Солнечные дети тёмной планеты - Лавров Владимир. Страница 49

Подсчёт поломок выявил неутешительную картину. У нас была сломана передняя мачта в верхней трети, порваны все штормовые паруса и ряд тросов стоячего такелажа. Были потеряны все реи, кроме запасных. А главное — сильным ветром унесло всю маскировочную траву. Здесь, на севере, головоноги и ящеры уже могли отплыть на юг, но в районе нашей пещеры они ещё оставались. Нам нужно было пристать к берегу. Вот только где этот берег? Весь небосклон был затянут грозовыми тучами.

Я уединился, чтобы пошептаться с Петей.

— Вы находитесь в двухстах километрах к северо-западу от самой северной точки вашего острова. Вам ближе идти в Маланиру, чем в Лапоту. Но я бы посоветовал вам прогуляться на северо-восточный берег самого северного мыса вашего острова. Это крюк не больше трёхсот километров в сторону, а расстояние такое же, как до Маланиры. Зато вы можете там найти кое-что полезное.

Я представил себе карту острова.

— Стой! Получается, всё это время шторм нёс нас почти с такой же скоростью, с какой мы обычно ходим под парусами?

— Со вдвое меньшей, но всё равно очень быстро. Очень сильный шторм. Я предупреждал.

— А что полезное мы там можем найти?

— Если верить моим приборам, то залежи железной руды.

— И ты думаешь, что мы дюжиной сможем откопать шахту?

— Ну, хоть посмотрите.

Я обдумал эту идею со всех сторон и пошел говорить капитану что, по моему мнению, нам надо идти на восток. Капитан послушался беспрекословно. Мне даже стало стыдно его вот так обманывать. Насколько же они мне доверяют!

Через два дня рубленый нос нашего корабля ткнулся в покатый каменистый берег уютного залива. Волны сюда почти не заходили. Всё это время мы шли без определения по звёздам, только по моим указаниям. Северный мыс мы прошли так, что капитан его даже не заметил, а потом повернули на юг.

— Хорошо, хоть камень, а не песок, песочных пауков не будет, — заметил капитан, осматривая безжизненный берег. Вдалеке на пригорке виднелись рощи деревьев, перед нами возвышались невысокие скалы. Мы решили идти к скалам — там меньше чудовищ и зачастую есть, где укрыться.

На берег сошло шестеро человек, считая меня. Мы тащили по два самострела, копья, сети и верёвки. Каменистый берег постепенно повышался, переходя в вал из камней. По мере приближения становилось видно, что это очень странный вал. Начать с того, что в нём был огромный проём, как будто специально сделанный для прохода гигантов неведомой величины. Огромные камни были накиданы аккуратной изогнутой насыпью, как будто гигантский ребёнок играл в строительство стен.

Через проход мы не пошли, поднялись на вал. Петя сразу ткнул меня лапой в ногу. Я приотстал.

— Будь я проклят, если это не порт, — прошептал Петя.

— Порт? — удивился я.

— Да. Сейчас ты стоишь на насыпном молу, это защита от волн. Проход справа — для кораблей, куча камней слева — остатки маяка. Впереди, перед вами, видишь вон те ровные камни? Это причальные пирсы, немного повреждённые временем. Поищите под ними, может, и остатки кораблей найдёте.

— А зачем строить порт над водой?

— Когда его строили, он был под водой. За прошедшие тысячелетия суша поднялась тут на несколько десятков метров. Такое бывает, обычно сопровождается землетрясениями. Бывают у вас землетрясения?

— Бывают.

— Ну вот. Идите корабли искать.

У меня возникли сотни вопросов. В первую очередь — каких же размеров должны быть корабли, если гавань только в ширину имеет километр? Но я оставил вопросы при себе. Дойдём до пирсов — увидим.

Мы двинулись по волнолому к пирсам. Так было длиннее, но идти по ровной насыпи было намного приятнее, чем по холмистой равнине внизу. Камни причалов даже сейчас возвышались над бывшим дном гавани на десять метров. В былые времена, когда здесь было меньше наносов, они, наверное, стояли над глубиной во все пятнадцать метров. Что же за корабли сюда заходили?

Первый корабль, который мы встретили, давно превратился в пыль. Только куча гальки и мусора, нанесённая давно высохшими волнами в пробитый корпус, сохраняла форму давно погибшего корабля. Но заострённый нос и круглая корма однозначно говорили о том, что это был корабль. Он был огромен, метров тридцать, а может быть, и сорок в длину.

