Стражники на входе попытались отобрать у дедушки часть добычи, но тот их просто огрел палкой (всех, по очереди) и прошел дальше. Зато на нас стражники отыгрались по полной: отобрали большую часть мяса ящера и три четверти остальных запасов. От курицы, которую несла Найва, оставили только ножку, а орехи и фрукты забрали почти все. После того, как мы поделились остатками с товарищами, — с теми, кто катил на тележках нашу картошку, — осталось совсем немного. Но даже этого «немного» хватило на роскошный ужин с мясом и овощами. Мы давно такой не ели, со времён дома.

Почуяв запах жареного мяса, соседи начали заходить к тёте Агелае по разным мелким поводам — у кого-то якобы огонь потух, кому-то соль занять. Тётя Агелая не совсем от чистой души, но всё же угощала каждого кусочком мяса. Глядя на то, как жадно и быстро люди глотали лакомство, мы быстро раздумали возмущаться. Этих людей было жалко.

Поутру мы нашли дедушку Артуала и попросили заниматься с нами. Занятия пришлось проводить по вечерам, поскольку днём мы были заняты работами на полях или охотой в лесу. Эти занятия были единственным, что хоть как-то скрашивало пребывание в этой противной пещере. Никто из местных детей особой симпатии у нас не вызвал: все они были неплохими людьми, но испорченными местными нравами. Они мечтали сделать карьеру и стать теми, кто подаёт еду или застилает постель главным слугам Главного Государственника. Тех, кто хотел что-то создавать или о чём-то заботиться, они презрительно называли «неудачниками». Когда я сказал, что мечтаю строить большие корабли, меня засмеяли, сказали, что строителям мало платят, не больше, чем сельхозрабочим. А когда Найва сказала, что хочет иметь много детей и заботиться о них, её вообще обозвали «курицей». После этого мы свели общение с местными детьми к минимуму, предпочитая проводить время в лесу. Последнюю неделю должны были начаться занятия в школе, и в нашей пещере — мы были уверены — они начались. Здесь же дети продолжали работать, поскольку они были единственными, кто собирал урожай.