Безмолвный Джо - Паркер Т. Джефферсон. Страница 23

– Спасибо вам.

– Не стоит благодарностей. v Чувствуя, как по телу разливается теплая волна облегчения, я глубоко вздохнул и выпрямился. Мне подумалось: неужели у приглашенных в средства массовой информации тоже случается "стокгольмский синдром" [3], потому что мне показалось, что по ходу передачи я почти влюбился в Джун Дауэр.

– Пойдемте прогуляемся, – предложила она. – Однажды У меня здесь была некая дама – закаленная общественница, она так перенервничала, что после передачи ее стошнило в туалете.

– Мне это не грозит.

– Ну тогда пошли.

Мы снова вышли в вестибюль, а затем на улицу. Мы неспешно двинулись вперед. Я всегда учитываю застенчивость привлекательных женщин, поэтому старался держаться на полшага впереди и на метр сбоку от нее.

– Вы напрасно думаете, что я заразная, – заметила она.

– Прошу извинить, я немного поспешил.

– Вот и притормозите. Похоже, у вас расшатались нервы.

Я сбавил шаг. Было уже почти шесть вечера, но еще светло, и лишь начинало холодать. Казалось, этот день продлится вечно, словно сбой записи на пластинке, бесконечно повторяющей одну и ту же фразу. Прогуливаясь на солнышке, я обдумывал все, что наговорил ей за прошедшие полчаса. Казалось, что все это было очень давно.

Студия "КФОС" располагалась в университетском городке, и мы бродили между малоэтажными зданиями и киосками. Каучуковые деревья шелестели глянцевой ярко-зеленой листвой, а студенты упорно протаптывали широкие тропы по углам газонов.

Я снял надоевший пиджак и перекинул его через руку. Легкий вечерний бриз приятно холодил тело сквозь рубашку. Снимая пиджак, я обратил внимание, как Джун Дауэр обернулась, посмотрев на облака. Тот же ветерок, что холодил мою спину, встрепал кудри над ее лбом и слегка приоткрыл уши. В них висели маленькие рубиновые сережки. Мне вдруг представилось, как я хватаю две полные пригоршни этих камушков и мягко сыплю над ее головой, а они летят сквозь темные кудри, соскальзывают по ногам, со звоном скачут у ее ступней – сам не знаю почему. Наверное, все-таки слишком много выпил.

А может, это была та самая "тайна". Уилл немного рассказывал мне о любви и женщинах. Он говорил, что к прегрешениям следует относится с юмором, влюбляться надо с открытыми глазами, а жениться – с закрытыми. А еще – о "тайне". У одних женщин она есть, у других – нет. "Тайну" можно увидеть у нее в глазах, определить по голосу. И если ты сумел заметить, то начинаешь видеть ее везде. В Мэри-Энн есть "тайна".

Я не мог оторвать взгляда от Джун Дауэр, она тоже посмотрела на меня, и я отвернулся, покраснев от смущения.

Я поймал "тайну" у нее в лице, глазах, твердой линии подбородка. Я видел ее и раньше, но никогда прежде – с такой пронзительной ясностью.

– Как прошли похороны, Джо?

– Преподобный Дэниэл в храме Света выпустил миллион белых голубей. А затем распахнул потолок, и они вылетели наружу.

– Красиво.

– Это был их первый полет.

– Откуда вы знаете?

– Их выращивали в клетках.

– О, в первый полет они отправились под органную музыку и под взорами двух тысяч людей!

Обойдя по кругу большую площадь, мы вернулись к зданию студии с другой стороны. Джун протянула мне руку, и я пожал ее, глядя ей в глаза. При естественном освещении Джун выглядела еще прекраснее. У нее была смуглая и слегка влажная кожа. А глаза, которые в студии казались черными, на самом деле были карими.

– Благодарю за приятное знакомство, – сказала Джун. – Вы были очень радушны со мной. И кто знает, Джо? Может, у кого-нибудь из наших слушателей похожие проблемы. Возможно, вы вдохновили его или ее на новые достижения. И еще вот что. Вы не только помогли мне заполнить полчаса эфирного времени – это моя работа. Но, похоже, вам удалось нечто большее.

– Я тоже надеюсь.

