Загадки остались - Мариковский Павел Иустинович. Страница 30

Но постукивания усиками все еще продолжаются. Будто сомнение берет наездника, будто он решает сложную задачу и так поглощен ею, что не замечает направленного на него объектива фотоаппарата.

Но вот, кажется, сомнения рассеяны. Личинка дровосека — причина поисков риссы — найдена, здесь, не подозревая опасности, она мирно точит древесину мощными челюстями.

Внезапно рисса подняла усики, расставила их в стороны, приподняла брюшко и направила длинную иголочку — яйцеклад — наклонно к поверхности ствола дерева. Поиски закончены. Рисса приступила к другому делу.

Еще выше подняла брюшко, два маленьких шажка вперед — и рисса застыла в неудобной позе на самых «цыпочках», опираясь на кончики лапок. Несколько поворотов в стороны, и вдруг воткнутая в дерево иголочка раздвоилась и от нее отошел и согнулся дугою футляр, закрывающий яйцеклад. Сверло — какое оно тоненькое — стало медленно погружаться в древесину. Футляр согнулся скобкою, а сверло-яйцеклад почти все погрузилось в дерево и остановилось… Брюшко риссы конвульсивно вздрогнуло, по яйцекладу, вонзенному в дерево, прошла едва заметная волна: маленькое белое яичко отправилось в путь.

Потом рисса поднимает брюшко, вытаскивает яйцеклад, футляр разгибается. Работа закончена. Слегка затрепетали усики, зашевелились крылья, легкий подскок, и рисса взлетела, навсегда оставив поваленное дерево.

Надо бы узнать, куда попало яичко риссы. Осторожно сначала топором, затем ножом слой за слоем вскрываю древесину. Показался ход, плотно забитый опилками, а за ним, как раз напротив того места, где рисса начала погружать свое сверло, в просторном ходе лежит белая личинка дровосека. Она извивается от боли прокола, от яркого света и неожиданной теплоты солнечных лучей. Рисса не ошиблась и умело нашла добычу для будущей детки. Но чем она руководствовалась в своих поисках?

Сколько трудов стоило нам пробраться в этот уголок леса по горной дороге. Маленький «Запорожец», переваливаясь с боку на бок, полз по камням, надрывался мотор на крутых подъемах. Когда дорога уперлась в громадный, величиной с избу, камень, пришлось потратить немало сил, чтобы развернуть машину в обратную сторону.

Близился вечер, на устройство бивака оставалось мало времени. На следующий день, утром, когда в глубокое ущелье заглянуло солнце и засверкало на пышной зелени, а лес зазвенел от птичьих голосов, раздался отчаянный лай. Наш маленький спаниель отважно сражался со стадом коров. Животные упрямо и настойчиво шли вверх без пастуха и, сколько мы их не прогоняли, не желали возвращаться обратно. Видимо, по этому глухому ущелью проходил их хорошо освоенный маршрут. Одной остророгой корове даже будто понравился поединок с собакой, она бросилась на нее и, описав полукруг, упрямо полезла к палаткам.

Со стадом коров появилось множество назойливых мух и слепней. Мухи бесцеремонно лезли в глаза, щекотали лицо, пытались забраться в уши, за ворот рубахи. Слепни, как всегда, незаметно присев на уязвимое место, неожиданно вонзали в кожу свой массивный острый хоботок.

Все очарование природы исчезло вместе с коровами, мухами и слепнями: и шумная речка, и стройные красавицы тяншанские ели, и лесные цветы, усыпавшие полянку, уже не казались такими милыми, как прежде. Вскоре мы сдались, прекратили сопротивление, и коровы медленно и величественно прошли гурьбой мимо нашего бивака вверх по ущелью по узкой полоске земли между рекой и крутым склоном горы и надолго исчезли.

Сразу стало легче, не стало назойливых мух и слепней. Зря мы воевали с коровами. Надо было сразу уступить дорогу. Впрочем, как мы сразу не заметили: наш «Запорожец», стоявший немного в стороне от палаток, кишел от множества роившихся вокруг него насекомых. Казалось, все мухи и слепни, сопровождавшие стадо, набросились на маленькую голубую машину. Крупные слепни (Hibonitra turkestanica) бесновались вокруг, с налета стукались о металл, усаживались на машину на секунду, чтобы снова взмыть в воздух. Рои мух крутились вместе со слепнями, образовав подобие многочисленной и шумной свиты.

