Якутский героический эпос Олонхо. Нюргун Боотур Стремительный. - Автор неизвестен. Страница 139
СТИХ 312
КЫЫС НЮРГУН
Властелин подземных глубин
Исполин Арсан Дуолай,
Прародитель свирепых абаасы,
Населяющих Нижний мир,
Древний старец
Луогайар Луо Хаан
Глухо, тяжело простонал
В логове дремучем своем.
СТИХ 313, АРСАН ДУОЛАЙ
Ай, беда! Ай, какая жуть!
Ох, больно… Ох, тяжко мне…
Грузный топот тяжелых пят
Сотрясает толщу земли!
Через каменное темя мое
Топот ног
Проникает в мозг,
Отдается болью в висках,
Отдается гулко в спине,
Перехватывает дыханье мое!
Мутит и тошнит меня!
Отчаянные головы средней земли,
Буйные чада айыы
Опять будоражат мир,
Рушат лоно
Трех преисподних бездн!
Было мало им разгромить
Силу адьарайских племен?!
Наших лучших богатырей
В битвах перебили они,
Сокрушили длинные кости их,
Разбросали грудами, как плавник,
По буграм подземных морей!..
Сына любимого моего,
Исполина Уот Усутаакы
Убили они…
Я плачу о нем…
Ох, слезищи — слезы мои!
Рожденного в бранный век
Эсэх Харбыыра-богатыря
Тоже погубили они…
Сгинул мой дорогой сынок!
Горюю о нем, скорблю,
Утешиться не могу…
Светоч ока зрящего моего,
Десну моих крепких зубов,
Сына третьего моего,
Исполина Алып Хара
Безжалостно истребили они!
Отрубили шесть его рук,
Отрубили шесть его ног,
Отсекли три его головы,
Насадили на три шеста!
И качаются, как живые, они
На жертвенных кровавых шестах…
Ох, беда!
Ох, горе мое!
Эти исполины айыы —
Убийцы моих детей
Пусть дадут мне покой,
Пусть уйдут скорей!
Пусть великий Юрюнг Аар Тойон
Милость нам явит свою,
Могучих потомков рода айыы
Отсюда перенесет
На дальний край
Владений своих!
Но если пройдет три дня,
А эти двое
Останутся здесь
Нескончаемый бой продолжать,
Пусть не обижается на меня
Белый владыка небес:
Лопнет тогда терпенье мое!
Я проклятием страшным
Их прокляну!
Скачущего на Вороном коне,
Стоя рожденном на грани небес,
И одержимую жаждой битв
Прекрасную Кыыс Нюргун
Двум илбисам я прикажу
В спины меж лопатками поразить
Двумя рогатинами атара
И бросить их вниз головой
В огненную бездонную топь! —
Так вопил, угрожал
Арсан Дуолай.
Прародитель верхних абаасы,
Восседающий на хребте
Завихряющихся южных небес,
В гневе просыпающийся ото сна
Вспыльчиво грозный Улуу Тойон
Вскинулся на ложе своем,
Встревоженно заговорил.
СТИХ 314
УЛУУ ТОЙОН
Ыарт-татай! Алаатыгар!
Опять тревого, опять беда!..
Ох, когда ж, когда ж
Посветлеет в глазах?
Грохот боя,
Топот тяжелых ног
Сквозь толстые подошвы мои
Прожигает меня огнем,
Отдается колотьем
В хребте спинном…
В пояснице такая резь,
Будто внутри у меня
Вздеваются на острый рожон
Вздувающиеся почки мои!
Эй, сыновья,
Эй, дочки мои,
Поживей взгляните
С облачных круч —
Крутится ли внизу
Мой колдовской аркан?
Вихрится ль над землей
Огненный посох мой?
Для этих озорников
Час расплаты, видать, настал…
Через край переполнилась, вижу я,
Чаша их непомерной вины!
Недостаточно было им
Недругов своих растоптать,
Собственную судьбу
Растаптывают они,
Вселенную разрушить хотят!
Он ведь должен был
Жениться на ней;
А гляди-ка —
Тешится дракой вовсю
С предназначенной подругой своей…
Есть ли что на свете святей,
Чем жениться по воле судьбы!
А он ее лупит, гневом дыша.
Да и девка тоже, видать, хороша!
Вместо того, чтобы замуж идти
За суженого своего,
Тумаками она встречает его,
Пинками угощает его!
Если их разнять, помирить,
Миром не уймутся они.