Я хотел направиться домой, но на очередном развороте снова повернул в сторону "КФОС". Туда было минут двадцать ходу. Мне показалось глупым сидеть в машине на стоянке, и я снова, второй раз в течение часа, поехал домой. Но там я почувствовал себя, словно... обманутым, поэтому снова двинул к студии, припарковался, глубоко вдохнул и стремительно распахнул входную дверь. Сняв шляпу, я попросил вахтера позвать мисс Дауэр. Вахтер выглядел несколько озадаченным. Но скоро в холл спустилась улыбающаяся Джун Дауэр.

– Продолжим, Джо. Поговорим о погоде!

– Я не могу, – начал я. – Я не в силах остановиться. И должен сказать... что хотел бы назначить вам свидание. Мы будем делать все, что вы захотите.

Вахтер улыбнулся, сделав вид, что чем-то занят.

Рассмеявшись, Джун Дауэр взглянула на меня.

– Единственно, чего я не люблю, это глупые фильмы и рестораны, где все сладко поют "с днем рождения". Но, может, для начала выпьем по чашке кофе и познакомимся?

– С удовольствием.

– Посмотрим, что ты скажешь после.

Мы договорились о времени и месте встречи, и наконец я окончательно порулил домой. Казалось, мой урчащий "мустанг" просто парит над асфальтовым полотном, хотя руля он слушался отлично.

Вначале мне показалось, что все это из-за алкоголя, но теперь я был трезв как стеклышко. В груди сильно и быстро билось сердце, поэтому я опустил оба боковых стекла и устроил сквозняк.

Почти пять минут я не думал ни об Уилле, ни о тех людях в машинах на туманной аллее.

Глава 7

Я воспользовался этим бесконечным летним вечером, чтобы заняться делами, которыми давно пора было заняться, но не хватало времени.

Вернувшись в свой небольшой дом в округе Ориндж, я вывел машину Уилла из гаража на проездную дорогу позади дома. Поперек этого проезда установлены ворота, и когда они закрыты, там можно отлично уединиться – маленький дом, маленький двор, раскидистое апельсиновое дерево, отдельно стоящий гараж, пустая дорога.

Сняв траурный костюм, я воспользовался этим шансом и долгим вечером, чтобы помыть машину – вручную, дюйм за дюймом снаружи и внутри.

Полностью отмыть от крови желтую кожаную обшивку сиденья было невозможно, но я терпеливо обрабатывал ее кондиционером и тер. Коврик у переднего сиденья пропитался кровью насквозь, так что пришлось снять его и дважды промыть шампунем, положить на место и еще раз почистить. В других местах следы крови были не столь заметны.

В результате к запаху человеческой плоти и сырости примешался аромат автошампуня и кондиционера для кожи, и казалось, этот запах сохранится здесь навсегда.

Я отчетливо представил Уилла. Мы провели в этой машине вместе столько часов. Я вспоминал его сидящим в салоне, слегка склонившимся вперед, проверяющим показания таксометра, скорость и контролирующим график движения. Или с открытым черным кейсом на коленях – просматривающим бумаги. Или откинувшимся назад и с задумчивым прищуром всматривавшимся во что-то – одновременно неодобрительно и обнадеживающе.

В уже меркнущем свете я обошел автомобиль, проведя пальцами по его черной полированной поверхности. Прекрасный зверь. Дважды в неделю я мыл его вручную, ежемесячно полировал пастой кузов, двигатель и подвески каждые шестьдесят дней промывал паром. По указаниям Уилла я сам доводил до ума этот чертов агрегат, предоставленный властями в аренду: установил микросхему "дайнэн"; вместо штатного глушителя поставил новый, который не только поднял мощность, но и придал голосу нашего седана схожесть с благородным "роуд-раннером" 70-х годов; раздобыл сделанные из специального сплава шестнадцатидюймовые нержавеющие диски на колеса. Единственное, что меня не касалось, это регулярное техобслуживание, которым занимались сами власти округа. Я решил подержать машину у себя, пока они не затребуют ее назад, хоть и стоила она три моих годовых оклада.

Но когда я поглаживал ладонью черное крыло "БМВ", то думал совсем о другом. Меня одолевал тот же вопрос: нас преследовали или поджидали в засаде? Они заманили нас туда или выследили? Мне хотелось думать, что нас уже ждали там. И что им был известен конечный пункт нашего путешествия – Линд-стрит в Анахайме.