Что привлекало всю эту жаждущую крови, слез и пота компанию к бездушному сочетанию металла, пластмассы и резины? Нашли себе голубую корову!

Удивительнее всего было то, что эта свора назойливых кровососов забыла о нас. Ни одна муха уже не надоедала, ни один слепень не досаждал. Все они, будто зачарованные, не могли оторваться от своей странной добычи, были околдованы ею, всем вниманием их завладело это необычное существо.

Я замечал ранее, как слепни преследуют мчащуюся автомашину, охотно садятся на нее, но такое массовое и дружное нападение увидел впервые в жизни. Здесь таилась какая-то загадка.

Наверное, многим знакома другая странность поведения слепней. Они всегда жадно стремятся к только что выбравшемуся из воды человеку, прилетают издалека и оказываются даже там, где они очень редки. Тут тоже странности поведения, обусловленные особыми законами физики.

Светло-голубой «Запорожец» хорошо виден издалека на темно-зеленом фоне травы и деревьев. Но почему столь необычный и к тому же неподвижный предмет привлекает такое внимание? По всей вероятности, есть в машине что-то особенное. Возможно, согретый металл излучает инфракрасные лучи, и они играют провокационную роль, сбивают с толку любителей теплокровных животных. Заблуждению кровососов способствовала яркая окраска и резко очерченная форма машины.

Пока я раздумываю над происходящим, рой насекомых постепенно уменьшается. Наверное, обман обнаружен, и слепни вместе с мухами бросились на поиски далеко ушедших коров. Но я ошибся. Рой попросту переместился через открытые окна в машину и теперь все стекла посерели от множества пленников.

Кое-кто из слепней, усевшись на потолке кузова, обтянутого голубой фланелью, пытается вонзить в него хоботок. Вокруг каждого такого глупца тотчас же собирается суетливая стайка мух. В величайшей спешке, расталкивая друг друга, будто одержимые, они лезут к голове слепня, подбираются к его телу. Слепень вздрагивает крыльями, недовольно жужжит и пересаживается на другое место, куда гурьбой мчится вся компания его соглядатаев.

Я забираюсь с фотоаппаратом в машину, погружаюсь в рой мечущихся насекомых, и никто из них не обращает на меня ни малейшего внимания, я никому не нужен! Что же мухам надо от слепней?

Мне они понятны, я не раз наблюдал раньше их на лошадях и коровах. Как только слепень принимается сосать кровь, мухи-захребетники спешат к его голове, рассчитывая полакомиться капелькой вытекающей из ранки крови и сукровицы. Ну, а если к тому же слепня удалось согнать с места, то добычи хватит многим, а их покровитель пусть колет кожу для других мух.

Глупые голодные мухи и слепни! Все шло, как издавна полагалось в природе: слепни сопровождали коров, мухи — слепней, коровы усиленно отмахивались от своих преследователей хвостами и ушами, но кое-кому все же удавалось урвать долгожданную порцию горячей крови. Теперь же вся милая компания неожиданно оказалась в западне.

Слово «западня» приходит на ум не случайно. Как мало мы, энтомологи, в своей исследовательской работе уделяем внимание поведению насекомых и их образу жизни в естественной обстановке, подменяя зоркость глаза, наблюдательность и пытливость ума коллекционированием, лабораторными экспериментами, многодневной и многотрудной кабинетно-музейной обработкой собранного материала.

Вот и в этом случае почему бы энтомологам-паразитологам не заняться расшифровкой странного поведения оравы насекомых, изнуряющих наших домашних животных? Когда-нибудь это будет сделано, и тогда, быть может, на пастбищах будут выставляться специальные ловушки особенной формы, яркого цвета, излучающие тепло и обманывающее кровососов. Они будут неотразимо привлекательны для этой братии и помогут животноводам.

Вскоре мы спускаемся с гор и в пустыне останавливаемся возле реки Или в густых тугаях.