Если буйных таких поженить,
Норовом не сойдутся они…
Если их теперь не унять,
Всем нам несдобровать.
Этих чудовищ придется нам
Страшным заклятьем заклясть,
На месте окаменить
И к незыблемому черному дну
Бездны Ап-Салбаныкы
Трижды заклиненной острогой
Наглухо пригвоздить,
Чтоб три века с места они
Сдвинуться не могли.
Толково, по-моему, слово мое,
Другого исхода нет! —
Так великий Улуу Тойон,
Выдохнув облако огненной мглы,
Вымолвил решенье свое…
А старейшины-мудрецы
Племен уранхай-саха,
Угнездившихся на широкой груди
Обильной бедами средней земли,
В напастях испытанные старики,
Зашептались между собой:
— За что такое несчастье нам?
За какие наши грехи!
Средний мир всей толщей своей
Трескается, дрожит…
Теперь того и гляди —
Рухнут кровли наших домов,
Потухнет огонь в очагах…
Где пристанище мы найдем?
Все погибнем,
Все пропадем…
Исполины-богатыри,
На которых надеялись мы,
Что в беде придут, защитят,
Сами нам беду принесли,
Опрокинули судьбы
Наших детей!
Неуемной своей враждой,
Непомерной тяжестью ног своих
Трех миров опоры поколебав,
Рушат они
Наши дома,
Губят наши бесчисленные стада…
Опрокинули наш удел,
Будто ударом хвоста,
Прихотью злобной своей,
Одержимая жаждой битв,
Скачущая по бранным полям
На Красно-буланом коне
Прекрасная Кыыс Нюргун!
Да неужто
И впрямь она
Думает одолеть
Величайшего в мире богатыря,
Который бросил вниз головой
В огненный водоворот
Эсэх Харбыыра-абаасы,
Великана подземных бездн,
Не знавшего равных себе!
Неужель забыла она,
Что могучий дух-властелин
Ледяного моря Муус-Кудулу
Уот Усутаакы
Нюргуном был побежден?
Неужель не помнит она,
Что им в поединке убит
Ардьаман-Дьардьамана сын,
Удалой Сортол-богатырь,
Бохсоголлой Боотур?
Неужель в своем безумьи она
Надеется одолеть
Нюргуна-богатыря,
Который в недавние дни победил
Уот Усуму самого,
В испытании роковом
Усидев на вервии огневом,
На небесном Халбас-Хара?
Неужель в гордыне своей
Думает она обломать
Исполина, который спас,
Из трясины вытащил огневой
Хаан Дьаргыстая-богатыря?
А ведь сам Хаан Дьаргыстай
Силой невиданной наделен!
На блистающем высоком хребте
Трехъярусных белых небес,
Перед чертогом владыки айыы
Поставлен в древние времена
Восьмигранный прозрачный
Каменный столб;
Тяжесть его равна
Четверти веса
Мира всего.
Бывало, Хаан Дьаргыстай
Этот огромный каменный столб,
Приподняв сперва на бедро,
А потом — на грудь,
А потом — на плечо,
Трижды его обносил
Вокруг серебряного жилья
Юрюнг Аар Тойона,
Владыки небес!
Вот какого богатыря
Из трясины огненной спас
Исполин Нюргун Боотур…
Если б смог Нюргун
Ей шею скрутить,
Если б лютость ее
Сумел укротить,
Если б позабыла вражду,
Очеловечилась бы она,
Добросердечной стала женой,
Вечный бы мир настал на земле,
Не о чем бы стало тужить! —
Так старейшины уранхайских племен
Говорили между собой…
На вздымающейся груди,
На крутом высоком хребте
Трехъярусных
Беломолочных небес,
В белой сияющей седине,
Нежным зноем дыша,
В высокой шапке из трех соболей
Престарелый Юрюнг Аар Тойон
С белкаменного своего
Сиденья сверкающего поднялся,
Поддерживаемый с трех сторон
Тремя служителями айыы,
Медленно ступая
По медным полам,
Из серебряного дворца своего,
Из-под кровли его золотой,
Дверь повелев распахнуть,
Вышел на звонко утоптанный двор,
Окруженный белыми восемью
Удаганками высоких небес,
Сопровождаемый девятью
Богатырями небес;
И, опершись на медный костыль,
На звонкий сверкающий посох свой,
В раздумье недолгий срок простоял
И, выпрямившись, произнес
Заветное слово свое.