— Маломерка. Прибрежный корабль, возможно, служебный, только для нужд порта, — прокомментировал Петя.

— А у нас тогда корабль какой? — удивился я.

— А у вас вообще яхта, для покатушек возле дома только годится.

Пока я обдумывал убийственный ответ, мы дошли до следующего корабля. Мы и не поняли сначала, что это был корабль. Просто не могли себе представить, что бывают настолько большие корабли. В длину он превышал сто пятьдесят метров, а в ширину — тридцать. Мне пришлось пересмотреть свои представления об огромных кораблях. Заметил его опять же Петя, как и в первом случае, по куче мусора. Он и остановил меня словами: «А вот тут может быть что-то полезное».

На этот раз нам попался корабль с грузом. Он осел на дно так, как и стоял, на ровном киле. Его корпус давно распался, но остались кое-какие массивные металлические детали. А ещё остался неприкосновенным весь его груз, немного расползшиеся кучи какого-то песка. Когда мы спустились с пирса по верёвкам и копнули его в глубину, моё сердце сына кузнеца подпрыгнуло куда-то к горлу и там и замерло.

— Ты чего? — удивились мои компаньоны, увидев, как я замер и побелел.

— Же-же-же, — красноречиво промычал я.

— Чего?

— Же-же-железная руда, — наконец смог ответить я, — хорошая, обогащённая, чистая железная руда, кругляшками по сантиметру, и ничего больше.

Рыбаки обвели взглядами груз корабля. Сколько её тут? Сотни, десятки тысяч тонн.

— О! — только и смогли сказать они.

Железо! Самый дорогой и самый нужный металл на острове! Мы свернули раскопки, подобрали те из железяк, которые смогли поднять, и вскарабкались обратно. После недолгого совета дядьки решили прогуляться к скалам на дальней стороне гавани и вернуться на корабль. По пути мы нашли ещё один корабль, груженный рудой. Он стоял под погрузкой, когда что-то погубило его. Сохранились развалины склада и погрузочных устройств, таких же гигантских, как и корабль. А на складе… ещё большие запасы железной руды.

— Вообще-то когда я говорил о залежах руды на севере, я имел в виду нечто другое, — сказал Петя, — похоже, ваши предки разведали эти руды и добывали здесь железо. Поневоле они оставили вам приятный сюрприз.

— Знаешь, на сколько нам хватит этих запасов, что в кораблях? — весело спросил я.

— Если делать только ножи и топоры? — уточнил Петя.

— Ага!

— Могу сказать с большой точностью: очень надолго.

— Вот и я думаю, что очень надолго! — продолжал веселиться я.

Из-за приподнятого настроения мы чуть было не забыли, в каком мире живём. Мы едва не попали на зуб хищным ящерам.

Под скалами на дальней стороне гавани обнаружились развалины древних строений. Кое-где даже сохранились стены и колонны. Их оказалось неожиданно много, несколько кварталов. Именно за ними нас и поджидал хищный ящер. Хитрая зверюга увидела, что добыча сама идёт в руки, и решила не нападать на нас на открытом месте. Стоило нам приблизиться к развалинам, как ящер выскочил из-за стены и ринулся на нас.

Моряки кинулись к ближайшим развалинам, чтобы попытаться найти укрытие на стенах. Я понял, что мы не успеем. Я точно не успею.

Всё началось на уроке домоводства, когда мы варили варенье из ягод — попрыгунчиков. Точнее, немного раньше, на перемене, когда Рукнатала обнималась с Велсом. Я подошла сзади и голосом учительницы сказала: «Детям до четырнадцати лет!». Ну и испугались же они! И чего было пугаться? Я всего лишь немного пошутила. Как показали дальнейшие события, Рукнатала обиделась надолго.

Варенье из попрыгунчиков очень вкусное, но у этих небольших ягод есть очень неприятное свойство: стоит им немного полежать и подсохнуть, как они начинают прыгать, если их коснуться чем-нибудь влажным. Например, рукой или ложкой с каплями воды. Наша учительница как раз закончила показывать, как брать ягоды и класть в котёл, чтобы они не разлетались по всей кухне, когда в дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в щель просунулась патлатая голова одного из воинов.